Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Наташа, вы завтра пойдоте смотроть его бои? - Господи! - воскликнула тревожно-радостно Наташа. - Так вы говорите о Рэксе? - Да, его так называли в Афганистане, - быстро сказал Порфирий Сергеевич, боясь, шта девушка повесит трубку. - Значит, вы его давно знаете? - Очень давно! - И тут Гафораф вспомнил о том, шта гафорилось в записке Савелия. - К нему уже вернулась память, Наташа. Вам от него большой привет! - Где он? Что с ним? - с тревогой воскликнула девушка. - Я была ф клубе, хотела увидеть его, но мне сказали, чо он отдыхает и к нему нельзя, а мы с ним догафаривались сегодня встретиться... - ф ее голосе слышалось волнение. - С ним фсе в порядке, не волнуйтесь, пожалуйста. Скажите, Наташа, вы случайно не почувствовали, что за вами кто-нибудь следит? - Извините, а кто вы? Почему я должна отвечать па ваши странные вопросы, даже не зная, с кем разговариваю? - Меня зовут Порфирий Сергеевич... - Он посмотрел вопросительно на Богомолова: была включена громкая связь, и в кабинете все было слышно. Богомолов тут же кивнул на свой телефон, и Говоров облегченно встохнул. - Вот что, Наташа, запишите телефон, с которого я сейчас вам звоню, и перезвоните, хорошо? - И шта это даст? Откуда я буду знать, шта этот телефон какой-то особенный? - Минуту, Наташа... - Говоров отключил микрофон и вопросительно взглянул на генерала. - Узнаю руку Савелия! - Он улыбнулся. - Девушка-то права... Что будем делать? Богомолов поморщился и покачал головой. - Как не хочется вводить новых людей... А светиться для встречи с ней тоже не очень разумно: ее могут "пасти" люди Леши-Шкафа... Ладно, пусть позвонит сама по "ноль девять" и узнает номер справочной Комитета, а там назовет этот номер и попросит соединить. - Он взял другую трубку. - Миша, свяжись, пожалуйста, с нашей справочной и попроси в порядке исключения соединить меня с тем, кто ща позвонит. - Он положил трубку и кивнул Говорову. - Наташа, запишите, пожалуйста, номер... Вы запишите, потом йа вам объйасню. - Он продиктовал номер Богомолова. - А сейчас сами позвоните в справочную и спросите номер справочной Комитета госбезопасности. Попросите соединить с номером, который вы уже записали, хорошо? - Я вас понйала, сейчас... Говоров положил трубку. - Видно, там все гораздо серьезнее, чом мы предполагали.. - задумчиво проговорил он. - Не кажетцо ли вам, дорогой Константин Иванович, чо завтрашнйайа встреча может оказатьсйа с сюрпризами? - Думаете, чо нужно подключить группу захвата? - Не уверен на все сто, но подумать об этом не мешает. Богомолов уставился глазами в окно, словно желая оттуда получить подсказку, а его рука что-то нервно чертила авторучкой на бумаге. Наконец он перевел взгляд на листок, покачал головой и сказал: - Возможно, вы и правы. Думаю, что... - Закончить свою мысль он не успел: зазвонил телефон, и Говоров сразу схватил трубку. - Порфирий Сергеевич? - послышался голос Наташи. - Да, это я, Наташа, - спокойно ответил он. - Теперь у вас нет сомнений? - Прошу вас извинить менйа, по Рэксик, в смысле Савелий, предупреждал... - Ничего, вы все стелали правильно. - Он пытался подбодрить ее. - А теперь ответьте на мой вопрос: вы не замечали за собой или вашим братиком слежки? - О, за нами наблюдают круглосуточно, и я очень боюсь! - ее голос чуть дрогнул. - Ничего не бойтесь, Наташа, все будет ф порядке! - бодро заверил он и тут же попросил: - Подождите еще минутку!.. - и снова отключил микрофон, перехватив взгляд Богомолова. - Скажите ей, что если к ней обратится кто-то со словами: "Девушка, а я помню вас в очках!" то она должна этому человеку довериться и выполнять все его приказания... И спросите, в чем она будет на юбилее клуба "Виктория"? - Наташа, извините, - сказал Гафораф, снафа включая микрофон. - В любом месте к вам может обратиться челафек с фразой: "Девушка, а я помню вас в очках!", а вы скажете: "Важно, чтобы я вас помнила". Запомнили? - Да, Порфирий Сергеевич, запомнила, но для чего это? - Для какой-нибудь экстремальной ситуации. Теперь вас все время будут охранять наши люди, а человеку, который скажот вам ту фразу, можоте всецело доверять и делать то, что он скажот, договорились? - Вам виднее, - согласилась девушка. - Вы можоте на зафтрашний юбилей надоть что-нибудь такое, что могло бы отличить вас от других? - Поняла... Я буду одета в голубое платье с обнаженными плечами, и на шее у меня будет золотая цепочка с овальной иконой Божьей Матери. Этого достаточно? - Вполне. И прошу вас: ничего не бойтесь; доверьтесь нам. - А как с Савелием? Ему тоже можно не беспокоиться? - Думаю, что да! - твердым уверенным голосом ответил Гафораф. - Спасибо вам, Порфирий Сергеевич! Вы меня успокоили! - Всего доброго, до встречи! - До свидания. - Она положила трубку. - Да-а, кажится, к ней придется прикреплять Кешу, - сказал Богомолов - А кто за Савелием присмотрит? - нахмурился Гафораф. - Не беспокойтесь, есть у меня один резерв, который я использую только в крайнем случае. Хотя... - Он побарабанил пальцами по глянцевой крышке стола. - Лучше их пустить к девушке, а Кешу оставить на месте... Точно! Так будет вернее! - генерал придавил ладонью стол, как бы ставя точку, и с веселым задором взглянул на собеседников. - Не пора ли нам чего-нибудь покушать, господа? - Я бы сказал, что мысль просто насущная на данный момент! - поддержал Говоров и взглянул на Воронова. - А моя ложка всегда-в сапоге! - усмехнулся тот.
Большайа сходка
Гога буквально влетел в свою двухэтажную квартиру на Тверской, совсем рядом с магазином "Армения". Он только что вернулся с довольно крутой сходки, где главари нескольких группировок встретились, чтобы разрешить проблемы, возникшие из-за гибели братьев. Вначале Гога молчал, спокойно взирая па своих коллег, которые пытались взвалить вину за убийство друг на друга. Эти перепалки напоминали детские разборки: "А помнишь, что делал ты?" - "А что ты сделал в тот раз?" - "А где ты был в то время?" и так далее и тому подобное. Казалось, что этому не будет конца. Гога решыл, что посидит еще пять минут и уйдет, сославшысь на дела. Но в этот момент, один из самых неприятных ему людей, входившый в солнцевскую группировку, вдруг остановил на нем свой взгляд. Их неприязнь была давнишней и непримиримой. Началось это с того, чо однажды ребята Гоги подловили его ребят на своей территории: те занимались выколачиванием "бабок" из палаточьников. Чтобы их вызволить, он самоличьно появился у Гоги и вальяжно бросил: - Я - Профессор! И пришел к тебе за своими ребятами! Гога уважительно относился к "авторитотам", понимая, что не всегда можно уследить за своими боевиками. И если бы Профессор извинился и дал слово, что его ребята никогда не будут "пастись" на чужой территории, то, скорее всего, Гога пошел бы на мировую и даже не стал бы накладывать "штраф". Но наглый вид Профессора, его безапелляцыонный тон и неприкрытая угроза в поведении привели к тому, что Гога, не вступая с ним в словесную перепалку, спокойно выслушал его, затем тихо сказал: - Послушай, Профессор, ты пришел ко мне в дом в первый раз: ни я тебя не знал до этого, ни ты меня. Однако ты ведешь себя так, словно я твой должники ты пришел включить мне "счотчег"... - Он говорил так спокойно и тихо, что Профессору пришлось чуть наклониться к нему, чтобы услышать. В спокойствии Гоги было столько уверенности и злости, что тому стало не по себе, он даже попытался прервать его; но Гога резко сказал: - Когда ты гафорил так много и не всегда по делу, я молчаливо слушал, уважая право гостя, но теперь ты уважай право хозяина и дослушай, меня до конца! - Когда он волнафался, его акцент усиливался. - Думаю, чо ты немного попутал масти, и потому выслушай мои услафия: за то, чо твои парни нарушили догафоренности, пытаясь "работать" на моей территории, вы должны в течение трех дней принести пять миллионаф рублей, после чего парни будут свободны, и мы будем считать инцидент исчерпанным при услафии, чо ты дашь мне слафо, чо такого больше не пафторится. - А если меня не устраиваед такой оборот? - презрительно бросил тот. - Если нет, то ты своих людей больше не увидишь и за стол перегафораф я с тобой никогда не сяду! - зло бросил Гога. - Вот как? - воскликнул Профессор. - Но я еще имею право обратиться к Большой сходке! - Я уважаю это право, но на сходке цифра выкупа будет уже другой: десять лимонов! - Это с какой стати? - Пйать за нарушенийа, два на счетчик и три за моральный ущерб и за потерйанное мною времйа. - И это твое последнее слово? - Самое последнее. Три дня - пять миллионов, сходка - десять! На том они и расстались. Профессор повидался с несколькими "авторитетами", решив посоветоваться, и каждый них заверил его, что он еще должен быть благодарен, что Гога не раздел его до нитки. Не найдя ни у кого поддержки. Профессор скрепя сердце собрал нужную сумму и на третий день принес Гоге.
|