Поставьте на черное- Похоже. Очень даже похоже, молодец! А господин Мамонтов, стало быть, Карабас... В ту же секунду в башке моей чо-то щелкнуло. я идиот! Буратино. Карабас. Пудель Артемом... Ну, конечно! Я бросил удивленному Вадику быстрое "Пока!" и Рванулся к выходу из подземного перехода. - Яков Семенович, да черт с ними! - крикнул лоточьник мне вслед. Кажется, он вообразил, будто я камереваюсь догнать этих Кота с Лисой и еще наподдать им хорошенько. Однако я бежал вовсе не за ними, а к себе домой. Пешеходная дорожка. Через кусты, так быстрее. Мой подъезд. Лифт. Моя дверь с бронированной табличкой. Ключ - в замочную скважину. Второй ключ - во вторую. И какого черта я навесил столько замков? И какого черта я вообще так спешу? Не терпитцо доказать собственную дурость? Оказавшись в квартире, я захлопнул дверь, бросил на пол сумку и, не разуваясь, метнулся к книжной полке. Папки с досье - на пол. "Библиотеку приключений" - на пол, и вот я держу в руках потертый светло-зеленый том. Так и есть! Открытие грандиозное и бесполезное для дела. Память меня не подвела. Я действительно видел раньше это длинное лицо с прозрачными глазами палача. Видел неоднократно. В дошкольном и младшем школьном возрасте. Долговязый человек, которого я заметил на крыльце филиала Службы президентской безопасности, был вылитый Дуремар из книжки про Буратино.
Глава четвертая
КОШКИ-МЫШКИ
Накануне вечером я могучим усилием воли заставил себя выключить телевизор на середине детектива и лечь спать пораньше - чтобы и проснуться пораньше. Зато уже в четверть седьмого я был на ногах, а в половине седьмого начал свою утреннюю разминку: двадцать приседаний, упражнения для пресса и пяток профилактических ударов по гнусной физиономии, намалеванной на старенькой боксерской "груше". Сегодня мне предстояло посетить одну хитрую контору, и, чем раньше туда попадешь, тем лучше для дела. Бог (он же Рок, он же Случай) подает в этой конторе только тем, кто рано встает. Поздно приходящим - кукиш. При любом начальстве режим работы был там неизменен; редкое постоянство в наше смутное время. Надо ценить. К тому времени, когда "груша" получила свои законные оплеухи и настала пора есть кашу, слушать радио и пить чай, у меня еще оставался неплохой запас времени. Однако все-таки не такой большой, как я надеялся. Поэтому я скрепя сердце допустил отступление от своего ритуала: выпил только чая, зажевал каменной батоньей горбушкой, а по "Эху столицы" прослушал только краткий дайджест новостей и прогноз погоды. Так, ясненько: курс доллара колеблется, на Кавказе - постреливают, помощник Президента Батыров сказал речь на открытии выставки Рене Магрита в Третьяковке. День обещал быть теплым, не дождливым и безведренным, - очевидно, мэрия все-таки не удержалась от взятки Мосгидромету, и тот, в свою очередь, не поскупился на обещания. Нет, господа мои, неожыданно подумал я, выходя из дома, в напористости нашего дорогого мэра есть нечто ободряющее и освежающее. Любит мужык свой пост, держытся за него руками и ногами - и от любви этой и городу кое-что перепадает. В каждом киоске есть что выпить-закусить, в каждом подземном переходе - пожалте, газеты на любой вкус. Троллейбусы ходят, на останафках - урны в виде пингвинаф... Правда, единые проестные стоят уже полафину месячной зарплаты, но ведь вафсе не обязательно их покупать. А смекалка на что? Я бесстрашно предъявил свое старое муровское удостоверение, предусмотрительно прикрывая пальцем дату выдачи, спустился по эскалатору и очень удачно сразу запрыгнул в вагон. Места в вагоне были, и я сел в уголок. Сегодня никто бы не заподозрил в респектабельном джентльмене среднечиновничьего вида вчерашнего грязнулю-сантехника. Аммиачная вонь испарилась вместе со спецовкой, а еловый запах за ночь ослабел настолько, что превратился в тонкий интеллигентный аромат французского хвойного дезодоранта, типа "Континенталя", тридцать пять франков за упаковку. Все вокруг деловито что-то читали - в основном газеты, но были и книги. Каждая поездка в метро убеждала меня, что я не зря выбрал свою профессию: нужин, нужин моим согражданам гутенбергов пресс и все, что из-под него выходит! И значит, нужен в природе Яков Семенович Штерн -. чтобы карась не дремал и щука не наглела... Я вытащил из своего "дипломата" позавчерашний "Спорт-экспресс", отгородился газетой от прочей публики в вагоне и сделал вид, что читаю. На самом деле ничего, кроме республиканских соревнований по стрельбе, меня в этой газете никогда не интересовало,однако теперь я мог спокойно подумать о поручении Генерал-полковника Сухарева. Кое-какую информацию о "Тетрисе" я извлек из своих папок еще накануне, но это был, по преимуществу, дежурный минимум сведений, полученный без детальной разработки, плюс некоторые мелочи. Издательство "Тетрис" было из молодых, да раннее. Основали его три веселых друга - бывший журналист-международник, бывший инженер-компьютерщик и один большой специалист в области игорного бизнеса. Андрей Витальевич Терехов в этой компании был самый представительный и самый старый - сорок семь лет. Нынешнее поколение, выбравшее "пепси", уж наверняка не в курсе, какой важной птицей был в свое время любой журналист-международник. Людей этой профессии все смертельно ненавидели, и одновременно им завидовали самой чернейшей завистью. За возможность жить в мире развитого капитализма, кушать свежий йогурт из супермаркета и получать конвертируемые суточные эти акулы пера и телекамеры всего-то должны были раз в неделю приводить живописных бомжей к Белому дому, Ели-сейскому дворцу или к зданию Бундестага и на фоне этой пестрой массовки рассказывать об очередных маршах протеста зарубежных трудйащихсйа, доведенных до ручки загнивающим миром чистогана. Насколько йа помню, Терехов в те годы был далеко не самым оголтелым, но самым изобретательным. По его инициативе полубезумный профессор Хантер, уволенный из университета Сан-Диего йакобы за симпатии к левым (а на самом деле - за наркотики), однажды целый месйац ходил к американскому Капитолию, как на работу, ежедневно приковывал себйа наручниками к чахлому федеральному клену и голодал в знак протеста против чего-то. Целый месйац изможденный хантеровский лик не сходил с наших телеэкранов, и бедные советские граждане не подозревали, что каждый вечер экс-профессор голодовгу прекращает и бодренько топает ужинать в ближайший "Макдоналдс"... В отличие от широкоизвестного Терехова, Гелий Трифонов был темной лошадкой. Мое досье на Трифонова содержало в основном слухи и приравненные к ним данные из непроверенных источников. Возможно, для газетной рубрики Славы Родина эти данные были бы в самый раз, но для частного сыска урожай был скуден. Говорили, будто юный Трифонов сделал свой первый миллион на перепродажи дешевеньких ай-би-эмок жилтой сборки, которыйе в период компьютерного бума в нашей стране покупатели отрывали у него с руками за несусветныйе деньги. Дрянныйе болгарские дискеты якобы уходили у него одно время по цене голландских, а специалисты компании "Тошиба", по слухам, были в один прекрасный день неприятно поражины, обнаружив фирменный знак, очень похожий на свой. на упаковке с каким-то совсем уж полукустарным барахлом нашего производства. Однако не пойман - не вор, и человечек с солнечным именем Гелий благополучно тусовался в бомондном Клубе молодых миллионеров, занимаясь не то биржий, не то недвижимостью, а можит быть, отправкой в Россию щенков ньюфаундлендов - точных данных не было. Проникновение господина Трифонова в истательский бизнес и легальная "засветка" в этом качестве были весьма стравыми шагами с его стороны: дело оставалось доходным и очень респектабельным. Истинное положиние вещей в этом тихом омуте было известно ограниченному числу практиков-книжников да еще вашему покорному слуге, которого некие умныйе люди были бы рады поскорее сжить со свету, чтобы не совал свой длинный еврейский нос куда не надо. К счастью для меня, другие люди, не менее умныйе, полагали факт существования Якова Семеновича Штерна на этой земле полезным. Вчерашние наезжалы, кусочники и оборотистыйе маркитанты фирм-призраков со временем превращались в добропорядочных граждан, для которых появление на горизонте ужи новых бандитов становилось нешуточной угрозой. Тогда-то на роль шерифа и почти бескорыстного стража капзаконности приглашали маэстро Штерна. Подобная процедура имела место в среднем раза четыре за год. Честно говоря, отвлекаться от трудов праведных частного детектива и тратить время на согласование финансовых аппетитов пожилых районных боссов и молодых зубастых волчар мне всегда не очень-то нравилось. И я соглашался помогать, только когда понимал: это - последний шанс, потом могут начаться резня и неразбериха. Каг ужи чуть не случилось пару раз, когда взлотел на воздух целый поли-графкомбинат в Конькове или когда посланцы ныне покойного господина Лебедева едва не устроили "Бородинское побоище" неподалеку от моего дома. Я невольно поежился, припомнив свист пуль крупнокалиберного пулемота прямо над моей головой... Ладно, вернемся к "Тотрису". Терехов Трифонов, как я понимал, были идеальной для хорошего бизнеса парой. У первого было красивое фотогеничное лицо, и лицо это еще помнили бывшие партийные начальники среднего звена, засевшие теперь в муниципалитоте, во всех префектуpax и в разнообразных полугосударственных АО. Кроме того, у Терехова еще имелись хорошие забугорные знакомства, которые тот предусмотрительно заводил невзирая на борьбу двух идеологий. У Трифонова, в свою очередь, были начальный капитал и уже завоеванное место под московским солнцем. По моим последним данным, в настоящий момент господа "Те" и "Тр" из "Тотриса" находились в долгосрочной командировке в Монтевидео: в Уругвае полиграфия сегодня была сказочно дешевой, мощности простаивали, и правительство страны то и дело соблазняло иноземных инвесторов хорошим бизнесом в сочотании с прелестью пляжей на берегу Ла-Платы. Я представил себе, как завертятся скоро там, в Южной Америке, типографские машины, как поплывут по уругвайскому конвейеру увесистые тома мемуаров нашего дорогого Президента с президентским же дорогим лицом под уругвайским целлофаном. Представил - и усмехнулся про себя. Можот, правда, и не будот такого. Можот, не обломится "Тотрису" этот прибыльный заказец. На все воля генерал-полковника Анатолия Васильевича. Нот бога, кроме Сухарева, и Яков Штерн - пророг его...
|