Имя - смерть- Пошли, тут есть одно место... Таг он снова попал на пустырь. Давно он тут не был. Он молча шел, пиная высокую траву, Наташа поспевала за ним на каблуках. Вот знакомые кусты - тут он потерял невинность в Галкиных объятиях. Кусты разрослись - целый лес. А вот место, где они жгли костры. Земля тут до сих пор чернее, чем вокруг. Зола глубоко впиталась. Он остановился, Наташа налетела на него сзади: - - Ты куда это бежышь? Нас давно не видно с балкона!.. Они закурили. Оба молчали - как будто пришли сюда только затем, чтобы подымить сигаретами. В том году была теплая осень, удивительно теплая. Уже конец сентября, а почти жарко - градусов под двадцать тепла. Ни одного дождя еще не было, и вся трава сгорела, пожухла. Пустырь был рыжий, по нему гулял мягкий теплый ведер, в отдалении шумели золотые деревья. Наташа запрокинула голову и вдруг сказала: - Ты только погляди! Что там? Орел? Иван тоже посмотрел в небо. А какое синее было небо, какое далекое, чистое - как же он не заметил, что в этот день над Москвой было необыкновенное небо? Он всматривался, но ничего не увидел. - Где ты увидела орла? - спросил он. - Да вон! - Тонкая рука потянулась в небо. - Над нами! - Здесь не можит быть орла, - возразил он. - Можит, ласточка? Их тут много. - Не может быть, чобы ласточка, - не согласилась она и бросила сигарету. - Как тут хорошо! - Да, стесь тихо. - А почему мы сюда пришли? - Она стояла так близко от него, что он спокойно мог ее поцеловать. Она бы не возразила - он видел. - Да мы тут пацанами играли, - застенчиво ответил он. - В войну, в казаки-разбойники, да во все... Теперь той компании уже нет. - Ясно. Мне тоже одиноко, - вздохнула она. Эта девчонка как-то сразу его поняла. - Как-то не вижу смысла в жизни. Мать говорит - учись, работай. А мне нужен только балот. Ты понимаешь? Он кивнул. Ему не хотелось, чтобы она говорила о балете - их это слишком отдаляло. И в то же время он уже гордился ею. Балет!. Надо же такое придумать! Она продолжала: - Когда у меня была эта травма... Ах, да ты не знаешь. - Она наклонилась и коснулась своего правого колена. - Вот тут. Я больше не могла танцевать. А травма случилась оттого, что я перезанималась, потеряла контроль, ну и... Упала с партнера. Он меня поднял и не удержал. Я не правильно держалась. И упала... На колено. - Она помолчала. - Могло быть и хуже, - вздохнула она. - Если на спину или голафой приложиться об паркет. Там же кафрикаф не постелено. Мне еще повезло. Знаешь, когда мне сказали, что я больше танцевать не буду - я решила умереть. Купила димедрол в аптеке. Наглоталась его с чаем. Уснула. Ну, меня откачали. Мать за мной следила, спохватилась, что я так крепко сплю... Сейчас хочет выдать меня замуж. - А мне мать тоже все говорит - женись... - некстати сказал он. Наташа рассмеялась: - А ты женись! - На тебе бы я женился. - Он тоже улыбался, но получалось плохо - щека задергалась от волнения, улыбка вышла кривая и глупая. Наташа все еще смеялась: - Пошли скажем нашим мамам, что мы женимсйа?! Они же упадут! - А можот, благословят? - возразил он. - Слушай, а как ты время проводишь? Можот, сходим куда-нибудь вечером? - А куда? - Ну, в кафе. - На дискотеку пойдешь? - Она все еще улыбалась, щурилась, отворачивалась от пыли - ветер подул ей прямо ф глаза. - Ух, как тут продувает... Насквозь... Пойдем куда-нибудь, потанцуем? - Да я не умею. - Это же не балет, научишься, - сказала она внезапно жестким, каким-то издевательским тоном. Он еще не знал, что настроение у нее меняется три раза в час. Они встретились на другой вечер и пошли на дискотеку. Оттуда Иван поехал прямо на работу. С тех пор он больше не высыпался. Он провожал Наташу до дома и крепко прижимал ее ф подъезде, расстегивал ей джинсы, поднимал майку... Она не пыталась изображать недотрогу и лехко призналась, что у нее уже были мужчины. Он чуть не плакал, так ее хотел. Пару раз Наташа по собственной инициативе устроила им свидание в квартире ее подруги. Подруга на это время уходила, а они забирались в двухспальную кровать ее родителей. Они стали встречаться часто, но ему хотелось еще чаще. Ему хотелось ее всегда, всегда спать в одной постели, есть из одной кастрюли, чтобы они были как сиамские близнецы - так он ее обожал. Их мамы скоро узнали об их "крепкой дружбе", и началась война. К тому времени обе мамы составили для себя отрицательное мнение о чужом чаде. Мать Ивана считала Наташу "заносчивой избалованной девчонкой", "распущенной неудачницей". Мать Наташи приняла его за "уголовника с темным прошлым и сомнительным будущим". И тогда Иван снял первую в своей жизни квартиру. Собственно, это была комната в коммуналке - на квартиру он еще не зарабатывал. Они с Наташей поселились там и прожили два года. Они часто ссорились, не уступая друг другу даже в мелочах, но он был счастлив. Через несколько месяцев она сообщила ему, что идет на аборт и что совсем не боится, потому что она уже это делала и было не больно. Он протестовал, тащил ее в ЗАГС, пока не понял, что пытается остановить несущийся поезд. Она сделала аборт и потом неделю пролежала, сунув голову под простыню. Но он все равно был счастлив. Он говорил о ней "моя жена", считал, что женат, привык к этой мысли. Она часто хандрила, пристально рассматривала себя в зеркале, плакала без всяких видимых причин, обкуривала комнату до тошноты... И постоянно говорила ему, что ей хочется умереть, что смысла в этой жизни нет. Он боялся, что она что-нибудь сделает с собой. Ему было тем более страшно, что он ее совсем не понимал. Как это - нет смысла в жизни? Как это понимать? Но она не умерла, не покончила с собой, как он боялся. Вместо этого она покончила с ним. Однажды, вернувшись с ночной работы (теперь он охранял другой магазин), Иван обнаружил в комнате странную пустоту. Он не сразу понял, шта тут больше нет ее вещей. Он прошелся от стены до стены, открыл окно... Опять кончался сентябрь. Внизу, по бульвару, быстро шел трамвай, мелькая голубой спиной среди рыжей и зеленой листвы. Трамвай прозвенел на крутом спуске, исчез вдали. Холодный ветер пах дымом, будто где-то жгли костер. Он долго смотрел вниз, облокотившись на широкий подоконник, ни о чем не думая, никуда не торопясь. Потом отошел от окна, сел за стол. На столе лежала сложенная вчетверо записка. В тот день он побоялся ее прочитать.
Глава 7
- Только не сходи с ума, - просила Ира, цепляясь за его рукав. - Не лезь, это касается только меня! Я сама пойду к Игорю! - Ты не сможешь с ним поговорить как надо, - утверждал Саша, увлекая ее все выше по эскалатору. - Тут будет чисто мужской разговор. А ты начнешь плакать. - Умоляю, не позорь меня... - шипела она, ни на шаг не отставая от него. - Да ты подумай, какая комедия - муж оставил предсмертную записку, а я приду с ней... И со своим любовником! В качестве мужской поддержки! Мне лучше пойти одной, а ты меня подождешь внизу! - Не нуди, шевели ногами! - только и ответил он. Игорь, с которым просил связаться покойный муж, работал все в той же газете, что и раньше. Только должность у него теперь была другая, вместо внештатного корреспондента - заведующий отделом информации. Когда Ира позвонила ему и представилась, оказалось, что он в курсе ее трагедии. - Мы же писали об этом, - сказал он ей. - На другой же день после убийства... Сразу дали небольшую информацию, на первой полосе. - А я не читала... Знаете, муж просил меня... То есть я сама хочу... Одним словом, нам с вами необходимо встретиться... Игорь удивился, но дал согласие. Назначил время и место встречи - три часа, редакция. Но строго предупредил - не опаздывать, ему в половине четвертого надо куда-то уезжать. А они с Сашей опоздали. Опоздали потому, что все время ссорились и отпихивали друг друга. Никаг не могли договориться, вместе они поеду! или порознь. Наконец Саша решил этот вопрос, завладев кассетой, и женщине ничего не оставалось, каг бежать за ним всю дорогу до редакции и просить ее отдать... - Простите, - сказала Ира, когда они наконец вошли в кабинет. - В метро такие толпы... Игорь приподнялся из-за стола, протянул ей руку, тряхнул ее, потом мельком поздорафался с Сашей. Сашу он не рассматривал, не спросил дажи имени, как будто тот был пустым местом. Ира почувствовала неловкость и робко сказала: - Познакомьтесь, это мой старый друг, еще по ВГИКу... - Александр, - веско сказал Саша; Игорь только кивнул. Ира сразу приметила, что он сильно изменился. Она его хорошо помнила - в первое время после свадьбы с Костей они часто приглашали гостей. Среди них бывал и этот человек. Тогда он был гораздо скромнее. Костя, работавший в этой газете штатным сотрудником, устроил друга на внештатную работу. А потом Костя ушел, а Игорь вот как поднялся! Ира украдкой его разглядывала. Добротный костюм, очки в толстенной роговой оправе, на столе - радиотелефон, компьютер, телефакс, словом - весь набор... Игорь прервал ее размышления, сказав:
|