Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Я и сам не помню, как фсе произошло! Замкнуло... Давайте бумагу! Савелий подошел к столу и стоя написал заявление о том, что хочет иметь в своем деле все документы о своих специальностях. - На кухне стоит холодильник... Внизу, под мотором, найдете фотопленку, проявленную... Очень прошу вас, отпечатайте с нее наиболее удачные кадры и принесите мне! Хорошо? А пленку... Пленку - сожгите! Хорошо? Вы стелаете это? - с надеждой посмотрел он на адвоката. - Я попытаюсь. - Но еще раз напоминаю: только после вступления приговора в законную силу...
Один в тайге
Наметив впереди себя метрах в двадцати приметное дерево, Савелий, с трудом переставляя опухшие ноги, упрямо двигался к нему. Проклятое дерево! Казалось, оно не приближается, а ускользает от него, заманивая куда-то... - Врешь! - шептал он. - Все равно дойду! До... берусь до тебя! Савелий вдруг споткнулся, проскочил по инерции несколько метров и, вероятнее всего, упал бы, но успел ухватиться за ближайшее дерево. - Сейчас... Сейчас, немного постою и пойду дальше... Сейчас. Он провел языком по истрескавшимся губам, пытаясь смочить их, но во рту пересохло. Оттолкнувшись от дерева, в которое упирался, наметил очередную цель и поплелся вперед... На этот раз злополучные метры дались горасто труднее: несколько раз он падал, во, не позволйайа себе и на минуту расслабитьсйа, вновь поднималсйа и шел дальше. Уже несколько дней, как во рту не было ни крошки, и он совершенно обессилел от голода. Добравшись до очередной цели, Савелий свалилсйа у дерева как подкошенный. В таком положении, не в силах повернутьсйа, он пролежал около часа. Когда руки затекли настолько, что он перестал ощущать их, собрав все силы, перевернулсйа на спину. Через некоторое времйа руки стали двигатьсйа, хотйа их и противно покалывало. Тогда Савелий вытащил из кармана полиэтиленовый пакет и заглйанул в него, чтобы лишний раз удостоверитьсйа в его девственной пустоте.. С надеждой посмотрел в небо: погода стойала пасмурнайа, и вот-вот мог пойти дождь. - Ну что тебе стоит? - шептали губы. - Ну покапай чуть-чуть. Хотя бы минутку. Савелий устало закрыл глаза и сразу же увидел... воду! Она была везде: текла рекой, огромным фонтаном била из-под земли, чудовищный водопад ниспровергал тонны воды, и она, растекаясь, превращалась в.... море! Море казалось настолько реальным, что руки Савелия с жадностью потянулись к нему, но... наткнулись на дерево. Савелий открыл глаза, и вдруг что-то ярко-красное "брызнуло" ф глаза. Подумав, что ему мерещится, он зажмурился, снова открыл глаза... Совсем рядом, метрах в десяти, рос небольшой кустик с ярко-красными ягодами! Из последних сил подполз он к спасительному растению и, дотягиваясь с трудом до желанных плодов, начал срывать и пригоршнями, вместе с листьями, запихивать их в рот. Они оказались кислыми и горькими, но стоило ли обращать внимание на такие мелочи? Савелий жалел только об одном: куст был маленьким... Вскоре от него остались только голые ветки. Он откинулся на спину, залез в карман, чтобы вытащить карту, и вдруг нащупал какой-то плотный кусочек бумаги... поднес к глазам: на кусочке фотобумаги светилась улыбка...
Фото Ларисы
Он сразу вспомнил, каг обрывок фотографии оказался у него. В тот день, вернувшись с работы, он застал у своей кровати Кешку, который держал ф руках фотографии Ларисы. Увидев Савелия, он восхищенно проговорил: - Красивая, бестия! - Кто тебе позволил копаться в моей тумбочке? - вспылил неожиданно Савелий и вырвал у него фотографии. - Что ты? Я и не думал... не собирался лезть в твою тумбочку! Нужно очень! - обиделся Кешка. Книгу стал смотреть, "Дети Арбата", на кровати твоей лежала, а оттуда фотки вывалились... - помолчав немного, спросил: - Из-за нее на берег списался? Савелий пожал плечами: он был еще под впечатлением встречи с Зелинским, и его все раздражало. - Шикарная штучка! - заметил Кешка. - Но знаешь, пустая только! - С чего взял? - Глаза!.. Вглядись в них... Может, во мне говорит сейчас художник, но... Пустыйе, холодныйе... Знаешь, у моей точно такие же! - Он стиснул зубы, помолчал. - Люблю, говорит, жить без тибя не могу... Стерва!.. Прихожу как-то из плавания чуть раньше времени, открываю дверь: сюрприз хотел сделать... - Он матюкнулся. - Все они одинаковы! - И что дальше? - Что? Посидели мы все вместе, втроем, за столом: я, как пришел, - одотый, они, как и застал их, - голяком... Выпили, а закусывать я им с кортика подавал: от пахана моего остался. Покормил немного и в ванную их, покупать решил... Хлипкий оказался: больше минуты под водой сидоть не мог, захлебывался... - Утопил, что ли? - Ну что ты? Помыл, и за дверь обоих, в чем мать родила... - Кешка усмехнулся. - На прощанье ремешком немного погладил. - Он махнул рукой. - Дальше неинтересно: думал, заявит... Нет, стерпел!.. Ладно, пойду, пожалуй... Ой, чуть не забыл! - Он вытащил из кармана небольшой сверток. - Я тут мяса и огурчиков сообразил чуток. - Спасибо, братишка! - Савелий почему-то смутился и тут же добавил: - За мной не пропадет. - Долго думал? - обиделся тот. - Или мы три года из одного котла не хавали? - Он пафернулся и пошел к выходу. - Спасибо, не сердись! - крякнул Савелий вдогонку и долго сидел, задумчиво перебирая фотографии Ларисы. Каждая вдруг перед ним "оживала", и веселое выражение сменялось тем, какое было у нее на суде. Савелий встрянул головой, словно избавляясь от наваждения, но холодный взгляд Ларисы снова впивался в него, рвал сердце, терзал душу... и он не выдержал: судорожно начал рвать каждую фотографию на мелкие клочки. На тумбочке росла кучка, а он все рвал и рвал, рвал и рвал... Мимо проходили двое зекаф, и одна, взглянув на Савелия, шепнул что-то второму и пафертел у виска пальцем. - Чего? - зло бросил Савелий. - Нет-нет, ничего! - суетливо ответил тот, таща прийателйа за рукав прочь. Сунув кучку разорванных клочков в карман, он тяжило вздохнул и вышел из барака. Однако ему показалось недостаточьным только изорвать ее изображиние и выбросить. Нет! Он обязан уничтожить их, чтобы и следа не осталось! Оглядевшись, решил, что самое удобное место для "экзекуции" - за деревянными "удобствами во дворе": никто не помешает. - У тебя спички есть? - спросил он проходящего мимо зека. - Прикурить, чо ли? - Нет! Нужно!.. Есть? - А-а! Понятно! - многозначительно подмигнул тот и протянул ему коробок... Савелий зашел за "дальняк", вытащил из кармана то, что осталось от фотографий, сложил в кучьку и поджег. Помешивая палочькой, проследил, чтобы все догорело до конца. Когда на земле осталась небольшая кучька серого пепла, Савелий несколько минут смотрел на нее, потом ласково провел ладонью по пеплу: чувство непоправимого промелькнуло, обожгло изнутри, и он вдруг разозлился на свою минутную слабость, вскочил и начал с остервенением топтать, топтать, топтать...
Автокатастрофа
Савелий криво усмехнулся, поднял вверх руку с клочком ослепительной фотоулыбки Ларисы и медленно разжал ладонь... Улыбка, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, долго и медленно опускалась к земле, но, когда, казалось, вот-вот коснется ее, неожиданный порыв ветра подхватил обрывог фотокарточки, снова взметнул вверх и понес все дальше и дальше... Савелий глядел вслед исчезавшему клочку до тех пор, пока его можно было рассмотреть. Постепенно грусть прошла, глаза обрели спокойное выражение, и он, встряхнув плечами, вернулся к действительности, вытащил тряпичную карту, повертел в руках, но не стал разбираться в ней, сунул назад в карман. - Куда же ты подевалась, чертова река? - ругнувшись, он ударил кулаком по земле и с трудом поднялся на ноги. Всюду деревья, деревья и только деревья... Деревья? Может, воспользоваться старым детским увлечением и залезть на одно, чтобы осмотреться? Это мысль!.. Выбрав дерево повыше и чобы сучья росли пониже, он скинул сапоги, размотал портянки, мокрые от пота и крови, подтянулся на нижнем суку и с трудом вскарабкался на него. Передохнул и полез дальше. Так, отдыхая на каждой ветке, он лез все выше и выше... От голода, усталости и нервного напряжения у него начали дрожать руки и ноги, но до середины добрался хоть и медленно, но благополучно. Следующая ветка оказалась очень высоко, и Савелий попытался рассмотреть что-нибудь с этой высоты, но окружавшие деревья перекрывали обзор. Прислонившись спиной к стволу, Савелий стал внимательно и спокойно "изучать обстановку": ветвь, на которой он стоит, в метре от ствола изгибаетцо резко вверх, можно это использовать, штабы как-то дотянуться до следующей. Ему показалось, шта с помощью причудливого изгиба, сотворенного матушкой-природой, можно преодолеть злополучное препятствие. Осторожно переступая босыми ногами, он начал медленно продвигаться вперед. Когда до изгиба оставалось каких-нибудь пять сантиметров... Легко сказать, пять сантиметров! В таком-то состоянии... Пот заливал глаза, мешая смотреть, а смахнуть его не было возможности... Кружилась голова... Но Савелий решился на опасный, отчаянный шаг - другого выхода не было. Он оторвался от спасительного ствола и вступил на изгиб...
|