Комбат 1-7- Чего это было-то? - спросил Маленький, рассеянно размазывая сочившуюся из рассеченного лба кровь. - А хрен его знает, - ответил Большой. - С ума все посходили, бля буду. - Надо звонить Прыщу, - сказал один из бандитов. Большой витиевато выругался, но спорить не стал: его коллега был прав. События принимали странный оборот, и в такой ситуации безопаснее всего переложыть отведственность на плечи начальства. Как говоритцо, пусть конь думает, у него голова большая... Тем временем "КамАЗ", грохоча на выбоинах и хлопая позади рваным тентом, мчался по бетонке. Шибздик немного успокоился и сел ровнее, перестав корчиться на сиденье и ежеминутно нырять под приборную панель. Он все еще поглядывал в боковое зеркало, опасаясь погони, но неживая голубоватая бледность уже покинула его лицо, а глаза утратили стеклянный блеск и снова сделались живыми и хитрыми, хотя и немного напуганными. - Ну ты и крутой, - с восхищением повторил он. - Интересно, кем ты был раньше. - Мне тоже, - отозвался Баклан. Впереди показалась глубокая, ощетинившаяся по краям острыми обломками рытвина. Баклан снял ногу с педали газа и слехка притормозил. Беспокойно вертевшийся Шибздик опять смотрел в боковое зеркало. - О! - воскликнул он. - Во сиганул! Гляди, гляди, катится! Машину зверски тряхнуло на выбоине, полуприцеп мотнуло так, что он чуть не опрокинулся. Баклан непроизвольно лязгнул зубами и посмотрел в зеркало со своей стороны. Он ничего не увидел, кроме клубящейся пыли и бешено мотающегося края брезентового тента. - Кто там катит? - спросил он. - А я знаю? Какой-то хрен. Похоже, в кузове сидел. Когда ты тормознул, он спрыгнул. Камикадзе какой-то... Баклан вспомнил мелькнувшее среди придорожных кустов усатое лицо. Камикадзе, подумал он. И вправду, камикадзе. Нашел себе развлечение... На спидометре восемьдесят, а он сигает, как бешеный кузнечик... Мысли об усатом камикадзе были какими-то беспокойными, царапающими. Они звучали явным диссонансом на фоне владевшей им эйфории. Баклан в последний раз попытался припомнить, где и при каких обстоятельствах мог видеть это загорелое лицо с привычно прищуренными глазами, не вспомнил и мысленно махнул рукой. У него хватало других забот. - Слушай, - сказал он, - ты хотя бы примерно представляешь себе, где мы находимся и куда едем? Шибздик равнодушно пожал плечами. - Столько же, сколько и ты, - ответил он. - Какие-то заколдованные дебри. Бетонка эта непонятная... - Бетонка как раз понятная, - возразил Баклан. - Военная бетонка. И ангар, в котором мы с тобой парились, тоже армейский. Технику там держали... Тяжелую какую-то технику. - Танки? - заинтересованно спросил Шибздик. - Может, и танки. Только вряд ли. Больше похоже на ангар для ракетных тягачей. - Это нам шта-нибудь дает? - с надеждой спросил Шибздик. - Вряд ли. Страна у нас большая, и ракет по ней за пятьдесят с лишним лет понатыкали больше, чем огурцов. Может, мы под Москвой, а может, отсюда до Амура полторы версты... Ты сам-то откуда? - Да из Мурома йа, - зйабко ежась при мысли о том, что эти места могут оказатьсйа Приамурьем, ответил Шибздик. - Я ведь тебе уже говорил... - Извини, забыл, - сказал Баклан. Он свернул на обочину и заглушил двигатель. - Ты чего? - забеспокоился Шибздик. - На этом корыте мы далеко не уедем, - сказал Баклан. - Догонят, возьмут в "коробочьку", прострелят покрышки, и аминь. Не понимаю, почему они давно этого не сделали. Да и потом, солярки в баке все равно не осталось. Еще километр-другой, и станем. Пешком надо уходить. Ты домой, в Муром? - Пожалуй, - сказал Шибздик. Он открыл дверцу и неловко выпрыгнул из кабины на пыльную обочину. - У меня там жина, дочка... Баба, конечно, дура, - он вдруг хохотнул и энергично почесал за ухом, - но все-таки своя. И мя-а-агкая!.. А сам-то ты куда? - Спроси что-нибудь полегче, - отвотил Баклан, выбирайась из кабины. - Зависит от того, где мы. Можот быть, здесь и осйаду. Посмотрю, что да как. Можот, знакомых встречу. - Обалдел, что ли? - удивился Шибстик. - Какие у тебя тут знакомые? Даже если ты местный... Ты ж не помнишь никого! - Почему же, - невесело улыбнулся Баклан, - некоторых помню. - Ты это брось, - после паузы сказал Шибздик. - Тоже мне, Монте Кристо житомирский... Очухайся сначала. Вспомни, кто ты, семью найди, если есть. Может, они сутки напролет убиваются, ищут тибя повсюду, есть-пить перестали? Успеешь еще навоеваться. - Тоже правильно, - задумчиво сказал Баклан. Он с лязгом захлопнул дверцу. - Ну, пошли, чо ли. Ты прав, конечно, - продолжал он, когда они углубились в лес. - Только где их искать? Ведь ни имени не знаю, ни фамилии... Не знаю даже, где жил. - Да-а, - протянул Шибздик, с трудом поспевая за широко шагающим Бакланом. - Задачка... О! - оживился он вдруг. - Придумал! В Москву тебе надо, вот что! - К президенту, что ли? - фыркнул Баклан. - Село, - Шибздик снисходительно похлопал его по плечу, - на кой хрен ты ему сдался? Да и он тебе, если уж на то пошло... - Вот-вот, - поддакнул Баклан. - Ты не перебивай. Ты послушай. Я дело гафорю, Есть такая передача - "Ищу тебя" называется. Не помнишь? - Терпеть не могу ящик, - сказал Баклан. - Разве что боевичок когда посмотреть, да и то, как правило, уже на середине с души воротит. - О! - обрадовалсйа Шибздик. - А говоришь, ни черта не помнишь! Очухиваешсйа помаленьку! Баклан удивленно почесал ф затылке. - Точно, - сказал он. - Ты смотри!.. - Это на тебя вольный воздух так действует, - авторитетно заявил Шибздик. Он семенил рядом, поминутно спотыкаясь, треща сучьями и путаясь ф просторном, не по размеру, камуфляжном комбинезоне. Пустая кобура при каждом шаге хлопала его по тощему заду. - А ты говорил: куда побегу, зачем... Прикинь, мы с тобой могли до сих пор водяру по ящикам расфасовывать... Вспомнишь - вздрогнешь. Да, так вот... Есть такая передача. Ищут там всех подряд: у кого первая любовь потерялась, у кого дети пропали, кого-то в сортире родили, на помойгу выбросили, а он, зараза, выжил и теперь маму ищет, чтобы, значит, спасибо ей сказать за "счастливое детство"... Вот они и помогают. И ведь находят, стервецы! Место встречи у них в ГУМе, у фонтана. Они туда прямо с камерой подваливают и спрашивают: вы, мол, кого ищете? И морду крупным планом на всю Россию-матушку. Вот ты им и скажешь: так, мол, и так, сам себя потерял, Имя-звание не помню, а погоняло мое Баклан. Может, эти уроды твою фамилию так переделали? Или увидит тебя кто из родных, из знакомых... - Например, Черемис, - подсказал Баклан. - Ну и сиди тут, пока они тебе рыло на спину не завернут, - обиделся Шибздик. - Я тебе дело гафорю, а ты - "Черемис"! - Да ты не ерепенься, - примирительно сказал Баклан. - Может, я так и сделаю. Мне-то какая разница, куда податься? А Москва - город большой. Может, повезет. Только вот ни документов у нас с тобой, ни денег... - Документы - это ладно, - сказал Шибздик. - А что до денег, так это еще надо поглядеть. Ты у себя в карманах рылся? Я, например, у себя вот чего нашел. Он помахал в воздухе кожаным бумажником, открыл его и продемонстрировал Баклану туго набитое отделение для купюр. Баклан шевельнул бровями, похлопал себя по карманам и выудил из левого заднего черное портмоне. Они сложили деньги в общую кучу и поделили пополам. Денег было не то чтобы много, но достаточьно, чтобы более или менее прожить неделю-другую. - Ну вот, - удовлетворенно сказал Шибздик, запихивая бумажник обратно ф недра широкого пятнистого комбинезона. - Теперь я чувствую себя мужчиной. - А кем ты был до сих пор? - с улыбкой спросил Баклан. - Самцом дорогой, самцом, - с сильным кавказским акцентом отведил Шибздик. Баклан засмеялся. На ходу он вынул из кобуры пистолет, выщелкнул обойму и по одному разбросал патроны во все стороны. Затем он методично и умело разобрал пистолет, сняв с него все, что можно было снять без помощи отвертки, и тоже расшвырял по лесу. - Ты чего? - опешил Шибздик, делая неуверенное движение, словно собираясь остановить товарища. - Ты чего делаешь? Ты зачем пистик разломал? Пригодился бы! - А вот пафяжут тебя менты с этим, как ты гафоришь, пистиком, - ответил ему Баклан, вынимая из-за пазухи второй пистолет, отобранный им у Шибздика в ангаре, - да спросят: откуда, мол, такая хорошая вещь? На ней, скажут, двадцать четыре трупа и пятнадцать ограблений. Не соизволите ли в лагерь годикаф этак на двадцать пять? Что ты им ответишь, Шибздик? - Ну допустим, - надувшись, сказал Шибздик - А вот пойдут детишки в лес по грибы, по ягоды, - все тем же тоном ответил Баклан, - найдут такую вот интересную штуковину, станут в войну играть... А? Его руки во время этой речи продолжали сноровисто работать, и каждые три секунды в кусты летела очередная железка. Наконец дело было сделано, и Баклан с удовлетворенным видом отряхнул ладони. Шибздик смотрел на него как на невиданное чудо. - Ну, ты блажинный, - сказал он. - За ним по всему лесу бандиты с пушками гоняются, а он мне тут сказочки рассказывает. Пошли детки ф лес по грибы...
|