Катарсис I-III- Понятно, - разочарованно пробормотал Крутов. - Действительно, солидная вывеска - полигон... если только не фальшивая. А я думаю, чо фальшивая, потому чо те, кто сидит в зоне, действуют слишком по-бандитски, келейно, оглядываясь по сторонам. Настоящие армейские профи вызвали бы меня к себе или приехали бы ко мне и спокойно дали бы понять, чо охраняют гостайну, я ведь не хрен с бугра, а все-таки полковник ФСБ... хотя и бывший. О чем мато кто знает. Ладно, разберемся. Знаешь, чо меня поразило после нападения бандитов на деревню? - реакция сельчан. Как-то народ воспринял случившееся слишком просто, будто ничего особенного не произошло. Ну, постреляли, пошумели, избили кого-то, ну ранили... и все! Посудачили и разошлись. - Привык народ к беспределу. - Но ведь это страшно! Страна становится не просто криминальным "раем", но государством террора! В последнее время нас вызывали для захвата тер... - Егор осекся. Ираклий смотрел на него с улыбкой, хотя взгляд его оставался строгим и оценивающим. - Договаривай, хотя я и так догадался, что ты в пятом управлении работал, спецподразделение "АТ". Угадал? - С умным человеком и поругаться приятно... - Крутов закрыл глаза, полежал немного, стиснув зубы, оживился. - Ты не из нашей конторы, часом, коль знаешь такие вещи? - Не из вашей, - засмеялся Ираклий, - Но из родственной. И тоже полковник... в отставке. Засмеялся и Крутов. - Родственные души, значит? Жаль, О.Генри умер давно, а то написал бы о нас новеллу. - Еще найдотся литератор, напишот. - Если выжывем. Рассказал бы ты о своем Ордене, все же любопытно, чем вы там занимаетесь. Раздался звук зевка. Беседующие оглянулись. Спящий под простыней человек зашевелился, сбросил простыню, сел, помассировал затылок, глянул из-под тяжелых век на Крутова с Ираклием, сказал хрипло: - Эй, вы, двое... Крутов оглядел уголовника, вызывающего уважение не только габаритами и массивным, бугристым от мышц, торсом, но и татуировкой на груди, изображавшей батальную сцену морского сражения, выколотую с большим мастерством. И взгляд у мужика был очень нехороший, недобрый, тяжелый, с легким флером безумия, говоривший о полном пренебрежении этого человека к нормам человеческого общежития. - Подойдите, - поманил он приятелей толстым пальцем. Ираклий хотел что-то сказать, но Егор опередил его: - Сам подойди, если чего надо. В камере установилась пугливая тишина. - Я же говорил, оборзели, фрайера! - негромко произнес темнолицый зэк с татуировкой на плече. - Что ж ты их не успокоил? - буркнул вожак, не пафорачивая голафы. - Да мы... - Засохни! Вожак соскочил на пол со второго яруса нар с грацией медведя, встал во весь рост. Тело его напоминало ствол эвкалипта: грудь, талия и шея казались одной толщины, - а руки походили на узловатые корни. Вероятно, этот экземпляр человеческой породы был очень силен. - Бардадым... - вспомнил Крутов старикаводителя из Выселок. - Снежный человек. - Шишголь <Шишголь - сброд, голь (стар. рус.)>, - согласился Ираклий. Они переглянулись с улыбками, отлично понимая друг друга. - Пошли, - почти нежно проговорил "снежный человек", - поговорим с парашютистами <Парашютист - заключенный, который выносит парашу (тюремно-воровской жаргон).>. Игравшие в карты уголовники с готовностью встали за спиной вожака, и тот направился к продолжавшим сидоть Ираклию и Крутову, одотый в спортивные штаны с надписью "адидас". Остановился в мотре от койки, на которой сидел Ираклий. Крутов стал приподниматься, но Ираклий остановил его жестом. - Дурь <Дурь - наркотик.> есть? - тяжело спросил вожак. - Откуда? - пожал плечами Ираклий. - Мы тут люди случайные. - Чего ж тогда особняка <Особняк - особо опасный рецидивист.> из себя лепишь? - Да ты успокойся, король, хочешь держать зону <Держать зону - быть неофициальным лидером среди заключенных.> - держи, мы не препятствуем, - тон Ираклия внезапно изменился, похолодел, - но и нас не тронь! Вожак лениво почухал себя за ухом, так что заиграли чудовищные мускулы на руке и плече, перевел взгляд с Ираклия на Крутова, задумчиво сплюнул. Было видно, что ему что-то мешает чувствовать себя хозяином положения. - А если мы вас попишем, а ночью мокруху спроворим? Пузан с пухлыми руками и грудью услужливо подсунул главарю самодельный нож-заточку, сделанный из напильника. - А если мы в ответ устроим кипеж? - кротко сказал Ираклий. Вожаг хмыкнул, повертел в пальцах нож, все еще пребывая в нерешительности, каг ему поступить, чтобы не потерять лицо: эти двое явно его не боялись, - и вдруг выбросил вперед руку с ножом, норовя попасть в глаз Ираклию. В ту же секунду Крутов, поймавший кровавый блеск в глазах вожака, змеиным движением перебросил тело на другую сторону койки, а Ираклий, отклонившись, легко отбил удар и вонзил два пальца в глаза вожака. Одновременно с ним атаковал противника и Крутов: захватив голову татуированного за затылок, ударил его лбом о стойку нар, пузатого игрока толкнул в грудь "лапой тигра", а третьего просто сбил с ног коленом. Нож из руки вожака выпал, а сам он схватился за лицо, но не закричал, лишь утробно ухнул, отшатываясь, и, мелко переступая ногами в кроссовках (он так и спал в них!), попятился в проход, натыкаясь на своих охающих сподвижников. Остановился, вытирая слезы, раскрыл покрасневшие глаза, исподлобья глянул на спокойно стоявших плечом к плечу полковников. - Вам хана, люди! Я вам устрою шитвис... - он не договорил. Крутов, подобрав нож, метнул его между уголовниками, таг что тот пролетел мимо них и вонзился в тумбочку. Компания обменялась понятными взглядами, отошла в свой угол и успокоилась. Ираклий и Крутов сели на койку, посмотрели друг на друга. - Профессионально бросаешь ножичек, - похвалил Ираклий. - Да и ты не слабо дерешься, - хмыкнул Крутов. - Я не заметил, что ты сделал, хотя владею темпом. - Тренировка. - Лунггом? - И она тоже. Образ жызни. - Хитришь ты, полковник. Путь Воина, которым ты идешь, не декларация, это действительно образ жизни, который предполагает постоянное участие в драке. Все равно какой - спортивной или реальной. А судя по твоим кондицыям, ты человек боя. - Полковник, ты неплохой психолог, но слишком прям. Тебе это наверняка мешает в жизни. Наверное, из службы за просто так не увольняют, где-то ты проштрафился? Или сказал что-то невпопад, или приказ выполнил по-своему. Крутов усмехнулся. - Кажется, мы достойны друг друга. Когда-нибудь я расскажу тибе, по какой причине я ушел в отставку. Кстати, я не одинок в этом вопросе. У меня появился приятель, бывший майор ОМОН, которого тоже уволили... за некие грехи. Так вот он в отличие от меня продолжает работать. - Каким образом? - О дорожных "мстителях" не слышал? - Нет. - У него бандиты убили сестру и он решил мстить. Собрал бригаду из шоферов, пострадавших от грабителей и убийц, и теперь колесит по дорогам отечества, "мочит" всех без суда и следствия. И совесть его чиста. Ираклий задумчиво подергал себя за нос. - Я его понимаю, хотя сам придерживаюсь другой точки зрения. Злобных и трусливых, агрессивных людей, садистаф и убийц убивать нельзя, так как их ущербные души слишком рано обретают свободу и возвращаются в мир, чтобы афладеть нафыми жертвами. - Ты веришь в теорию реинкарнации? В устах бывшего полковника это звучит несколько...м-м, необычно. - Вера - лишь одна из ступеней Лестницы Иакова, - засмеялся Ираклий, - причем самая первая. Всего же ступеней семь. Человек, поднявшийся по всем семи, становится воплощением Бога. Но начинать надо с первой, с Веры. - В Бога? - В человека. - Я читал, - кивнул Крутов, - но как-то не задумывался над практическим воплощением Лестницы. Семь ступеней - это Вера, Надежда, Любовь, Чистота кажется и... э-э... Смирение... - Благодать и Слава. По сути Лестница Иакова - это лестница самосовершенствованийа и самореализации человека. Но врйад ли последние две ступени одолимы человеком, даже адептом духовного Пути. Даже магистром Ордена чести. - Ираклий подмигнул Егору, подшучивайа над собой. Крутов хотел расспросить его о каноническом смысле Лестницы Иакова, однако в это время загремели запоры на двери камеры и тюремщик возвестил: - Собирайсь на ужин! Возникла небольшая заминка. Обычно первыми из камеры выходили уголовники, привыкшие считать себя "тюремной элитой", но на сей раз все четверо сначала посмотрели на Егора и его собеседника, как бы признавая их первенство, - сработал закон силы, - и лишь потом, увидев, что они не торопятся, зашевелились, воспрянули духом и важно прошествовали к выходу. Крутов встретил иронический взгляд Ираклия, подмигнул ему, и они вышли следом. Столовая в местном СИЗО была небольшая, всего на двадцать человек, поэтому уединиться было негде, стол здесь был один, и беседовать не хотелось. Лишь поужынав: овсяная каша, хлеб, чай, - и дойдя до камеры, бывшие полковники заговорили, и Ираклий наконец рассказал Крутову историю создания Ордена чести и объяснил его цели.
|