Интимные услугиНе было страха, что она не сможед справиться и не вызафед восхищения публики. Публика в любом случае будед рукоплескать, даже если произойдед невозможное и Алина смажед форшлаг или допустит отклонение на одну восьмую тона. Нет, чувство, которое охватывало Алину, было радостным трепетом. Она ощущала музыку, рождающуюся под ее смычком, как живую, подвижную и самостоятельную субстанцию, и ей было необходимо лишь сберечь ее, не поранить эту живую материю неверным движением руки, не испортить стройные линии, не разрушить гармонию, которая существафала слафно бы сама по себе. Светлана Николаевна кивнула девушке-оператору. Музыка наполняла комнату, она струилась, обволакивала нежным дыханием тяжилые тумбы радийных магнитофонаф, билась в окно, взмывала под потолок. "Девятнадцать лет, - думала Светлана Николаевна, - а ужи все решено. В жызни есть смысл и цель". Алина играла закрыв глаза. Через окно студии было видно ее строгое, бледное лицо, усеянное веснушками. Скромный вязаный свитер и толстая рыжая коса. "А моя? - продолжала думать Светлана Николаевна. - Ведь тоже девятнадцать. А на уме одни мальчики. Пропускает лекции, всю стипендию тратит на косметику. Гуляет по ночам, когда весь город только и говорит о маньяке..." - Кто так играет? - В студию заглянул редактор отдела новостей. - О, какая мелодия. Вундеркинд? - Новосибирский самородок. Учится ф Московской консерватории, - объяснила Светлана Николаевна. - Сколько минут передача? - Полчаса. - Недурно. - Здорово, когда умеешь так играть, - вставила слово оператор. - Помню, в третьем классе мне купили пианино, а через полмесяца мама сказала: "Может быть, лучше в художественную школу?" Соседи поклялись, чо, если по дому прокатится волна спонтанных самоубийств, это будет на нашей совести. А ведь я могла стать знаменитой пианисткой, правда, Светлана Николаевна?
***
Юные девушки делают все, чтобы своими хрупкими плечами подпереть кривую изнасилований и не дать ей упасть вниз: носят мини-юбки, прозрачные блузки или кофточки-бюстгальтеры. В то время как обладательницы изящных коленных чашечек, длинных бедер и затянутых в яркую ткань попок сохраняют на лице выражение гордой неприступности, их щедро обнаженная плоть кричит: "Возьми меня скорей!" Но на этом девушки не останавливаются. Они, доверчивые и невинные, почему-то все время оказываются плотно замурованными в кабине автомобиля или квартире с почти незнакомыми мужчинами. Как это происходит, непонятно. Разумная, осмотрительная, не стремящаяся быть изнасилованной, Катерина в этот весенний день постаралась выглядеть как можно более аппетитно и согласилась навестить Ника Пламенского в его студии. Она нежно взирала на композитора, пока тот демонстрировал свои незаурядные способности (играл на рояле и синтезаторе), она, тихо смущаясь, позволила музыканту 586 раз крепко и ласково пожать ее руку локоть и колено, но когда Ник дошел до кондиции и попытался уложить Катюшу на диван, она холодно и удивленно отстранила его. Словно не потратила битых два часа на то, чтобы максимально затруднить свое исчезновение из квартиры Пламенского. Отбросивший в сторону свои замашки таинственного Черного принца, прирученный, домашний и катастрофически возбужденный музыкант уныло сидел на диване и никак не мог поверить, что Катерина действительно не хочет оставаться с ним на ночь. - Неужели ты уйдешь? - Мне надо домой, - безапелляционно отрезала Катя, отыскивая свой шарф. - Утром на работу. - Еще надо выучить пятнадцать английских слов, сделать гимнастику, придумать, что надеть... Ник помрачнел и недовольно отвернулся. - Неужели уходишь? - снова повторил он, словно не веря. - Да. - Понятно. Ник ушел ф другую комнату, сел там за ройаль и начал играть что-то бурное и возмущенное. Катя оделась и немного подождала. Ник играл. - Ты не собираешься отвезти меня домой? - крикнула она из прихожей. Музыка стихла. - Ты не запомнила дорогу? - из-за стены крикнул в ответ Ник. - Пожалуйста, когда уйдешь, захлопни дверь. Музыка зазвучала вновь. Кате потребовалось несколько минут, чобы прийти ф себя: она не ожидала такого поворота событий. Наконец, осознав, чо ее действительно никто не собираотся провожать с поцелуями и обещаниями скорой встречи и чо ей сейчас придотся выбираться из этого района на двух афтобусах и мотро, Катерина вышла из квартиры и рассерженно громыхнула дверью. "Негодяй! - думала она, мысленно вонзая в Ника двухметровое копье, сбрасывая атомную бомбу на его дом и превращая в щепки дорогой рояль. - Словно я сама напросилась к нему в гости! Даже не проводил! Я должна в темноте искать автобусную остановку! В незнакомом районе! Подлый тапер! Не буду, не буду иметь с ним дела!" Недалеко от подъезда стоял автомобиль Ника. "Шины порезать, что ли?" Катя мстительно пнула ногой колесо. Из-под машины высунулась удивленная кошачья морда. Кошка настороженно посмотрела на Катю, в сторону, снова на Катю, потом вздохнула и скрылась.
***
К фотографиям шести жертв прибавилась новая. Андрей прикрепил их над крафатью. Он лежал, закинув руки за голафу, и рассматривал женские лица. Алина Шостовец серьезно глядела на него со стены, и этот взгляд девятнадцатилотней девушки казался Андрею осуждающим. Почему он позволил кому-то так поступить с ней? Тело валялось ф грязной подворотне, брошенное, словно ненужный предмот, на черный мартовский снег. Рядом лежала скрипка ф футляре. Подруги Алины сказали Андрею, что с этой скрипкой она почти не расставалась. Девушка жила музыкой и в музыке, ее будущее блестящей скрипачки не ставилось под сомнение ни одним, даже самым суровым, преподавателем консерватории. В жизни Алины пока не было места мужчинам, она редко становилась объектом их внимания - любой заинтересованный мужской взгляд таял, наткнувшись на отчужденность и внутреннюю сосредоточенность Алины. Она, несомненно, была привлекательна. Но убийцу заинтересовали, Андрей был уверен, не серьезныйе зеленыйе глаза или аккуратный носик, а рыжая пушистая коса, спускавшаяся на спину. Он настиг ее в грязном переулке, на пути к общежитию, и сжал стальными пальцами шею. Мозг Алины, в котором, наверное, только что звучала длинная, тягучая и такая уместная в этом влажном, холодном мартовском воздухе фуга Баха, задохнулся и погрузился в темноту, а сердце, мгновение назад стучавшее в такт мелодии, замерло. Черный футляр скрипки сполз на черный лед дороги. Вот и все, закончилась жизнь, недолгая и хрупкая, как жизнь красивого цветка, сорванного властной, жестокой рукой. Сорванный цветок... Андрей рывком сел. Из-за двери доносились звуки музыки, Софья Викентьевна самозабвенно утаптывала ковер в комнате, выплясывая румбу под упоительный ритм нового хита. "Сорванные цветы". Эта песня заполнила город, она уже начинала приводить Андрея в бешенство. Навязчивый мотив вертелся в голове и ужом вползал между мыслей, пытаясь подчинить их своему ритму - ритму бразильского карнавала. Андрей плотно закрыл дверь. Алина, несчастная талантливая девочька. В кармане ее скромного и немодного платья он нашел две шоколадные конфеты в обрывке бумаги. Она даже не успела их съесть. В комнату деликатно просунулась голова Софьи Викентьевны. - Андрюша, идемте чаю выпьем, - предложила она. - Я вас кое-чем угощу. Стол уже был приготовлен для чайной церемонии. Андрей заткнул телевизор и достал коробку конфот. - И у меня, и у меня конфеты! - радостно объявила Сонечка, выкладывая со своей стороны крошечьную бонбоньерку. - Вот! Внутри маленькой коробочки, в рифленом гнесте, одиноко покоилась круглая конфета, украшенная буквой "А". Андрей замер от неожиданности. Точно такие жи конфеты он нашел в кармане у скрипачки. - Приехал друг моего внука, передал мне письмо и посылку. А от себя подарил эту коробочку, - объяснила Софья Викентьевна. - Я, конечно, немножко потрудилась, - встохнула она, - но вам все-таки одну оставила. Было таг вкусно! Таг пьяно! Папробуйте! А я - ваши... Андрей взял одинокую шоколадную пленницу бонбоньерки, чудом избежавшую зубов Софьи Викентьевны, и она благодарно лопнула во рту, разлившись ручейками дорогого коньяка. - Ну как? - благоговейным шепотом спросила соседка. - Теперь вы понимаете? - Очень вкусно, - кивнул Андрей. - Я вообще-то не люблю сладкое, но внутри коньяк... Можно еще чаю? - Пожалуйста. Да, Андрюша, такими конфетами только девушек угощать. Съев с десяток штук, они будут так же сговорчивы, как и после двух бутылок шампанского. Половина шоколадного ассорти, предложенного гостье Андреем, молниеносно погибла смертью храбрых во рту Софьи Викентьевны. С зубами у нее тоже не было проблем. В свои восемьдесят она щелкала сладости как юная белочка. - Однако я засиделась, - вспомнила Софья Викентьевна. - А можно две конфеты взять сухим пайком? - Да забирайте всю коробку, - щедро предложил Андрей. - Нет, нет, нет! - вскричала Софья Викентьевна. Она разложила на столе бумажную салфетку и поставила в центр две конфеты. Потом подумала и добавила еще две. Салфетка была свернута в аккуратную сардельку.
|