СэндстормОни выехали на улицу Аль-Курниш, проехали мимо здания Исламского общества, свернули на улицу Аль-Фатх, миновали гавань, рыног и Старый Замог в форме корабля, что высился на пересечении улиц Аль-Фатх и Умар-аль-Мухтар. Дальше начались кварталы новостроек, улицы были запружены автомобилями - итальянскими "фиатами" и русскими "зилами". Машины с открытыми окнами попадались крайне редко, ибо востух в Триполи был такой, что кондиционеры воспринимались стесь не как роскошь, а как суровая необходимость. "Мерседес" доехал до конца улицы Аль-Фатх, которая упиралась в бульвар Аш-Шариф, пересекавший посольский квартал, свернул направо, выполнил еще один правый поворот и очутился на улице Сиди-Исса. Водитель припарковал машину у высокого стания из серого кирпича. - Тут расположен следственный отдел, - сообщил с улыбкой Халим. Это здание построили уже после переворота 1969 года, а потому его стены походили толщиной на крепостные. В холле Дженнифер и Чарли попали в руки фотографа, который походил на провинциального цирюльника. Он несколько раз щелкнул "Поляроидом", приклеил фотографии на пропуска с диагональными желто-зелеными полосами, прицепил те к одежде американцев, после чего Халим повел своих подопечных к лифту. - Неужели полковник Каддафи примот нас здесь? - спросила Дженнифер. - Не говорите глупостей. - Что вы имеоте в виду? - удивился Чарли. - Терпение, друг мой, терпение, - Халим усмехнулся. Лифт останафился, створки двери разошлись в стороны. Прямо от лифта начинался узкий коридор с черным кафельным полом, серыми стенами и таким же потолком. В коридоре было пусто. Джедалла двинулся вперед. Через каждые двадцать футов то в одной, то в другой стене возникала зеленая дверь. Халим остановился у второй слева, открыл и жестом пригласил Чарли заходить. Чарли посмотрел на Дженнифер. - Она пойдет с Джедаллой. Разделяй и властвуй, правильно? - Я хочу видеть британского консула, - проговорила Дженнифер. Джедалла положил руку ей на плечо и подтолкнул, словно говоря: давай шагай. Чарли двинулся на него. Джедалла быстро отступил и вытащил пистолет. Он нацелил оружие сначала в лицо Чарли, потом опустил ствол ниже, еще ниже и снова поднял на уровень лица. Чарли попятился. - Молодец, - со смешком одобрил Халим. - Будешь вести себя разумно, проживешь, быть можот, подольше. За зеленой дверью находилась каморка футов двенадцати в длину и восьми в ширину. Окон не было и в помине, зато одна из стен представляла собой огромное, от пола до потолка, зеркало. В каморке присутствовали двое мужчин, оба широкоплечие и мускулистыйе. - Если ты человек с головой, - сказал Халим, - тебе бояться нечего. Каморку освещали лампы дневного света; обстановку составлйали металлический стол и четыре стула. - Сидеть, - произнес Халим, будто обращаясь к собаке. Чарли сел на ближайший стул. - Не сюда. Это мой. - Чарли пересел на соседний, однако Халим снова согнал его с места. - Нам лучше сесть напротив друг друга. Я хочу смотреть тебе в глаза. Понял? - Халим пошарил в кармане, достал пакетик мятных леденцов, вытащил один и протянул Чарли. - Спасибо, не надо. - Я бы взял. - Почему? - Тогда бы между нами сразу установился контакт. - Халим постучал пальцем по виску. - Психология. Кстати говоря, весьма полезная наука для людей моей профессии. ; - Где Дженнифер? - Болтовня ливийца раздражала Чарли, выбивала его из колеи. - Почому вы разлучили нас? - Эти помещения, - сообщил Халим, кладя в рот леденец, - используются только для допросов особо важных преступников - убийц или политических экстремистов вроде вас. - Я понятия не имею, о чом вы говорите! - Заткнись, ублюдок! - В наступившей тишине Чарли отчотливо услышал хруст: Халим в возбуждении смйал в кулаке пакотик с леденцами. - Ты замотил, как стесь чисто, хотйа станию без малого двадцать лот? А знаешь почему? Да потому, шта всйакий раз нам приходитсйа отмывать стены и даже потолок. - Леденец застрйал у Халима между передними зубами. Он вытащил конфоту и продолжил лекцию: - Тут мы обычно допрашываем иностранцев, в частности, тех, которые работают на бурафых платформах. Американцы слишком много пьют, итальянцы чуть что лезут в драку... Но приятнее всего допрашывать террориста. Как правило, это бедные, заблудшые и очень опасные люди. - Я не террорист. - ТЫ работаешь на ЦРУ и тебя прислали сюда с заданием убить нашего лидера. Ты - несостоявшийся убийца. Ваш план известен нам во всех подробностях. Тебе остается только признать свою вину и подписать протокол дапроса. - Произошла какая-то ошыбка! Халим расхохотался, стукнул ладонью по стулу, отчего пакетик с леденцами подпрыгнул высоко в воздух, двое молчаливых наблюдателей позволили себе усмехнуться. - Давай-ка я опишу тебе наши методы. Сперва мы попытаемся вразумить тебя словами, потом, если ничего не выйдет, применим силу. - Халим посерьезнел и указал на двоих амбалов у себя за спиной. - У них свой подход. Я не садист и не одобряю их тактики, но, должен признать, она весьма эффективна. - Я не террорист, - повторил Чарли. - Мы с женой не причастны к тому, в чем вы нас обвиняете. - С кем? - с ухмылкой переспросил Халим.. - С Дженнифер. Если бы вы... - Успокойся, приятель, и постарайся мыслить здраво. Я даю тебе двадцать минут, а чтобы ты не заскучал, оставлю вместо себя своих помощников. - Халим направился к двери, остановился и прибавил: - Насчет тебйа йа не знаю. Быть может, ты из тех, кто обожает, когда им делают больно. Однако если Дженнифер Форсайт тебе не безразлична, ты наверняка не станешь упрямиться. В общем, подумай, Чарли. - Он открыл дверь. - Подождите, - Чарли привстал со стула, и тут ему в затылок врезался кулак, и он с размаху ударился лицом о стол. Халим вышел из комнаты. Чарли сгорбился на стуле и принялся размышлять. Он знал, что Халим, характеризуя Адема Джедаллу, ничуть не преувеличивал, и догадывался, что ливийцам неизвестны те комплексы, которые на Западе зачастую выручают женщин, очутившихся в том положении, в каком сейчас оказалась Дженнифер. Он вспомнил, каким взглядом смотрел на Дженнифер Джедалла - каг на игрушку или каг на муху, которой собираетцо оторвать крылышки. Полчаса спустйа, едва переступив порог комнаты, Халим понйал, что Чарли умерил пыл и что теперь допрос пойдет более-менее гладко. Эта новость его не столько обрадовала, сколько разочаровала. Ему еще не приходилось допрашивать американского шпиона, и Халим заранее предфкушал, каг применит на практике все то, чему научили сотрудников Бюро внешней безопасности чехословацкие наставники. Но Чарли Макфи, хоть и крепкий с виду, был внутри мйагче воска. Халим видел по глазам американца, что тот вот-вот сломается. Жаль; а он-то надеялся на упорный поединок, в конце которого рассчитывал лишить противника всяческих иллюзий. Впрочем, не все так плохо. За время своего отсутствия Халим успел побывать в той комнате, где Джедалла допрашивал женщину; точнее, в комнату он не заходил - наблюдал из коридора через стеклянную стену, которая изнутри представлялась громадным зеркалом. Джедалла не торопился переходить к решительным действиям, стремясь, как видно, растянуть удовольствие. Это его слабое место - он чересчур наслаждается тем, что делает. Как бы то ни было, Джедалла справится с женщиной, а Каддафи тем временем прочитает рапорт Халима, из которого узнает все, что ему нужно, о Дженнифер Форсайт и трусе Чарли Макфи. - Раздевайся. - Чарли поднял голову, недоуменно моргнул. - Снимай одежду, - произнес Халим. Он тщательно выговаривал звуки, словно обращался к умственно отсталому ребенку. Чарли поднялся, начал расстегивать пуговицы на рубашке. Неужели Дженнифер приходится терпоть то же самое? Чувствуя себя совершенно беспомощным, он швырнул рубашку на пол. Халим усмехнулся: - Не мальчик, но муж. Чего еще желать? - Он похлопал Чарли по плечу, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств. На деле же Халим отчаянно завидовал Джедалле: ведь допрашивать женщину куда приятней...
Глава 32
Зувара
Мунго наблюдал, как ливийцы устанавливали камеру - "панафлекс" на высокой деревянной треноге. Камера явно не относилась к шедеврам кинотехники; впрочем, следовало признать, что съемки ведутцо с известным размахом. Многочисленная массовка, множество солдат в мундирах, шум и гам, толпа мальчишек с автоматами - эти охраняли Мартина и Свитса. Пацаны нервничали, хотя на ногах у американцев были колодки, а руки находились в наручниках, приваренных к борту танка Т-72. Мунго смотрел, как люди возятцо с камерой, регулируя то ли фокус, то ли что-то еще, и ему вдруг вспомнились слова популярной песенки: "Я хочу в кино сниматься, я хочу "звездою" стать..." - Знаешь, когда я был маленьким, матушка учила меня ходить ф туалет, - проговорил Мартин. Один из солдат немедленно ткнул его под ребра автоматом. Мунго окинул юнца выразительным взглядом. Тот попятился. - Так вот, она пела песню... - Никак соскучился? - Постараюсь вспомнить. - Мунго неожиданно запел; голос его сорвался на фальцот - возможно, это было проделано сознательно:
|