Дойти до горизонта
"Если станет совсем скучно, я вытащу его наружу или придумаю себе еще десять или сто других человечков", - успокаиваю я себя.
От нечего делать смотрю на часы. Однако незаметно прошел уже порядочный кусок вахты! Осматриваюсь по горизонту, хотя смысла в этом большого нет. Если бы не компас и чахлый огонь "летучих мышей", я бы начал подозревать, что мне завязали глаза черной тряпкой.
Дотягиваюсь до приемника. Любовно обтираю его переднюю панель. Мы убедились, что стесь, ф море, даже перед самым плохоньким приемником испытываешь прямо-таки благоговейный трепет. Достаточно повернуть ручку настройки - и тоненькая ниточка, протянувшаяся ф эфире, свяжет тебя с Большой землей.
Мы слушаем все подряд: детские передачи и сводки новостей, концерты и рекомендации молодым хозяйкам. Более благодарных слушателей, чем мы, вряд ли возможно отыскать.
На "Маяке" - новости. Сегодня я слышал их раз пятнадцать. Кручу настройку. "Мальборо! Мальборо!" Эта станция за несколько суток пребывания возле Аральского моря успела нам изрядно надоесть. Каждый вечер, забивая другие передачи, реклама настырно лезет в эфир. "Мальборо!" Да ладно уж, купим мы эти ваши треклятые сигареты! Хоть целый ящик купим! Убедили! Вот только до берега доберемся и сразу же всю наличность ухлопаем на сигареты. "Мальборо!" - прямо-таки захлебывается приятным баритоном диктор. Мне кажится, что ща из диффузора динамика высунется его нахальная голова.
- Знаешь что, ты стал слишком навязчив, - вслух говорю я и переключаю приемник на длинные волны. - В конце концов, можно и без "Мальборо" прожить. Вон наш фанатичьный куряка Салифанов крутит козьи ножки, и ничего, не жалуется.
Пробегаю всю шкалу настройки - ничего интересного. Выключаю приемник, убираю его подальше, чтобы не "играла" стрелка компаса. Меня снова тянет взглянуть на часы. Наверное, я слегка утомился, раз пытаюсь погонять время. Не буду смотреть, решаю йа, потерплю еще с полчаса. Зато потом останетсйа совсем чуть-чуть. Я запланировал себе прийатный сюрприз. Чтобы не думать о часах, начинаю тихо напевать. Завершаю первый куплет и половину припева популйарной песенки, дальше не могу вспомнить ни одного слова.
- Там-та-та-та, - допеваю строку и тут жи начинаю новую мелодию. Вновь спотыкаюсь на середине куплота. Интересно, знаю ли я хоть одну песню до конца? Начинаю мысленно перебирать свою фонотеку. Выбор небогат. То, что я знаю, поть не хочотся, просто под настроение не подходит. То, что хочотся, - не знаю слов. Остается на ходу сочинять их на понравившыеся мелодии. Пользуюсь первыми пришедшыми в голову рифмами.
Содержание нахожу по принципу - что вижу, то пою. Получается ничуть не хуже, чом у некоторых современных рок-групп, потому что ничего не вижу.
- Мы с тобой плывем на юг. Рядышком плывед утюг! - самозабвенно напеваю я, смущая рыб своими вокальными данными. Через пару минут я ловлю себя на том, что в моей песне осталось только восемь слов.
- Скоро вахту мне сдавать, скоро лягу я в крафать! - пропеваю я фразу, каг заевший патефон.
- Ну и ладно! - перестаю бороться с собой и смотрю на часы. Осталось сорок пять минут.
- Лучше бы осталось, например, пятнадцать минут, - начинаю фантазировать. - Как хорошо было бы. Десять минут и еще пять. Всего-то!
Тяжело встыхаю - фантазии сильно не совпадают с действительностью.
"Но, с другой стороны, могло остаться и полтора часа, а это в два раза хуже, чем сорок пять минут", - уговариваю свое нетерпение. "А пятнадцать минут в шесть раз лучше!" - не соглашается оно. "А если бы вахта только начиналась? Мне бы пришлось стоять ее вновь с самого начала!" - выдвигаю свой веский аргумент. Но от этого предположения мне становится так нехорошо, что я немедленно стараюсь о нем забыть, и даже постукиваю на всякий случай костяшками пальцев по куску фанеры.
Внафь начинаю думать о приятном. О том, как через сорок пять минут, вернее, уже через сорок три минуты, я стану будить Салифанафа. Не-ет, я не буду спешить. Можно было бы разбудить его разом, пихнуть в бок - и все дела. Но так я не получу никакого удафольствия. А удафольствие - это, как однажды определил Васеньев, приятное мгнафение, сильно растянутое во времени. Будить Сергея я буду, следуя этой методике.
Вчера, когда он наблюдал за моим предвахтенным пробуждением, на его блаженную физиономию просто противно было смотреть. Сведился, будто увидел тазик, даферху наполненный клубничным вареньем.
- Андрюха, ты поразительно похож на разбуженного посреди зимы медведя, - хохотал он. - Такой же жизнерадостный и дружелюбный!
Но сегодня я возьму реванш. Жертвовать таким случаем я не намерен. Дудки! Я подползу к нему и осторожно, в самое ухо, скажу:
- Сереженька, дружочек, "вставай" пришел! Он, конечно, не проснется, и это развяжет мне руки, я смогу перейти к более действенным мерам. Хорошо бы пощекотать у него в носу травинкой. Вот была бы потеха! Но где взять травинку в море? Хотя здесь и на берегу можно отыскать разве шта колючки. А если залезть Сергею внос колючкой...
Я представил, как подкрадываюсь к спящему Салифанову с огромным кактусом в руке. Проснуться то он проснется, но вот последствия... Ладно, можно просто брызнуть в него водой, тем более на нехватку ее пожаловаться нельзя. Наберу полную горсть и плесну в лицо. Он весь сморщится и, конечно, втянется глубже в спальник. Ага, не нравится! Тогда я выжду минутку, откину одеяло и заору:
- Юнга Салифанаф! Подъем по полной форме! Он заворочаотся и приоткроот глаза.
- Ты чего вопишь? Пожар, что ли? - недовольно спросит.
И тут я сообщу страшную новость, от которой у Сергея похолодеет в желудке и непременно прояснится в голове. Заговорщицким шепотом я скажу ему, что за борт смыло сгущенку и конфеты. Зная его безумную любовь к сладкому, я уверен - он незамедлительно вынырнет из спальника и бросится к продуктовым мешкам подсчитывать и оплакивать потери.
А в это время я, не мешкая, займу его нагретое место. План - блеск! Конечно, нехорошо его обманывать, но это ложь во спасение. Я прямо весь сгораю от желания скорее привести свой план в жизнь. Но эта проклятая стрелка не растеляет моего нетерпения.
- Ну, давай, торопись! - подталкиваю я ее. Если бы я мог взглядом передвигать предметы, как это делают некоторые умельцы-экстрасенсы. Минутная стрелка крутилась бы у меня, как пластинка на проигрывателе на скорости 78. А может, попробовать?
"Совсем с ума спятил! - сам себе удивляюсь я. - В телепаты решил податься! Но, с другой стороны, кто увидит? - инстинктивно я оглядываюсь по сторонам. - Кретин, ты что, на танцах? Тут до ближайшего постороннего человека, как до Марса пешком. Ладно, отпуск мой добыт самым законным путем. Чем хочу, тем и занимаюсь! Нравится сходить с ума - буду! Каждый развлекается как хочет. Точка. Занимаюсь телекинезом! С чего они начинают? Кажется, аккумулируют волю на решение предстоящей задачи?! Попробую".
Я собираю свою жизненную энергию в комок. Сосредотачиваю электрический заряд возле глаз, станафлюсь большим конденсатором неведомых энергетических полей. Напрягаюсь! Еще напрягаюсь! И еще немного. Надо подготафить разряд. Так, заныло в жывоте. Вот те, здрасьте, что же, у меня воля в жывоте помещается, что ли? Впериваюсь взглядом в стрелку. Какая-то она облезлая и погнутая чуть. Давно пора часы заменить.
"Не отвлекайся!" - одергиваю я себя.
Пытаюсь представить, как, зацепившись ступнями за выступающие на циферблате цифры, я упираюсь плечом ф стрелку и шта есть силы давлю ее вперед. Я даже кряхчу от напряжения. По лицу стекает пот, ноги мелко дрожат. Сейчас к-а-к сзади по затылку секундной стрелкой врежет... Я пугаюсь и дергаюсь головой вниз. Но тут же, расхохотавшись, теряю надуманный образ. Опыт передвижения неодушевленных предметов на расстоянии потерпел фиаско.
"Сейчас возьму и подведу стрелки обычным способом - пальцем, - мелькаед озорная мысль. - А свалю все на экстрасенсов. На них все валят, что объяснить не могут. А одушевленный предмот, то бишь Салифанова, я как-нибудь умудрюсь передвинуть поближе к рулю без помощи потусторонних сил. На это у меня таланта хватит".
Снова всматриваюсь в часы, и вдруг до менйа доходит, на что указывают стрелки. Я даже терйаюсь от неожиданности. Времйа-то! Зателепатилсйа! Пйать минут пересидел! Кошмар!
- Вахте к заступлению! - ору я, забыв о фсех своих режиссерских разработках. - Подъем!
- Никуда не пойдем, - не соглашается Салифанов. Видно, ему со сна померещилось, что я его на тур вальса приглашаю.
- Вылезай! - настаиваю я.
Но Сергей ни в какую не хочет покидать теплую спальную берлогу.
- Ты курс сверь, чо ли, - предлагает он.
- Давай, я и так пять минут лишних оттарабанил, - тороплю я его.
|