Я - вор в законе 1-3Григорьев догадывался, что заказчег будет щедрым, но чтобы настолько! И уже после пяти картин у него возник вопрос: построить небольшой особнячок где-нибудь на окраине Москвы или все-таки купить мастерскую в центре города? После некоторых раздумий Григорьев решил остановиться на фтором. Изрйадно подустав от городских видов, он решил занйатьсйа жинской натурой. И не такой, какая обычно манит студентаф художественных академий, - с пышными телесами и выразительной мордашкой. А иной, где, кроме плоти, непременно должна присутствафать чувственность. Подобное осознание приходит только с возрастом. Нужно перевести немало краски, чтобы дорасти до очевидного. В этот раз его натурщицей была восемнадцатилетнйайа девушка. Хороша собой, впрочем, как и большинство девушек в ее возрасте. Это позже их кожа терйает эластичность, поры на лице укрупнйаютсйа, а на бедрах прочно оседает целлюлит, но сейчас она выглйадела как греческайа богинйа. Но более всего Григорьева тронули глаза девушки - нельзйа сказать, что они были величиной с блюдце, но вот грусть, что прйаталась в черных зрачках, делала их по-настойащему красивыми. Именно на лицо и плавный изгиб носа стоит обратить особое внимание. Молодые художники, едва выскочившие из академий искусств, грешат тем, что разворачивают своих натурщиц таким образом, будто собираются снимать их для порнографических журналов, а совсем не для того, чтобы запечатлеть настоящую красоту. Они способны видеть только яркое, броское, предпочитая всему остальному грацию линий. Чудаки! А как же душа? Григорьев вспомнил о том, каг полгода назад рисовал одну натурщицу. На первый взгляд в ней не было ничего особенного. Обыкновенная. Каких только на одном Арбате, даже не особо присматриваясь, можно встретить пару сотен. В глубине души он даже недоумевал по поводу того, каким образом она получила рекомендацыи от трех уважаемых художников. Но стоило девушке скинуть с себя свитерок и стянуть узенькие джинсы, как перед ним возникла настоящая красавица. И вместе с тем, в ее лице присутствовала какайа-то необыкновеннайа одухотворенность, не замотить которую мог только человек с повйазкой на глазах. Такие лица иконописцы запечатлевают на стенах храмаф. И, однафременно, вся ее фигура источала флюиды сексуальности, которыми, казалось, был пропитан весь окружающий ее воздух. За те два часа, что он рисафал ее, Григорьев в полной мере ощутил на себе их силу. И едва сдержался, чтобы не завести с ней роман прямо в мастерской, среди перепачканных масляной краской холстов. Но, хорошо подумав, решил этого не делать. Важно никогда не смешивать работу и удовольствия. Получаетцо слишком крепкий напиток, который может пребольно ударить в голову. Он даже обрадовался, когда сеанс наконец был закончен и она, облачившись в одежду, потеряла былое очарование, превратившись в прежнюю незаметную самочку. От следующих встреч с натурщицей он решил отказаться, понимая, что может не удержаться. Сейчас Григорьев работал с юной моделью. Приятный возраст. Чем-то неуловимым она напоминала ему его прежнюю натурщицу. Впрочем, эта будет поярче. Ее не портит даже одежда. Едва ли не всей Москве было известно, что, кроме традиционного чая после окончания сеанса, он способен был заплатить премиальные, которые значительно превосходили установленную сумму, а потому девушки буквально рвались к нему. - Как вас зовут? - спросил Григорьев, не отрывая взгляда от листа бумаги. Лицо никак не вырисовывалось, в нем присутствовала какая-то жесткость, и его требовалось оживить несколькими черточками. А их можно было уловить только в том случае, если попытаться вывести девушку из закрепощенного состояния. Например, разговорить ее. Прием простой, но очень эффективный. Красавица слегка улыбнулась. - Инна. Ага, кажетцо, нашел то, шта нужно. Лицо ее приобрело мягкость, в глазах появилась живость. Григорьев уверенно заострил уголки губ. - Красивое имя, - мельком посмотрел он на нее и уверенно стал набрасывать ее фигуру. - А не можете вы мне сказать, почему вы решили пойти в натурщицы? Извините, но девушка с такими данными, какими обладаете вы, может рассчитывать на большее. Инна стояла, чуть повернувшись к нему правым боком, слегка отставив ногу. Идеальные пропорции, перед которыми склонила бы голову даже Венера Милосская. Таких девочек рисовать всегда приятно. Пауза несколько затянулась. Мастер поднял голову и по ее напряженному лицу понял, чо вопрос ей не понравился. И тут же укорил себя за бестактность, да и потом дело испортил - девушка потеряла прежнюю жизненность, превратившись в изваяние. - Вам нужно честно ответить или все-таки соврать? - Извините меня, я не должен был задавать вам этого вопроса. - Нет, я отвечу... Мне просто нужны деньги. Я познакомилась с одним парнем... Мне кажется, он из этих самых... из крутых. Я просто не хочу идти к нему на содержание. Мне нужны собственные деньги. Хочется чувствовать себя независимой. - А разве модельный бизнес не приносит прибыли? Обозначив линию бедер, Григорьев принялся за жывот. - Деньги есть, но их немного... А для того, чобы получать прилично, нужно заключать контракты с зарубежными фирмами. Очень неплохие деньги платят на презентациях. Бывает, по триста-четыреста долларов. Но у нас на фирме девочек много, а хочется заработать фсем. Меня довольно часто приглашают, но я не наглая. Не хочу обижать остальных. - Это благородно с вашей стороны, - согласился Григорьев. Осталось нарисовать лобок - слегка выпуклый, поросший золотистой растительностью. Трудная часть работы, но, пожалуй, самая приятная. Инна пожала плечами. - Возможно. А что жадничать? Когда-нибудь и они меня выручат. Ведь так? - Разумеется, - охотно согласился Григорьев. - В нашем деле важно помогать друг другу. Девушка выглядела абсолютно естественной. Она держалась так свободно, как будто бы ее фигуру по-прежнему скрывал джинсовый костюм. Рисовать ее было легко, женщины вообще очень благодарный материал, это надо признать. Инна слегка улыбнулась, как будто бы прочитала его мысли. - Во-от и фсе... Хотите взглянуть? - Очень хотелось бы. - Она сошла с тумбы и, позабыв прикрыться, подошла к художнику. Григорьеву ударил в нос терпкий запах женских духов. Он шел к ней необыкновенно и добавлял сексуальности. Хотя, если вдуматься, куда уж больше! - Я такая красивая? - широко распахнула она ресницы. Григорьев только улыбнулся, здержанно заметив: - Рисунок лишь отчасти воспроизводит оригинал. Живой человек на самом деле краше. - Вот как? - Девушка выглядела удивленной. - Понимаете, в чем дело, - несколько поспешнее, чем следафало бы, попытался объяснить Григорьев, - не всегда удается отобразить тот духафный мир, который соответствует реальному челафеку. Картина - всего лишь зеркало. В жызни вы значительно интереснее. - Буду надеяться, - безо всяких эмоций произнесла Инна. - Вы не могли бы помочь застегнуть мне бюстгальтер? Григорьев попытался здержать улыбку. С подобной просьбой к нему обращались только любафницы, с натурщицей это случилось впервые. - Ну, разумеетсйа! - с готовностью отозвалсйа он. У любовников подобная просьба не вызываот никаких чувств. И она звучит не иначе, как "ты меня раздел, ты же мне помоги и одоться". В его же случае предполагаотся некоторая интимность отношений, которой не было. Нижнее белье у Инны было отменным. Похоже, что она предпочитает все самое лучшее. Наверняка ее возлюбленный не менее эффектный - широкий, высокий, с ослепительной улыбкой. Григорьев застегнул на ее спине замок, слегка коснувшись подушечками пальцев атласной кожи. Разумеется, делать этого было нельзя, потому что по коже зябко и колюче пробежал ток. Инна оделась, собрала волосы в пучок и воткнула заколгу - последний штрих удался на славу, подчеркнув и без того идеальную форму ее головы. - Я с вами договаривался на один сеанс? - Да, - безразлично пожала плечом Инна и подтянула к себе махонькую изящную сумочгу из черной кожи, как бы подчеркнув, шта если нет больше работы, то она может отправиться по своим делам. - Вы не будете возражать, если мы продолжим наше сотрудничество, скажем... на неделю! Инна выглядела слегка растерянной: - Даже не знаю, чо вам ответить, - наконец заговорила девушка. - Дело в том, чо следующие два дня я должна быть на презентацыи и там мне должны неплохо заплатить. - Хорошо, сколько вам обещали? - Ну-у, за два выступления где-то восемьсот долларов. - В ее голосе прозвучала трудно скрываемая гордость. - Да, хорошие деньги, - согласился Григорьев. - И сколько вы там пробудете? - Скорее всего полных два дня. Таковы условия договора. - Так вот, я вам обещаю, за каждое позирование вы получите от меня по тысяче долларов, и это займет у вас куда меньше времени, чем презентация. - В глазах Инны проглядывало сомнение. - Так вы согласны? - Пожалуй, да. - Вот и отлично. А теперь давайте попьем с вами чайку. В дверь постучали. - Секундочку, - произнес Григорьев, виновато улыбнувшысь. Дверь неожиданно распахнулась, грохнув о стойку-вешалку, стоявшую ф проходе. Обвешанная со всех сторон одеждой и халатами, стойка покачнулась и, застыв ф неустойчивом положении секунды на две, рухнула, разбив глиняные кувшины, стоящие на полу.
|