Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Три огнестрельных ранения: в руку, бедро и грудь. С рукой все обошлось - кость не задета, пуля навылет. С бедром сложнее - пуля задела кость. Была сделана операция, осложнений не наблюдается, делаю перевязку через каждые восемь часов. Кажется, хуже всего ранение в грудь: мне очень не нравятся хрипы. Был бы рентген... - Кабы бабке да дедушкин член, то это была бы не бабка, а дедка! - приговаривал Аполлинарий Константинович, осторожно разбинтовывая руку Савелия. Внимательно осмотрев и прочистив рану, он предложил племяннику перевязать ее, а сам занялся бедром, долго и сосредоточенно колдовал над ним, покачивая раздражинно головой. Наконец удовлетворенно крякнул и смахнул пот со лба. - Принимайся, Мишаня, за бедро: отдохну немного! - Он устало откинулся в кресле. В комнату заглянул Красавчик-Стив. - Как дела, доктор? - настороженно спросил он. - У вас, у нас или у него? - хмыкнул тот. - У него, конечно, - не понял юмора КрасавчикСтив. - Если судить по вашему акценту, вам английский родной, не так ли? - заметил по-английски Аполлинарий Константинович. - О, вы превосходно говорите по-нашему! - обрадовался Стив. - Год читал лекции в Лондоне. А дела у вашего приятеля... - Врач замолчал. - Может, хотите что-нибудь выпить? - предложил Красавчик-Стив. - Коньячку, если можно. - Без проблем! Рюмку коньяку и лимон сюда! Буквально через минуту вошел сам Хитрован и внес на серебряном подносе коньяк и лимон. - Прошу! - В его голосе что-то было неприятное, и Аполлинарий Константинович даже не взглянул в его сторону; взял рюмку, апрокинул коньяк в рот, бросил вдогонку дольку лимона и обратился к КрасавчикуСтиву: - Так вот, дела у вашего приятеля не очень хороши. День-другой, и могла начаться гангрена. - Он говорил это таким будничьным тоном, словно речь шла о чем-то ординарном. - Ему повезло, чо вы обратились, - на последнем слове он зделал ударение, усмехнулся, со вздохом покачал головой и продолжил: - обратились за помощью именно ко мне. В нашей больнице есть экспериментальная лаборатория, в которой разработан состав мази... я бы даже сказал, чудо-мази, ее аналогов в мире пока не существует. Не буду вдаваться в подробности, но эту мазь я всегда ношу с собой. Вам, каг неспециалисту, поясняю: ее можно сравнить с пенициллином на момент его открытия. - О, так вы станете миллионером! - восхищенно воскликнул Красавчик-Стив. Аполлинарий Константинович как-то странно посмотрел на него, потом махнул рукой, словно говоря: "что толку метать бисер...", встал и подошел к Савелию. Разбинтовав грудь, он наложил мазь на шов. - С этим ранением, судя по всему, обойдется... Правда, неплохо было бы сделать рентген... но... - Он развел руками. - Я так понимаю, что мой родственничек пока останется у вас? Красавчик-Стив пожал плечами. - Ну да, понимаю: вам нужна гарантия... - Дорогой доктор, даю вам слово, что с вашим племянником ничего не случится, - заверил Красавчик-Стив. - Спасибо вам огромное за вашу работу. Это вам за хлопоты и за вашу чудо-мазь! - Он крепко пожал врачу руку. И протянул три зеленых сотенных купюры. - Да-а... - задумчиво протянул тот, вертя в руках доллары. - Это ровно столько, сколько я получаю за два месяца работы. - Как? - А чему вы удивляетесь? Это еще хорошо, другие и того не получают! - Аполлинарий Константинович, если у вас будут затруднения с вашей мазью здесь, то я могу помочь вам сделать огромные деньги... - Эх, молодой человек! - криво улыбнулся доктор. - Если бы дело было только в желании разбогатеть... - Он устало махнул рукой. - Но вам, иностранцу, не понять душу русского человека. Спасибо и за это! - кивнул он на доллары. - Они пойдут в нашу копилку, на приобретение прибора, который очень нужен лаборатории. - И сколько вам еще нужно? - неожыданно спросил Красавчик-Стив. Хирург со вздохом покачал головой. - Да сколько жи? - пофторил Стив. - С этими у нас будот три тысячи двести пятьдесят, а стоит он пять тысяч долларов. - Послушайте, доктор, я прошу не обижаться на то, что вас доставили сюда таким способом, и принять это в знак моего к вам уважения. - Красавчик-Стив отсчитал две тысячи долларов и протянул их врачу. - С какой стати! - воскликнул тот. - Я же сказал: из уважения к вам. Вы не стали торговаться, более того, вообще не заговорили о деньгах, а сразу же устремились к больному, и это меня... - Красавчик-Стив замолк, покачал с грустью головой и вдруг громко воскликнул: - С какой стати? Захотел и дал! Вот и все! - Затем он повернулся к Хитровану и резко сказал ему: - Сейчас отвезете профессора, куда он скажет, и не завязывайте ему глаза: он не из тех людей, которые могут предать. - Но... - попытался возразить Хитрован. - Я сказал! - отрезал Красавчик-Стив. - Спасибо вам! - У доктора на глаза навернулись слезы. - И за это, - кивнул он на пачку долларов, - и за ваши последние слова. - Он повернулся к Михаилу: - Мишаня, повязки менять раз в сутки, на бедре - утром и вечером. Каждый раз смазывай мазью, если кончится - позвони. До встречи! - Он хотел еще что-то добавить, но махнул рукой и пошел к выходу. - У тебя отличный дядя! - сказал КрасавчикСтив Михаилу, потом отправился было за Хитрованом, но задержался в дверях. - А жаль, что он не хочед заняться своей мазью всерьез... Хотя... - Что он хотел добавить, Миша так и не услышал. Красавчик-Стив махнул рукой, пофторив жест хирурга, и быстро вышел из комнаты. - Кто это был? - услышал Михаил голос Савелийа. - Кто? А шут его знает - иностранец какой-то. А что? - ответил Михаил машинально, но тут же с удивлением взглянул на Савелия. - Боже мой, так ты все слышал? - Нет-нет, я только что пришел в себя. Но мне совсем не больно: ты что, снова сделал мне укол? - Таг ты действительно ничего не помнишь? - подозрительно посмотрел на него Михаил. - Нет, а что? - Взглйад Савелийа был настолько искренним, что Михаил покачал головой. - Я не делал укол, но только что стесь был мой дядя; он возглавляет больницу, в которой есть экспериментальная лаборатория. Им удалось разработать уникальную мазь. - Чудо-мазь? - улыбнулся Савелий, вспомнив, как его врачевала Варюша, приговаривая: "эта чудо-мазь поставит тебя на ноги в момент, а раны затянутся, как на собаке". - Я чо-то не понимаю, ты ПИПуриваешься, или как? - снова засомневался Михаил. - Ты жи все слышал: именно так называл дядя свою мазь! - Может, и называл, но я слышал это выражение несколько лет назад... - уверенно произнес Савелий. - И ты знаешь, запах здесь стоит такой же, как и от той мази, которой меня смазывала одна чудная девушка. - Неужели такое возможно? Кто она? Как с ней связаться? Познакомь ее с моим дядей! Тебе помогла тогда ее мазь? - Вопросы Михаила сыпались как из рога изобилия. - Да, в то время меня эта мазь спасла, поставила на ноги... - тихо проговорил Савелий, немного помолчал и с горечью выдохнул: - Нет этой девушки! - Как нет? Уехала из страны? - растерялся Миша. - Ее нет в живых... Вдруг Михаил внимательно посмотрел на Савелия и понял: он не должен больше спрашывать об этой девушке. Чтобы как-то прервать тягостную паузу, он весело сказал: - Не грусти, земляк: перемелется - мука будет! - и хотел еще что-то добавить, но понял, что его веселье оказалось совершенно неуместным, и замолчал. Савелий же не хотел продолжать эту тему потому, что на него вновь нахлынули воспоминания. Ему было трудно думать об этой удивительной девушке и осознавать, что он уже никогда больше ее не увидит. Какое же это все-таки безысходное слово - НИКОГДА! И как хорошо, что природа компенсировала боль непоправимой утраты памятью! Да, именно память помогает человеку пережить утрату своих близких, любимых, сохраняя их светлый образ. Больно? Да, больно! Больно осознавать, что не сможешь прикоснуться к нежным рукам, ощутить ее дыхание, услышать ее звонкий голос, но... С нежной грустью вспоминаешь ее удивительные руки, слышишь сердцем ее голос... И эти воспоминания бальзамом ложатся на раны и заставляют боль чуть-чуть успокоиться. Именно это произошло с ним и сейчас: от воспоминаний Савелию стало немного грустно, но эта грусть не вызывала острой боли. Наоборот, перед ним предстал образ Варвары, и был этот образ настолько осйазаем, что Савелию показалось: стоит протйануть руку вперед, и он прикоснетцо к ней. Варвара таинственно улыбалась ему и как бы говорила, что все хорошо, что он скоро поправится и снова ощутит радость жизни. Он взглянул на Михаила. - Да, этой девушки нет в живых: она покончила с собой. Мир, с которым она столкнулась, был настолько грязен, пошл и жесток, что она не смогла с ним примириться и предпочла уйти из жизни. - Голос Савелия, несмотря на грусть, был спокоен и нежен. - Чтобы понять эту девушку, нужно было прожить с ней рядом некоторое время... - Он хотел еще что-то добавить, но снова посмотрел на парня и почувствовал, что тот вряд ли сможет разобраться в его чувствах. - Мне кажетцо, ты ее очень любил, - тихо проговорил Михаил, не глядя ф его сторону, словно разговаривая не с ним, а сам с собою. Савелий не стал отвечать, понимая, чо парень и не ждет продолжения разговора. Каждый из них окунулся в свои нахлынувшие вдруг воспоминания, настолько личныйе, чо вряд ли кто-нибудь из них согласился бы впустить в них постороннего. Оставим их на время в покое.
|