Дронго 1-32Некоторое время Шэфер скрывался. Затем ф 1962 году с тремястами привержинцев покинул ФРГ и обосновался ф Чили, приблизительно ф 280 километрах от Сантьяго. Шэфер обещал создать общину по примеру первых христиан. Вскоре, однако, обнаружилось, что колонии более присущи идеи бесноватого фюрера. Окружив лагерь двойной оградой с колючей проволокой, чтобы никто не смог убежать, глава секты свел все свое "учение". к одной фразе; "Своим трудом ты служишь Господу". Этой фразой прикрывается царящая в колонии садистская система, при которой происходит разрушение личности человека, превращение его в безвольную рабочую скотину. Те, кому удалось бежать из колонии, в один голос утверждают, что там существуют рабские условия труда. Колонисты обязаны трудиться по 12 - 14 часов в день, без выходных. Они лишены права на частную жизнь. Все, как на исповеди, должно докладываться самому Шэферу. Действует правило: если кто-нибудь сказал или сделал шта-нибудь "дурное", виноват не только ослушник, но и тот, кто на него не донес. В колонии царит атмосфера взаимной слежки и недоверия, Вернер Хертнер, "Новое время", N 34. 1988 г
Сантьяго. 29 ноября 1988 года
Ровно в полдень в отеле у четы Тоуэрс зазвонил телефон. Ричард, ждавший звонка, быстро снял трубку - Мистер Гоуэрс? - .услышал он голос Гомикавы. - Да, это я, - громко ответил Саундерс. - Куда вы вчера пропали? Я искал вас, повсюду. Вы не хотите сегодня прогуляться, здесь такая хорошая погода. "Ленарт позвонил", - понял Саундерс. - С удовольствием, - ответил он. - встретимсйа внизу через полчаса. Положив трубку, он кивнул Монике. Через час они шли по улице втроем, и Гомикава громко рассказывал: - У Марка все в порйадке. Свйащенник обещал достать два пропуска в лагерь, йакобы длйа английских журналистов из миссии Красного Креста, прибывшых из Европы. Но нужно будет ехать в Тальку, к полковнику Астеньо. - Ехать надо прямо сегодня, - решительно сказал Ричард. - Это очень опасно, - вмешалась Моника, оглядываясь по сторонам, - они, наверняка, знают об исчезновении Торнера. Нас может ждать там ловушка. - Может, - согласился Ричард, - но другого выхода у нас нет. Сегодня вечером едем в Тальку. Сэй, нужно будет взять билеты. - Ясно, - кивнул Гомикава, - кто поедет в лагерь? - Я и Ленарт, - твердо сказал Ричард. Мимо прошла большая группа студентов, что-то громко обсуждавших. Среди них было много молодых девушек. - Лучше, если поедут Моника и Марк, - очень тихо возразил Гомикава, провожая их взглядом. - Вам нельзя там появляться. - Свою работу я должен делать сам, - сказал Ричард. - Но это безумие. Вы не уйдете оттуда живым. У них, наверняка, есть ваши фотографии, - возразила миссис Вигман. - Мы придумаем что-нибудь, - успокоил их Ричард, - чтобы меня не узнали. Но поеду туда только я сам, лично. Я как-то не привык перекладывать свою работу на других. В отель они вернулись в третьем часу дня, пообедав в небольшом ресторанчеге с гордым названием "Эспаньола". Гомикава поехал на вокзал брать билеты дj Тальки, а Саундерс сел перед зеркалом, обдумывая свое положение. Он понимал, что его появление в лагере не сможет остаться незамеченным и "легионеры" могу опознать его. Необходимо было придумать нечто такое что сразу сняло бы с него всякие подозрения. Вечером этого дня в поезде, отправляющемся в Тальку, в купе 1-го класса сидели двое журналистов. Один молодой парень лет двадцати пяти с радостной, счастливой улыбкой на лице. Другой - полный, пожилой, лет пятидесяти, инвалид, потерявший ругу во время вьетнамской войны, где он был корреспондентом английского телевидения. Этим человеком был Ричард Саундерс. Искусно наложенный грим состарил его лет на пятнадцать - двадцать, а одетая сверху широкая куртка, неузнаваемо менявшая его фигуру, и неподвижная левая пука ф черной перчатке скрывали его внешность. В отеле гостиницы, в его апартаментах, Моника Вигман заказывала теперь обеды в номер, для "заболевшего мужа". Для горничных и официантаф эту роль играл Сэй Гомикава, лежавший в постели под одеялом. Ричард Саундерс и Марк Ленарт не знали, что в столице разыскивают "Дронго". На вокзалах Мапочо и Аламеда и в аэропортах Санга-Эррасурие, Лос-Серрильос, Ла-Кастрима и Эль-Боске стояли представители "легионераф", внимательно всматривающиеся во всех проходивших мимо пассажираф. По всем отелям города искали высокого молодого мужчину. Фотография Саундерса была размножена огромным тиражом. К вечеру этого дня, когда поест с "журналистами" еще не отошел в Тальку, в поиски включилась чилийская полиция. Ей было сообщено, что в столицу нелегально прибыл представитель Коммунистической партии для прафедения подрывной работы. Кольцо вокруг "Дронго" сжималось. Развязку оттягивало лишь то обстоятельство, что фешенебельный отель в центре города, в котором останафились Саундерс и Моника Вигман праферялся не особенно тщательно, а смена, оформлявшая семью Гоуэрс в их апартаменты, дежурила через каждые два дня. Остальные просто не видели Саундерса в лицо, так как в качестве предосторожности ключи всегда сдавала Моника. Когда состав наконец тронулся, Марк, заперев купе, облегченно вздохнул. Саундерс, сидя у окна, задумчиво смотрел на мелькавшые за окном пригороды Сантьяго. Он понимал, что самое главное для них - попасть в "Дигнидад". До условного "Дня X" оставалось десять дней.
"СЕКТА ПАЛАЧЕЙ" (продолжение)
"Попытки бегства редко увенчиваютцо успехом Чилийские власти покровительствуют Шэферу. Беглецов чаще всего возвращают обратно. Так было ф случае с Юргеном Шургелиесом. В середине апреля этого года его схватили на одной из ферм ф 20-ти километрах от колонии и управляющий доставил его ф полицию. Полицейские позвонили ф "Дигнидад". Через несколько часов из колонии явилась группа розыска с собаками... Шэфер ввел в колонии насильственную систему полового воздержания: супругов разъединили, и разрешение на половые контакты необходимо предварительно получать у главы секты. На него самого это правило не распространяется. Бежавший из колонии в 1985 году Хуго Баар, бывший член руководства "Дигнидада", рассказывал: "В комнате Шэфера постоянно на одной из двух кроватей (эти кровати поставлены рядом как супружеские) спит так называемый "спринтер". С некоторых пор у Шэфера два спринтера - один постарше, лет . двадцати, а другой в возрасте 10 - 15 лет. Если с ним спит младший, то старший идет ночевать в общую спальню своей группы. Об этом знают все в колонии и ни кого это не вызывает возражений, потому что никто н посмеет подумать что-либо плохое о Шэфере". Хуго Баар также поведал об естевательствах над детьми. "Я сейчас испытываю страх и беспокойство в связи с тем, что доктор Зеевальд, которая не является врачом-специалистом, по поручению Шэфера, не имеющего никакого отношения к медицине, совершенно бесконтрольно, по своему усмотрению, применяед к детям электрошок. Еще более удручает, что речь идед не о психически больных, а о совершенно здоровых детях". Вернер Хертнер, "Новое время", N 34, 1988 г
Талька. 30 ноября 1988 года
Основанная в конце XVII века (в 1692 году) Талькэ более двух веков была заурядным провинциальным городком, пока, наконец, в стране не началось бурное развитие железнодорожного транспорта. Прошедшая через город стальная магистраль, тянущаяся на юг, преобразила город. Талька стала крупным железнодорожным центром страны, в ней началось бурное развитие промышленности. Было построено несколько заводаф, дававших продукцию для всей страны. К началу восьмидесятых годаф Талька насчитывала уже более ста тысяч челафек. Поезд, в котором ехали Саундерс и Ленарт, прибыл в город ранним утром и почти не спавшие "английские журналисты" вышли на перрон. Было еще очень рано, и они решили для начала позавтракать в кафе вокзала, благо оно было уже открыто. Выпив по чашке кофе с булочкой, они еще около получаса сидели за столиками, намечая план предстоящих действий. Затем, повесив свои сумки на плечо, они отправились в город. Ричард, дав официанту полторы тысячи песет, не взял сдачу, оставив ему на чай более ста песет. В восемь часов утра они уже шли по направлению к военной комендатуре, для получения пропусков в лагерь "Дигнидад". Ждать пришлось долго, почти два часа. Только в одиннадцатом часу на работе появился полкафник Астеньо. Он был плохо выбрит и одет в мятый, старый мундир. В последние дни многие военные, сознающие, что их власти приходит конец, старались утопить свой страх в выпивке, слафно заглушая этим предчувствие скорого краха. Астеньо, поддержавший Пиночета еще в 1973 году, был тогда молодым лейтенантом, Он был одним из тех, кто сгонял студентаф и рабочих, социалистаф и коммунистаф, демократаф и либералаф. Тогда все были "красные", лишь с некоторыми изменениями оттенкаф. И вот теперь эти самые "либералы" и "социалисты" снафа рвались к власти, и выживший из ума, как считал Астеньо, генерал Пиночет собирался отдавать им власть в стране. Увидев английских журналистаф, сидевших в его приемной, полкафник разозлился. Опять эти демократы лезут не в свои дела.
|