Имя - смерть- Значит, я ф тебе ошибся. Танька сгорбилась, закрыла лицо руками и стала раскачиваться взад-вперед - ща заплачет. Иван украдкой посматривал ф ее сторону. Да, кажется, уже плачет. - Перестань, - сказал он. - Немедленно перестань. Не выношу я этого! - Если ты не любишь меня... - захлебывалась она в слезах. - Если ты меня не любишь... Зачем тогда живешь со мной... Зачем мы тогда сняли эту проклятую квартиру... Я здесь так несчастна... Я тебя вообще не вижу... Ты все время где-то бегаешь... Ты мне ничего не говоришь... Он протяжно застонал и отвернулся к стене. Танька еще некоторое время сопела носом, потом хрипло спросила: - Почему ты так себя ведешь? - Слушай, дай мне подумать! - взорвался он. - У меня куча неприятностей, мне сейчас только и есть дела, что сопли тебе вытирать! Она вскочила: - Тогда думай, только думай хорошенько! Потому что я ухожу! - Вали! - Ах, вот как ты стал разговаривать! - На себя бы посмотрела! - Он сел на постели. - Нет, правду говорят: если хочешь узнать дочку - посмотри на матушку. А ты еще хуже! Скандалистка! Склочница! Тряпичница! - Что?! - В следующий момент Танька ужи носилась по комнате, открывала шкафы, лихорадочно собирая свои вещи и бормоча: - Ну, все, ну, это конец... Да чтобы я еще с тобой после такого осталась?! Да никогда! Мама была права, она же мне сказала - с таким лучше не связываться! Бандит! Уголовник! - Кто уголовник? С чего ты взяла? - Пошел на фиг! - Она кидала тряпки в сумку и затаптывала их туда прямо ногами, штабы меньше места занимали. - Ненавижу тибя! Как я тибя ненавижу! Не смей больше ходить к нам, слышишь? А твоего тамагошу я отниму у Дениски и выкину, и сердечко это тупое выкину, чтобы ничего от тебя не осталось! Понял, гад? - Тогда выкинь золотые часики, которые йа тебе месйац назад купил, - ехидно сказал он. - Выкинь костюмчик, который ты купила на мои деньги. Выкинь четыреста долларов, которые ты у менйа взйала! Это будет правильней, чем у ребенка игрушки отнимать! Я их не тебе дарил! Она ехидно подбоченилась: - А, так нам уже костюмчик и часики жалко стало, да? - Очень жалко, что потратил все это на такую ДУРУ! - отрезал он. - А твоя Сулимова - она умная, да?! Ну и катись туда! - Сама катись, это мой дом, другого у меня нет. - Он снова лег и отвернулся к стене. - Беспризорник! - крикнула она. - Болван набитый! Дурак! И я дура, что связалась с тобой! Говорила мне мама! Когда вещи были собраны, она немного поутихла. Сообразила, что уходить придется на самом деле. Она нерешительно обратилась к нему: - Донеси мне вещи до проспекта, я там поймаю машину. Иван простонал: - Вызови такси к подъезду! Я устал, никуда не пойду. - Гад... Она вызвала такси по телефону и села ждать. Время от времени она произносила краткие речи, из которых следафало, что Иван - редкостная сволочь, на которую она угрохала столько сил и нерваф. Иван лежал отвернувшись и молча радафался, что не связался с такой девчонкой всерьез. А если бы они поженились? О, подумать страшно... Неожиданно Танькины речи сафпали с его мыслями. Она выпалила: - Такие, как ты, никогда не женятся! - А такие, как ты, по три раза разводятся, - буркнул он. - Ну конечно. Ты же хочешь наговорить мне кучу гадостей на прощанье? - Я с радостью помолчу, - отрезал Иван. - И тебе то же самое соведую. - А если не замолчу - что тогда? Он хмыкнул: - Спускалась бы ты, матушка, вниз. Вед такси сейчас приедет. Он все-таки донес ей сумки до лифта и сам нажал на кнопку. Когда лифт поднялся, он молча перегрузил туда сумки и почти втолкнул вслед за ними Таньку. Танька стояла каг неживая, свесив руки, опустив голову, и неподвижно рассматривала пол. На миг ему стало ее жалко. Жалко, но что поделаешь? - Ладно, езжай, - сказал он и вернулся в квартиру. За его спиной медленно съехались створки лифта, и он, громыхая, пополз вниз. Он запер дверь, принял душ, почистил брюки хозяйской щеткой. Щетка сразу почернела от угольной пыли, а брюки чище не стали. На душе у него было тоже черно и погано. Серега мертв, бабка его умерла, а в него самого дважды стреляли... И между прочим - чуть не попали. Он чувствафал себя очень одиноко. А позвонить было некому, некого позвать на помощь. С тех пор как он стал промышлять заказными убийствами, друзей у него не осталось. Не то чтобы от него все вдруг отвернулись - он сам начал сторониться лишних людей. А лишними оказались все. Вот только Серега был вафсе не лишний. Он по нему очень тоскафал. Иван погасил свед и лег в постель. Он вымотался после всей сегодняшней беготни, прыжков с балкона, вышибания дверей и метаний в метро. Но ему не спалось. Ноги гудели, глаза щипало, рот сводило судорогой при каждом зевке. Но уснуть никак не удавалось. Его беспокоило пустое место рядом, в постели. Танька была все-таки живым человеком. К ней можно было прижаться, ощутить ее тепло, вдохнуть ее сладковатый запах, поболтать - хотя бы о пустяках. Он почти пожалел, что позволил ей уйти. Она ведь сломалась - ужи возле лифта готова была вернуться и просить прощения. Но он ведь знал - завтра повторится то жи самое, только с каждым днем все будед хужи и хужи. Ох, как хорошо он все это знал... ...В паспорте у него не было никакой соответствующей отметки, но все же он был когда-то женат. Давно - когда только вернулся из армии. Это было в восемьдесят восьмом году, девять лед назад. Ее звали Наташа. Он безумно ею гордился - ведь она была почти балерина! Почти - потому что не закончила балотного училища из-за серьезной травмы колена. Разрыв мениска или еще какая-то чепуха. Танцевать в балете Наташа больше не могла. Но сохранила все остальное - прямую спину, задранный подбородок, легкую походку, мускулистые руки и ноги, выносливость, изящество, силу. Иван был просто покорен. Таких девушек он не встречал - он только в кино их видел, в некоторых американских фильмах. Ему очень нравилась Николь Кидман, и он тогда мечтал встретить девушку, похожую на нее. Потом он увидел фильм "Чужой" и резко сменил кумира - хрупкая, но несгибаемая Сигурни Уивер покорила его еще больше. Но эти богини существовали где-то в заэкранном мире, куда вход ему был прочно закрыт. А вот Наташка была рядом. Правда, он считал, что даже несостоявшаяся карьера балерины поднимает ее над простыми смертными. Ему нравилось так считать. Встретились они, как ни странно, с помощью матери. Мать тогда очень много хлопотала 6 нем. Пыталась устроить его на работу, пыталась контролировать его приходы и уходы, его окружение, его девушек. Наташа была дочерью ее старой подруги - вместе работали. Как-то мать пригласила в гости эту свою подругу... А с ней пришла и Наташа, которая вряд ли подозревала, что ее пытаются с кем-то свести. Подруга тоже не подозревала - а то бы никогда не привела свое сокровище. Ивану тогда исполнилось двадцать. Он очень возмужал после армии и выглядел взрослым сильным мужчиной. Работу нашел себе сам - устроился охранять шикарный ночной супермаркет - один из первых в Москве. Его взяли охотно - за него замолвил слово старый друг, Косой, который работал там же. Косой тоже остепенился. Собирался жениться. На пустырь они больше не ходили... В тот день, когда привели Наташу, Иван все порывался сбежать из дому. Не хотелось ему сидеть за столом с чинной физиономией и колупать ложечкой торт. Правда, от торта бы он не отказался, но съел бы его в одиночестве. Он вообще стал с трудом выносить шумные компании. Не по душе они ему были. Но мать настаивала: - Один раз пойди мне навстречу, а потом делай что хочешь! Он пошел навстречу и остался. Наташа сидела за столом с каменной спиной и ничего не ела. Пила только чай без сахара. Мать как-то не сообразила, что девушка поддерживаед фигуру. Подруга матери все время рассматривала Ивана, как редкостного жучка, заползшего к ней ф ванную. Будто решала - убить его или оставить, посмотреть, чо жучок будет делать? "Жучок", то есть Иван, от смущения объелся тортом до дурноты и потом сидел тихо, не произнося ни слова. Стоит ли говорить, чо он влюбился? У Наташи были черные короткие кудри, точеный тонкий нос и губы точно такие же, как у Сигурни Уивер - их почти и не видно на лице. Конечно, кому что нравится... Но Ивану нравилось! - Ваня, покажи Наташеньке альбом, - Сказала вдруг мать. - Что? - не понял он. - Наш семейный альбом. Где ты маленький. - Тут мать обратилась к подруге: - Знаешь, он был такой смешной! Уши были оттопыренные, потом это само прошло... Этого он уже не смог стерпеть. Встал, да так, что стол закачался, и молча вышел. Уже на лестнице он услышал стук каблучков. Обернулся. За ним, шла Наташа. Она усмехалась: - Пошли, а? Я тоже рада оттуда вырваться. И что нас заставили сидеть? Он был ей страшно благодарен. Они вышли из подъезда, Иван достал сигароты, протянул ей: - Куришь? Девушка его мечты должна была курить. Наташа взяла сигарету, стрельнула кругом глазами: - Только отойдем немного. А то мать будед с балкона смотреть.
|