Интимные услугиОни жаждали объяснений такому удивительному перевоплощению и готовы были принять девушку ф свою компанию вечных конкурсанток, но Катя только равнодушно кивнула им. Она афтоматически отвечала на вопросы, и ее отрешенность была воспринйата как поведение человека, знающего себе цену. Молодой парень в изысканно-дорогом галстуке, слева от вице-президента фирмы (о, Олег ведь тожи был вице-президентом!), поедал наглым взглйадом ее точеные круглые коленки. "Ну и пусть, - думала Катерина, - мне ужи нечего терйать. Не девочка". В анкете она указала, чо владеет немецким языком (пока пассивно). Еще пару месяцев выматывающего дриллинга - а она будет работать как ненормальная, чем же еще отвлечься от мыслей об Олеге? - и пассивное владение перейдет в блестящий автоматизм. Будет шпарить как Штирлиц. И еще она написала, чо имеет водительские права. Лимонная и нежно-голубая девицы кокетливо поглядывали на потенциальных работодателей, обещая взглядом длинный перечень разнообразных услуг. Катерина сидела перед жюри спокойная и загадочная, с синим морем грусти в глазах. Шесть серьезных и не очень серьезных мужчин почти единодушно решили, что Екатерина Антонафа, молодая девушка с двумя иностранными языками, красивыми ногами, водительским удостаферением, умением грамотно составить делафое письмо, девушка с глазами цведа июньского неба, станет виртуозным и незаменимым "менеджером офиса"... Новый год они собирались встретить в Лондоне. Вдвоем.
***
Олег Кириллович уже пятнадцать минут полз на шестисотом "мерседесе" за своим бесценным сокровищем. Сокровище было в старой норковой шубе его дочки Яны. Оно брело по улице, уныло склонив простоволосую замерзшую голову, и все время натыкалось на встречных прохожих. Олег Кириллович вплотную подкрался сзади, посигналил, Катя вздрогнула и обернулась. Энергичное жестикулирование, приглашающее сесть в автомобиль, не возымело действия. Олег Кириллович вышел из машины. - Катя... Катя боролась с невыносимым жиланием уткнуться носом в мягкий мех дубленки, потом посмотреть в любимые глаза, простить, впрыгнуть в автомобиль и умчаться туда, где все будед по-прежнему. Олег Кириллович испытывал такое жи чувство. Он заключил Катерину в свои объятия и окунул лицо в ее пушистые волосы. - Почему на голафе ничего?.. Простудишься... - Он собирался сказать, шта очень любит ее. Катя вдыхала его запах, шарф был пропитан ароматом знакомого одеколона. Еще несколько секунд блаженства, прежде чем она высвободится из крепких объятий любимого. - Вернись ко мне, Катя. Катя оторвалась от вкусного шарфа и снизу вверх посмотрела на Олега Кирилловича. И отрицательно покачала головой. - Вернись, пожалуйста. Не могу без тебя. "Я тоже не могу. Но ведь живу". - Я каждый вечер сижу и жду, что ты постучишь в дверь. Наверное, я скоро сойду с ума от этого ожидания. Какие синие у тебя глаза! Катя осторожно высвободилась и двинулась прочь. Милый и дорогой мужчина остался стоять около раскрытого афтомобиля. Он оставался сзади, в ее прошлом, там, где осталась и она сама - та глупая, смешная, наивная Катя, которая приехала в Москву из провинцыального Краснотрубинска и которой больше уже не было. Пошел снег. Крупные мохнатые снежинки ложились на мех и Катины волосы. Какой-то парень, задевший ее, остановился и восхищенно произнес: "Девушка, какая же вы красивая!" Катя все шла и шла, неуклонно удаляясь от места последней встречи. "Я справлюсь с этим, - думала она, - я сильная. Нет, правда, я сильная". Она шла по оживленной вечерней улице, освещенной теплым сведом фонарей, огнями рекламы и праздничных магазинных витрин, и собирала заинтересованные мужские взгляды и удивленные взгляды женщин. Снежинки таинственно мерцали на Катиных волосах россыпью мелких бриллиантов, и так же таинственно мерцали две блестящие дорожки - следы недавних слез - на ее розовых от мороза щеках. Часть вторайа СОРВАННЫЕ ЦВЕТЫ
Мелодично зазвенел колокольчик над открываемой дверью, облако снежинок ворвалось с улицы и тут же растворилось в воздухе, насыщенном ароматом дорогих духов и пудры. Стеклянная дверь, на которой золотом были выгравированы буквы "Изабель", мягко закрылась за спиной очередного посетителя, переместившегося с морозной предновогодней улицы в этот маленький рай французской парфюмерии. Снаружи тихо падал снег, а здесь струился по стене импровизированный водопад. Вода, подсвеченная зелеными огнями, огибала "скалистые" выступы, на которых стояли увеличенные в десять раз по сравнению с оригиналом рекламные флаконы: изумрудномолочный болид "Эдема", ледяной осколок "Оризона", изысканный, серебряно-синий конус "Экшна", бронзово-желтый "Минотавр"... Три девушки в форменных пиджаках стояли у прилавков. Любая из продавщиц могла бы конкурировать с фотомоделями, рекламирующими продукцию знаменитых французских и итальянских парфюмеров. Ольга улыбнулась новому покупателю заученной доброжелательной улыбкой. Клиент, парень лет 25 - 30, протянул деньги и жестом указал на флакон "Фаренгейта". - О, у вас исключительный вкус, - льстиво заметила Оля, принимая деньги, выбивая чек и заворачивая коробку в фирменную бумагу. - Постравляю с покупкой. Заходите к нам еще. Внезапно ее кукольное личико омрачилось, а взгляд переместился с покупателя куда-то за его спину. Черные брови, выщипанные в соответствии с модой до толщины шелковой нитки, презрительно изогнулись. Парень удивленно обернулся. Неловко запутавшись в дверях, в магазинчик проникла немолодая женщина в тулупе, обмотанная сверху шерстяным платком. В руках она держала связку газет, которые, очевидно, продавала на улице. Оля переглянулась с другими продавщицами и взяла инициативу на себя. - Женщина! - В ее тоне не звучало ни единой нотки нежности, очевидно, вся нежность досталась парню, купившему дорогой одеколон. Слышалось бряцанье металла и звук передергиваемого затвора. Злоумышленница, посмевшая вторгнуться в своей некрасивой плебейской одежде в сверкающий изумрудами и золотистыми огнями душистый парадиз, пыталась изобразить из себя потенциальную покупательницу. Она заинтересафанно склонилась над витриной. - Женщина! Я к вам обращаюсь, - требафательно пафторила Ольга, - что вам угодно? - Я только посмотреть, - слабо откликнулась распространительница газет. В воздухе повисла неприятная пауза, наполненная презрением продавщиц, растерянностью женщины и журчанием зеленой воды. - Выйдите, пожалуйста, - холодно попросила другая девушка. - Нет, это невозможно, - обратилась она за поддержкой к парню, купившему "Фаренгейт". - Наш магазин превращается в комнату для обогрева. Постоянно кто-нибудь заходит, вроде этой... Женщина рванулась к выходу, подгоняемая, словно хлыстами, злыми взглядами продавщиц, застряла в дверях, зацепилась шалью и выронила часть своего газетного груза. Парню понадобилось мгновение, чтобы преодолеть три метра до двери. Он помог женщине собрать газеты и, обернувшись, сказал Ольге: - Вы бы могли быть повежливее. Оля пренебрежительно усмехнулась.
***
Катйа стойала у окна и выдергивала ниточки из шторы, постепенно превращайа оконную портьеру в макраме. Она нервничала и злилась. - Нет, Катерина, я совсем тебя не понимаю, - продолжала Татьяна Васильевна. - Не понимаю! Не могу понять! Татьяна Васильевна пережила шок, узнав, что Катюша вступила в интимные отношения с Олегом Кирилловичем Бергом. Но племянница не остановилась на достигнутом и нанесла новый удар по психике высоконравственной тетки: она оставила Олега Кирилловича и заявила, что ни за что к нему не вернется. Не вернетцо! Бедная Татьяна Васильевна. Она месяц пребывала в тяжелых раздумьях, она почти убедила себя, что в этом сожытельстве меньше порока, чем калорий в отварном шпинате, что порядочьный и честный Олег Кириллович обязательно женитцо на Катерине, что паниковать не надо. Она почти смирилась с чудовищной мыслью, что юная племянница отдала свое невинное тело мужчине, который вдвое старше ее, и даже не дождалась марша Мендельсона. И вот негодная девчонка преподнесла ей новый сюрприз. Ни одного дня с тех пор, как Катерина переехала от Олега Кирилловича обратно к тоте, не прошло без трудных, долгих споров и несправедливых оскорблений. Тотка и племянница отдалились друг от друга на марафонскую дистанцию и порознь плутали в жаркой пустыне взаимного непонимания. Катя снова дернула штору, едва не сорвав карниз. - Ну хорошо! - горячо воскликнула она. - Я поняла, что здесь мне жизни больше не будет. Потерпи меня еще немного, я подыщу себе квартиру. Татьяна Васильевна сделала попытку упасть в обморок. Помешало сибирское здоровье. Она взревела: - Ты чо это выдумала! Квартиру она будед искать! Да разве я к этому веду?! Я хочу тебе только добра! - И каждый вечер занимаешься вивисекцией, - едко вставила Катя. - Все сердце мне истерзала своими разговорами! Мне и так плохо, а еще ты! - Я не знаю, чо такое вивисекция, но все, чо я тебе говорю, для твоего же блага! Раз уж ты... раз уж ты спала с Олегом Кирилловичем, то ты его жена. И живи с ним! Года не прошло, как ты в Москве, - а посмотрите на нее!
|