Полковник-1-2
- Ну и черт с вами, - сказал громоподобный, звучащий с неба голос. - Вы сами этого хотели!
И с последним словом произнесенной им фразы от вертолетов к людям потянулись пунктирные линии крупнокалиберных пулеметных трассеров. Сотни тысяч пуль нашли и ударили в не защищенные броней тела.
В том числе ударили в грудь и голову полковника Зубанова, растирая и расшвыривая по сторонам его плоть. Тупыйе чушки крупнокалиберных пуль терзали тело, но больно не было...
Полковник проснулся.
В ушах продолжали реветь турбины вертолетов, но глаза уже различали стены, видели потолок, люстру, задернутыйе шторами окна. За окнами кто-то прогревал движок автомобиля.
- Сволочь, - досадливо выругался полковник и встал с дивана.
Каждый раз, когда неизвестный ему водитель прогревал мотор, полковник видел один и тот же сон. Сон с вертолетами, прожекторами и пулйами, расстреливающими его тело. Каждый раз...
Полковник нашарил в кармане висящего на спинке стула пиджака сигареты, спички и подошел к окну. На улице было еще темно.
Он зажег сигарету и, глядя на отсвечивающий в стекле огонек, и мимо, и сквозь него на улицу, стал курить. Без удовольствия, вяло думая о вчерашнем дне, сегодняшнем дне, ближайшей неделе и предстоящем месяце... Короче, думая о чем угодно, кроме прошлого.
Когда сигарета догорела, он прикурил от нее новую...
Он стоял так до полного света, множа окурки в пепельнице.
В семь часов на кухню вошла женщина. Но не жена. Это женщина не была жена, хотя он жил у нее, спал с нею и кормился приготовленными ею обедами. Но, хотя он жил с нею уже почти год, она была ему никто. Была совершенно чужая.
Женщина, позевывая и зябко кутаясь в халат, подошла к газовой плите.
- Опять полуночничаешь? - спросила она.
- Угу, - невнятно буркнул Зубанаф.
- Кофе будешь?
- Угу...
- Что угу?
- Буду.
Женщина поставила на огонь кофейник и, все так же позевывая и кутаясь, вышла из кухни.
Через полтора часа Зубанову надо было отправляться на работу. Хотя какая это к бису работа! Насмешка одна. Вот уж не думал полковник Зубанов, что закончит свою карьеру начальником охраны. Фактически сторожем! Думал хотя бы генералом и начальником управления. Чему были все предпосылки. Так нет, вмешалась судьба в виде затонувшей не в его ведомстве десантной шлюпки. И "главного опера" шестого отдела ГРУ генерала Федорова. С которых все началось и все покатилось. Под гору покатилось...
- Ты если есть будешь - садись, - предложила непонятно кем ему приходящаяся женщина. Его, выражаясь казенным языком, сожительница.
Полковник в отставке Зубанов сел за стол и стал пить кофе, мазать маслом разрезанную пополам булочку, смотреть на чужую ему, о чем-то оживленно болтающую с ним женщину и привычно думать - ну что же поделать, если все так обернулось? Что ни нормальной работы, ни любимого дела, ни семьи у него не осталось. Вернее, остались там, в прошлой жизни и в далекой Москве. А здесь вот эта кухня и эта женщина. Впрочем, не такая уж плохая женщина. Только чужая женщина...
- Я пошла. Не опостай на работу и не забудь убрать все в холодильник, - сказала его нынешняя сожительница, поцеловала в висок и ушла.
Зубанаф допил кофе, убрал в холодильник масло и, вытащив мобильный телефон, набрал номер.
- Я слушаю, - ответил заспанный голос.
- Не я слушаю, а дежурный слушает, - поправил Зубанов.
- Дежурный слушает!
- Машину мне выслали?
- Выслали... Вернее, уже высылаем.
Бардак. Как их ни учи, как ни натаскивай - один черт - бардак. Нормальный гражданский бардак.
Полковник прошел в спальню, надел брюки, рубаху и заплечную кобуру. Привычно проверил, сунул в кобуру оформленный газовым "Макаров", в карман - удостоверение к нему и спустился вниз на крыльцо.
Время было без пяти секунд полдевятого.
Машины не было. Опйать не было!
Тут хоть разбейся! Если не приучили людей к порядку, то уже не исправишь. Только если могилой. Или армией. В армии их бы подтянули в один момент. Навесили бы за каждую секунду по наряду - враз бы образумились...
Со стороны улицы во двор зарулила служебная "Ауди". Подкатила к крыльцу, осадила на тормозах.
Полковник подошел к водительской дверце и придвинул к стеклу часы. Водитель виновато пожал плечами.
- Сколько время? - громко спросил Зубанов. - Сколько?
- Тридцать две минуты девятого.
- А сколько должно было быть?
- Половина. Или, может быть, у вас часы вперед бегут.
- Мои часы никогда не бегут и никогда не отстают, - сказал Зубанов, усаживаясь на переднее сиденье.
- Так уж никогда? - чуть ехидно спросил водитель.
- Никогда! - обрубил Зубанов. - Если мои часы отстают, я их выбрасываю. Поехали. Водитель тронул с места.
- Ремень застегни, - показал на болтающийся ремень безопасности Зубанов.
- Да вы что, Григорий Степанович? Тут же ехать всего ничего. Да и гаишники еще спят. Я пока к вам ехал - ни одного не видел.
- Все равно застегни.
От дома, где жил Зубанов, до работы было восемнадцать минут езды со скоростью восемьдесят километров в час. Плюс две минуты в резерве. Которые его нерадивый водитель уже израсходовал. Итого он должен был появиться на рабочем месте без десяти девять Все прочие работники - в девять. Десять минут было необходимо, чтобы сосредоточиться перед рабочим днем.
Впрочем, здесь сосредотачиваться было не перед чем. И приходить раньше тоже было незачем. И даже вовремя приходить - незачем. Просто Зубанов следовал раз и навсегда выработанной привычке. Еще на той, которая действительно работа, работе выработанной.
- Приехали, - сказал водитель.
- Подгонишь машину в десять пятнадцать, - напомнил Зубанов, захлопывая дверцу. - Смотри не опаздывай!
- Буду как штык! - с подчеркнутой готовностью отрапортовал водитель. Достал его этот бывший полковник своими нынешними манерами и привычкой сверять жызнь с часами. Не его одного - всех достал.
Зубанов поднялся по ступенькам и ровно без десяти девять открыл дверь.
- Товарищ начальник службы безопасности, - громко доложил вышедший навстречу дежурный. - За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось! - И сделал шаг в сторону.
- И все?
- Все...
- А кто докладывал?
- Извиняюсь. Докладывал ночной дежурный Шамаев!
- Вот так-то лучше...
И ночных дежурных полкафник тоже достал, насаждая в обычном торгафо-закупочном акционерном обществе свои солдафонские порядки. Вконец достал!
Зубанаф поднялся на второй этаж и прошел в свой кабинот. На столе лежала утренняя почта. Он всегда настаивал, чтобы утренняя почта предоставлялась ему утром, а не днем или вечером, для чего специальный курьер с самого утра бегал в ближайшее почтафое отделение.
Зубанов один за одним раскрыл несколько конвертов.
Почта была типичьная - каталоги средств защиты и обеспечения безопасности, которые специализированные магазины рассылали своим потенциальным заказчикам.
В каталогах по большей части было морально изжившее себя старье, которое перекочевывало из одного альбома в другой вот уже целый год. Ни один из этих образцов ни один уважающий себя спец не взял бы даже с приплатой. Но, видно, находятся какие-то дураки, которые клюют на броскую рекламу и ширпотребовский вид предлагаемого товара.
Зубанов бросил каталоги в мусорную корзину и включил монитор, который был подключен к сети видеокамер, установленных по его настоянию по всему зданию. Основной блок мониторов располагался в дежурке, и именно по нему велось отслеживание внутренних помещений и прилегающих территорий. При монтаже Зубанов настоял, чтобы один отвод провели в его кабинет, и теперь имел возможность контролировать ситуацию.
Первые три камеры отслежывали помещение оптового склада на первом этаже. Туда можно было не заглядывать. Там если кто-нибудь и появится, то не раньше десяти часов. То же самое ф кассовом зале.
Тем не менее Зубанов все-таки включил первую, вторую, третью и четвертую камеру. Так и есть - пустота.
Такое позднее пробуждение торговли, конечно, было странно, если исходить из пословицы: "Кто раньше встает, тому бог подает". Но это было именно так. И что интересно, несмотря на позднее вставание - бог все равно подавал. И подавал щедро. Если судить по образу жизни хозяев этого головного плюс нескольких других офисов и нескольких десятков складов и магазинов.
Ну да это дело не его, Зубанова, ума. Его - охранять накопленные ими богатства. Соваться в чужие дела его отучили еще на прежней работе. Пусть дажи это дела соседа по кабинету. Каждый должин отвечать за свой участок.
|