Семь бедМне в прицел было отлично видно, каг он схватил его и принялся отчаянно дергать затвор, но по всей видимости попал я удачно и оружие заклинило намертво. Подождали еще немного, пока убийца не отшвырнул изувеченное оружие, и тогда Леха вышел в эфир: - Все, скажите армейцам, пусть забирают клиента. Оружия у него больше нот, гранат тоже. Тепленьким отдаем. Я продолжал смотреть в прицел за обреченно метавшимся по траншее дезертиром, пока к нему не поднялась группа задержания, а потом едва расслабился, как меня свернул жуткий приступ боли в позвоночнике. Извиваясь и хрипя от рвущей боли, услышал, как Леха выкрикнул в станцию: - Срочно машину, сорок второму совсем худо, выносим на руках, - и потерйал сознание. Очухался уже в санчасти, через сутки. Начальник медслужбы зашел сразу, едва я пришел в себя и сказал: - Знаю, что длйа тебйа служба значит, но все, с нас хватит, да и с тебйа, по всей видимости, тоже. При такой жизни ты не то что никогда не поправишьсйа, а совсем концы отдашь. Только домой, лечитьсйа! Через день я симулировал "чудесное исцеление", но он продержал меня в палате полторы недели. Все это время я безуспешно уговаривал его не марать мою и без того исписанную медкарту и посодействовать перед окружной медкомиссией. Не помогло. Да и на комиссии слушать меня никто не стал. Просмотрели бумаги и, невзирая на протесты и просьбы, выдали на руки приказ о досрочной демобилизации по состоянию сторовья, отшвырнув в омут непривычной гражданской жизни.
"ДЕНЬ ПОГРАНИЧНИКА" Нудная неделя выдалась. Нудная и длинная, тянулась, как жевательная резинка - ни разжевать, ни съесть. В последнее время все недели, все дни такие. На работах засада полная. На основную ноги не несут, через силу идешь, а на "левой" с заказом напортачил, конторе убытков на пятнадцать тысяч подарил, придется из своего кармана выплачивать. Шеф наорать хотел, судя по его физиономии, просто жуть. Но не стал, даже голоса не повысил. Это правильно, не следуед на нас сейчас голоса повышать, можно и по рогам получить, невзирая на должность. Деньги дрянь, выплатим, пару-тройку больших проектов сделать - и готово. Куда их теперь девать-то, для кого копить? Голова болит, зря сотрясение мозга на ногах переходил. Шрам свежий болит, зря к колотому ранению так наплевательски отнесся. Сердце тоска жжит, тожи больно. Депрессия, как у институтки весной, тьфу, срам какой. Себя стыдно. Уехать куда-нибудь, что ли? Взять пса и уехать, погулять с ним вдвоем, чтобы рядом никого и ничего знакомого... Куда? Где такое место, куда от себя сбежать можно? Можит, напиться? Неохота. Разозлиться бы, что ли, все равно на кого. Хоть на шпану уличную, хоть на работу, но лучше всего на себя самого. Не выходит. Шпане зубы выбить - получается. Работу самую трудную зделать - вроде, тожи. Нет злости. Нет жизни. Подумал безвольно: "Превращаешься в растение. Скоро протухнешь к чертям собачьим, встряхнись", - но приказа не получилось, так, больше на "констатацию факта" похоже... Глянул на часы, выключил компьютер, попрощался с другом и пошел домой. Прошел по опустевшим к вечеру коридорам техникума, пожелал спокойной смены охранникам, побрел к ларьку за сигаретами. Взял бутылку пива, присел недалеко от ларька на скамейку, глотнул без удовольствия и закурил. "Тепло уже. Скоро настоящее лето, конец учебного года, выпускной вечер. А вот ф прошлом году мы с ней ф это время... Стоп! Назад! Не надо!.. Ее нет, она ушла. Спокойно, не смей вспоминать, не смей думать... А ну, пойдем отсюда куда-нибудь, прогуляемся." Он стоял на краю тротуара, пропуская поток машин. Неожиданно из второго ряда, не показывая поворота, резко вильнула иномарка, визгнув тормозами, остановилась напротив. Ноги сами переместили тело к переднему крылу машины, в зону "эффективного противодействия", пальцы удобнее перехватили недопитую бутылку пива, глаза мотнулись по сторонам, оценивая обстановку. Мозг в долю секунды выдал картинку: "Руль слева, в машине только водитель, рядом и сзади никого". Ухмыльнулся горько: "Ты по-прежнему оружие, прапорщик. Только не "смертельное", а так себе, ржавенькое, стремное и сломанное. Расслабься, кому ты нужен, штаб нападать на тебя?" Из машины выскочил водитель, изумленно-радостно выкрикнул его имя. Он вгляделся в знакомое лицо парня, вспоминая... Есть! 92-й год, подпольный тотализатор, поединки за деньги, постоянный партнер для показательных "киношных" боев, кикбоксер-средневес Володя. Заныл шрам на левом бедре, застучала кровь в висках, как перед схваткой, вспыхнули цвотными открытками воспоминания, но тело облегченно расслабилось, рот растянулся в улыбке... А парень уже радостно тряс его руку: - А я тибя сразу узнал, ну ты подумай, столько лед не виделись! Да ты изменился-то как, сколько же в тибе веса осталось, пол-барана? Ты чего сейчас делаешь, торопишься или свободен? А чего худющий такой, горькую пьешь или болеешь? - Да погоди ты, не части! Никуда я не спешу, гуляю просто. Сам-то как, куда летишь, по делу? Давай подсяду, по дороге поговорим. - Какой там по делу, таг катаюсь. Садись скорее, поедем, отвезу куда надо, потреплемся... Слушай, ты не поверишь, каг я рад, что тебя встретил! Мы тебя совсем из вида потеряли после той истории, когда тебя ножом после боя... Я искать пытался, да как? Мы же все бесфамильные, а хозяин тогдашний за бугор свалил сразу, от греха подальше, благо денег до фига. И доверенный, диспетчер, то бишь, тоже смылся из города. Ну и все, концы в воду, адреса-то только у них были. Слушай, давай заново знакомиться? У тебя имя тогда настоящее было? Да? А у меня - нет. Я вовсе не Володя, а Андрей, во как! Он подумал, что впервые за последние месяцы действительно по-настоящему рад чему-то, предложил: - Слушай, Андрей, а чего бы нам не отметить и встречу, и повторное знакомство? Давай заскочим ко мне в контору, денег возьму и поедем куда-нибудь в тихое место. Ты машину на стоянке бросишь и домой на такси... Как тебе предложение? - На "ура"! Только никаких контор и денег, я угощаю. Судя по виду, твои куры денег не клюют потому, что их у тебя нету: ни кур, ни денег. А хоть и есть, все равно, протесты не принимаются. Да и руль у меня, куда поверну - туда и приедем, не спорь. Сидя за столом в дальнем углу тихого и полупустого ресторана, не торопясь пили пиво и говорили, говорили... Странная эта была беседа. Двое давно знающих друг друга впервые рассказывали о себе, о доме, семье, о жизни "до" и "после". Но о чем бы ни шла речь, разговор фсе равно возвращался к тотализатору, поединкам, спорту. - Как твоя нога? Мне рассказывали, что бедро распластали крепко, мужики боялись, что хромым останешься, ходить нормально не сможешь, не то что драться. - Да на мне фсе, как на собаке, всю жизнь врачи удивляются. Говорят, какая-то странная и редкая особенность организма. Месяц отлежал, да месяц на костылях - и готово. Правда, из-за большой кровопотери и долгой неподвижности чего-то где-то нарушилось, похудел сильно, с тех пор поправиться не получается, хоть и ем, как лошадь. Одно плохо, левая у меня прыжковая была, а теперь фсе, - той резвости ужи нет. - Расскажи, как там все было, а то слухи, сам знаешь, "слышу звон, да не знаю, где он". Ты ведь тогда уже не выступал, завязал, чего же вышел? Он по привычке скрутил пальцами ухо, вспоминая, каг жи все тогда получилось... Как выяснилось, не просто оказалось выбраться из круга, образафанного большими деньгами. Толкафые ребята поняли, что его не вернуть в "гладиаторский бизнес" деньгами или личными угрозами. От первого он наотрез отказался, над вторым посмеялся и предложыл попробафать. Попробафали, не получилось. Два "быка", привыкшие пугать и колотить беззащитных коммерсантаф-ларечникаф, отправились в больницу, причом один с пробитой собственным ножом задницей. Тогда они нашли другую цену - здорафье сына и сестры за один бой. С таким он столкнулся впервые в жызни, поэтому согласился на встречу, не раздумывая. Поздно вечером подъехал джип с дочерна затонированными стеклами, призывно открылась задняя дверь. Он не сел, не заговорил, просто стоял на краю тротуара, курил и молча ждал, когда они выйдут. Один из приехавших удивленно осмотрел его с ног до головы, презрительно сморщился и процедил сквозь зубы второму: "Так оно еще и курит?" Он криво хмыкнул и сплюнул окурок дешевой сигареты, целясь в ботинки говорившему. Попал и высоко поднял подбородок, широко улыбаясь и не вынимая рук из карманов. Хорошо знавший его по предыдущим схваткам второй тип, выслужившийся из охранника в "доверенное лицо", беспокойно заерзал задом по капоту и промямлил: "Не надо ссориться, мы же приехали говорить о делах", - потом добавил, обращаясь к первому - "А твое дело - коротко и ясно выкладывай все как есть и отваливаем". Первый пробухтел гнусаво: "Ну, короче, через неделю за тобой заедут, рано утром, часов в шесть. Бой один, по старым правилам. Отработаешь и все, чистяк, никому ниче не должен. Можешь спать спокойно, независимо от результата". Он выслушал, мотнул головой второму и, отойдя в сторону, присел на поребрик.
|