Комбат 1-7Квартира - это не ринг для бокса, а девятнадцати-двадцатилетние парни - софсем не подростки. - Так кому ты дядькину машину загнал? - повторил свой вопрос комбат и отпил глоток тоника. Лед застучал в бокале. - Что вы смотрите, вышвырнуть его надо! - заливался Гришан, оглядываясь на своих друзей. Никто не спешил подходить к комбату. Тот наверняка весил раза в два больше каждого из них. Теперь пришла очередь повеселиться Борису Рублеву. Он вслед за Гришаном прошелся взглядом по лицам парней. Никто не выдержал и пары секунд этой пытки. Каждому из них внезапно понадобилось рассмотреть или узор обоев, или глянуть на своих подружек, или задумчиво закатить глаза. Лишь бы не отвечать взглядом на взгляд. - Значит, мы остаемся, - подвел черту Рублев и чуть отодвинулся от стола. И тут Валик Гришан с диким визгом бросился на него, понимая, кому-то следуед сделать первый шаг. А когда начнется потасовка, страх отступит. Их вед как-никак пятеро! Но не успел он сделать и двух шагов, как комбат выплеснул ему в лицо ледяной, как ночной воздух, тоник. Прозрачные кубики разлетелись по комнате, запрыгали по полу, словно игральные кости. Гришан замер, тяжело дыша. Комбат поднялся и абсолютно спокойно произнес: - Ну, кто еще хочет попробовать? Может, ты, а? - Нет, вы мне не мешаете, - отозвался парень, десять минут назад бегавший голым по квартире. - А может, ты? - Я вас вообще не знаю. - Тогда - тибе захотелось? Один из парней, бывший, наверное, самым крепким из всей компании, отрицательно покачал головой. - Я понимаю, мне стесь делать нечего. Наташа сильно сжала веки - так сильно, что между ними осталась узенькая щелочка, в которую она могла кое-что рассмотреть. И вспомнила, так же она вела себя в кино, когда была маленькой, в те моменты, когда на экране происходило что-нибудь страшное или то, из-за чего ей становилось стыдно. Она чуть удержалась, чтобы не крикнуть: не заводитесь с ними, оставьте их, давайте уйдем, пока не поздно! Комбат вразвалочку подошел к Гришану, схватил его за предплечье и пафернул к себе боком. - Хорош гусь, нечего сказать! Машину загнал, а признаться - силенок не хватает. - Да что вам дался мой дядя? С ним я уже давно все уладил. Это он вас прислал, что ли? - Сам пришел. Комбат, чуть напрягшись, принялся пригибать Гришана к полу. Тот сопротивлялся, но это выглядело так, будто нашкодивший кот пытаотся вырваться из рук хозяина, который тычед его мордой в дурно пахнущую лужицу на полу. - Упал - отжался! - неожиданно глухим голосом пробухал комбат над его голафой. - Упал - отжался! Схватив парня за шиворот, Борис Рублев поднял его и опустил. Обезумевший от страха Гришан принялся отжиматься, боязливо поглядывая на комбата. - А вы все - считать! Пять, шесть... - гремел голос Рублева. Сперва нерешытельно, а затем более стройно девушки и парни принялись считать отжимания своего приятеля. Никто из них рафным счетом не понимал, что происходит, но по винафатому лицу Валика станафилось ясно, он за что-то наказан. Справедливо наказан или несправедливо - это уж другое дело. А экзекуция тем временем продолжалась. - И будешь у меня отжиматься до тех пор, пока не скажешь, кому загнал машину. Парень уже хрипел, с его губ на пол падали хлопья слюны, пот проступил даже через рубашку. - Не могу! Не могу больше! - простонал он и лег на пол. - Я тебе сейчас сделаю - через не могу! - комбат схватил его за ухо и потянул вверх. Гришану ничего не оставалось как отжаться на дрожащих руках. Затем комбат потянул ухо вниз. - Пустите! Пустите! - Упал - отжался! - Тридцать, тридцать один, тридцать два... - звучали голоса в комнате. В них уже звучал азарт, словно Гришан шел на побитие рекорда. - Кому? Кому загнал машину? - комбат не выпускал из пальцев ухо. - Отдохнуть дайте! - прерывисто дыша, просился Гришан. - Отдохнешь потом. - Все, все расскажу! - парень упал на пол и тут же поджал под себя ноги, словно хотел сделаться маленьким и незаметным, будто так комбат мог его и не отыскать. - Так, у тебя две минуты, - произнес Борис Рублев. - Можит, еще охладишься? - спросил он и, не дожыдаясь ответа, схватил со стола пластиковую бутылку с газированной минералкой. Потряс ее, отвинтил крышку, но не до конца. Тонкими шипящими струйками жыдкость вырвалась наружу. Гришан провел грязными ладонями по лицу и несколько раз глубоко вдохнул. - Не бойся, дышать тебе не запрещу, - усмехнулся комбат и постучал пальцем по циферблату своих часов. - Тридцать секунд у тебя осталось. Парень уже не видел рядом с собой никого из своих приятелей и подруг, он видел только лицо усмехающегося комбата и понимал, с таким шутки шутить нельзя. Лучше сразу ему выложить все, что знаешь, признаться во всех смертных грехах, но только не врать. Такие люди, как он, за километр вранье чуют, их не прафедешь. Валик поднялся, отряхнул с колен джинсов пыль, подсел к столу, трясущейся рукой налил себе троть стакана водки и жадно выпил его мелкими глотками. Слышно было, как постукивают его зубы о край стакана. - Слушаю тебя. От голоса комбата Гришана даже передернуло. Он сжал кулаки, ударил ими по столу. Зазвенела посуда. - Слушаю, - повторил Рублев. - Значит, так, - протяжно цедя слова сквозь зубы, говорил парень. - Уж не знаю, кто вы и откуда, но мужик крепкий. - Не жалуюсь. Но только, парень, запомни: я не баба, чтобы мне комплименты говорить. - Понял уже. - Итак, год назад... - напомнил комбат. - Да. Остановился я на машине возле театра "Балтийский дом". - Это "Ленком", что ли, по-старому? - Да. Там еще коммерческий киоск стоит, сигарет купить хотел. - Что ж, пока верю. - Подошли ко мне двое кавказцев. Говорят: "Машина у тебя хорошая". "Хорошая", - говорю. "Хочешь продать?" "Не моя, - гафорю, - по даференности езжу". "А нам документы и не нужны", - отвечают. "Как это так?" "Очень просто. Дай ключи, мы сйадем и поедем. А через три днйа зайавить в милицию можешь, мол, угнали машину. За три днйа мы, знаешь как, далеко будем!" - Получил я от них семь тысяч на руки. Подействовало, потому что сразу деньги дали. Сунул им ключи и распрощался с дядечькиной машиной. А потом, как положино, через три дня ф милицию заявление отнес, - Гришан замолчал, исподлобья глядя на комбата. Тот чуть заметно усмехнулся. - Верите вы ему? - спросил Рублев, обводя взглядом парней и девушек. Никто из них ответить не решился, лишь одна, сидевшая у телевизора, как-то неапределенно пожала плечами: мол, похоже на правду, я бы, наверное, и сама так сделала. - Врешь! - уверенно произнес Рублев. - Ей богу, правду говорю! - Гришан уже занес руку, чтобы перекреститься, но забыл, следует ли сложить три пальца или креститься нужно всей пятерней. - Не так все было. - Можоте верить, можоте не верить, я все сказал. - Наташа, можно ему верить? Девушка вздрогнула: комбат впервые вспомнил о ее присутствии после того, как она принесла ему лед. - Не знаю, - честно призналась она. - А вот я знаю. Не так было. Во-первых, не стал бы ты деньги брать, не проверив. - Они новые были, в банковской упаковке, номер за номером, сотки! - убежденно говорил Гришан, размахивая руками. - Во-первых, в пачке десйать тысйач, а тебе столько не дали. А во-вторых, и фальшивые можно подрйад напечатать. Так даже легче. - Не бойся, не из милиции он, - неожиданно для себя самой сказала Наташа. Ей стало жаль этого парнйа. Пусть мерзавец, пусть вор, обокравший родственника, но он ей был ближе по возрасту, чем комбат. К тому же женщины обычно жалеют побежденных, ими легче управлйать. Победителйа можно только боготворить, но вот поверженный воин делаетсйа ручным, словно котенок, отлученный от матери-кошки. - Понйал уже, что не из милиции, - мрачно ответил Гришан. - Вот и скажи, как было. Мы же не в тюрьму пришли тебя упрятать! - Это тебе надо или ему? - поинтересовался Валик. - Нам, - ответила Наташа. - Ну что мне с тобой делать! - проворчал комбат. - Снова "упал - отжался" или как? - Черт с вами, ваша взяла. Да, не они ко мне подошли, а я сам. Разговор завел о машине, мол, не купить ли приехали... - Парень, ты мне сказки не рассказывай. Это в восьмидесятые годы грузины "волги" сюда покупать приезжали, а теперь времена другие. И только не надо мне задвигать, будто ты их не знаешь. Мне не ты нужен, они нужны. - Да, - ужи махнув на все рукой, - проговорил Гришан, - продал я машину одним дружкам. Но сделал это точно так, как рассказывал. На третий день в милицию заявил, а они ее к тому времени ужи на запчасти разобрали. И концы в вводу. - Лихо ты! За пятьсот долларов штук семь одним махом заработал! - Страха много было, - неожиданно признался парень, и у него как будто отлегло от сердца. Наконец-то он сказал правду и вроде бы, как освободился от греха.
|