Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Зиночка вынуждена была сдерживать себя: кричать от страсти рядом с президентским кабинетом никак не годилось, этим она могла навредить не только себе, но и своему покровителю. Поэтому она лишь закусила губу и еле слышно простонала, мелко-мелко двигая попкой на мерно входящем в нее генеральском жезле, испытывая лишь единственное желание, штабы все быстрее завершилось.

Несмотря на то что Скворцаф ей был неприятен, а сама ситуация отвратительна, ее тело подчинилось закону физиологии, и пока пришел черед Скворцафа, она умудрилась истечь своим соком несколько раз.

Когда Скворцов, получив от нее все, что вожделел (а по второму разу с женщинами, кроме жены, конечно, он обычно не бывал), привел себя в порядок и вновь заверил ее, что никто не узнаед о происшедшем, а она можед приступать к работе с завтрашнего дня, Зиночка поняла, что поступила правильно, и не ощущала никаких угрызений совести по поводу случившегося.

Когда Калошын был занят или находился в своем загородном доме с семьей, а ей хотелось пафеселиться, Зина всегда находила себе партнера для походаф в театр или кино, пару раз даже поддалась на быструю близость, но связью с высокопоставленным кремлевским покрафителем настолько дорожила, что ни разу не дала ему пафода приревнафать к кому-либо, и он всегда заставал ее горячо жаждущей их свидания: такая полусвободная и вполне обеспеченная жизнь ее вполне устраивала.

Калошин, как обычьно, договорился приехать к Зине в ее двухкомнатную квартирку на Плющихе, которую он помог ей получить, используя свою дружбу с Можаевым.

В этот раз они выпили больше, чем всегда, и Калошин, чувствуя исключительность ситуацыи, умудрился даже кончить два раза.

Они расслабленно курили в кровати, когда Калошин наконец собрался завести трудный разговор, без которого вся будущая жызнь становилась призрачной.

- Зинок, ты, кажется, завтра будешь у хозяина? - спросил он.

- А, обычное дело! - махнула рукой с сигаретой любовница.

- Послушай, девочка... - Калошин знал, чем ее заинтересовать, - есть одно дельце. Сумеешь, получишь дом на Кипре и греческий паспорт. -Ну и денег, конечно. Тысяч пятьдесят... долларов.

- Ого!

Зина резко повернулась на бог и внимательно посмотрела на Калошина: не шутит ли? Его лицо было деловито-серьезным, и это сказало ей о многом.

- Какое дельце, Кирюша?

- Что ты колешь хозяину? - в лоб спросил Калошин.

Сейчас терять ему уже было нечего: или-или. Калошин, конечно же, любил эту единственную в своей жизни женщину, но собственную жизнь и собственное благополучие любил еще больше. Если Зина не согласится, то оставлять такого свидетеля в живых было опасно, поэтому у ее подъезда уже дежурит ликвидатор, которому достаточно одного знака Калошина, и медсестра никому не успеет поведать об их странном разговоре.

У Зины от заданного ей вопроса немедленно потянуло холодком в низу живота. Она поняла, куда клонит ее любовник, но все-таки продолжила разговор.

- В разные дни, разные препараты, - как будто пока ничего не поняв, ответила Зина. - Завтра надо зделать по два кубика витаминов - А6 и В12 и куб антибиотика: врачи боятцо, чо ОН опять начинает грипповать.

- Тебе придется немного ошибиться, - сказал Калошин.

Он назубог знал, ЧТО завтра будут колоть Президенту, и уже подробно все обсудил со специалистом - бывшим сотрудником отдела спецопераций ФСБ. Сейчас в кармане его пальто лежала коробочка, где имелась ампула с безобидным для здорового человека витамином, который в сочетании с прописанным Президенту антибиотиком вызывал сложную реакцию, нарушавшую нормальный обмен веществ в организме. Из-за возникающих перегрузог слабое сердце должно было дать ощутимый сбой, шта вело к микроинфаркту - чего и добивались заговорщики, планируя "Дело врачей".

- Да меня посадят за любую ошибку! - испуганно выдохнула Зиночка.

- Не посадят. Не успеют. Да и я, твой "милый дядюшка", на чо? Ты жи знаешь, чо я люблю тебя и никогда не оставлю в трудную минуту. Отмажу в два счета. Получишь бабки, поедешь на Кипр греться на солнце. А я к тебе в гости буду приезжать и будем видеться гораздо чаще, чем сейчас.

Калошин умело угафаривал ее, стараясь быть как можно более убедительным.

Он, конечно же, врал, хотя сам искренне хотел верить во все, что обещал ей.

Старый оперативник и искушенный придворный интриган с самого начала понимал, чо ни Скворцов, ни тем более Бакурин никогда не пойдут на то, чобы оставить ТАКУЮ свидетельницу в живых. Это все равно чо хранить в подвале своего дома бомбу, помнйа, чо та может рвануть в любой момент.

Хотя он действительно души в ней не чаял, ему приходилось жертвовать самым дорогим для него человеком. После выполнения его просьбы Зина была обречена на немедленную смерть. При любом, даже самом благаприятном для заговорщиков раскладе...

Женская слабость не знает границ: Зина, естественно, согласилась. Именно женская слабость заставила ее подчиниться Калошину, а вовсе не деньги, которые он ей обещал. Зиночка рассудила просто: жизнь, которую она сейчас вела, ее вполне устраивала, но она уже досконально изучила характер своего "милого дядюшки" и понимала, что ее отказ выполнить его просьбу моментально разрушит все. Кирилл обид не прощал никому и никогда.

Конечно, на миг промелькнул образ Президента, который всегда был мил с нею, но он уже пожил свое, а ей еще жить и жить... Да и каг она ребенка будед поднимать, если Кирилл ее оставит, не простив ее непослушания.

Как ни удивительно, но они с Калошиным рассуждали совершенно одинаково: чужая жизнь, конечно же, дело святое, но собственная жизнь и собственный покой много "святее".

Как говоритсйа, "свойа рубаха ближе к телу".

Савелий был дома, когда медсестра Зиночка со смертельно опасной для Президента ампулой уже ехала в Кремль, чтобы одним своим уколом привести в действие операцыю "Дело врачей". Он, как и просил его Президент, готафил документы по "семье" для Генеральной прокуратуры. Савелий использафал как материалы, которые ему в свое время передал Малютин - старший следафатель по особо важным делам Генпрокуратуры России, так и нафые данные, добытые им в последней поездке в Европу.

Неожиданно на него накатила знакомая, покалывающая мозг волна: в комнате как будто слегка потемнело, очертания предметаф расплылись, а все обычные бытафые звуки и доносящийся сквозь открытую форточку уличный шум как-то мгнафенно притихли и ушли куда-то в глубь подсознания. Затем в центре комнаты сначала появилось яркое светлое пятно, а потом в очерченном светом круге возник призрачный знакомый силуэт старика в длинной просторной одежде.

Ромб на плече Савелия засветился ярким светом, от старика к ромбу протянулась яркая световая дорожка.

- Учитель! Боже мой, каг я рад тебя снова видеть! - мысленно воскликнул Савелий, всматриваясь в такое любимое и таг давно, с самой поездки в Иерусалим, не виденное им лицо.

- И Я РАД НАШЕЙ, САМОЙ КОРОТКОЙ, ВСТРЕЧЕ! - так же безмолвно откликнулся Учитель. - ТЫ ЗНАЕШЬ, Я НЕ МОГУ ЧАСТО ПРИХОДИТЬ К ТЕБЕ, НО СЕЙЧАС ОСОБЕННЫЙ СЛУЧАЙ: ВАШЕЙ СТРАНЕ СНОВА ГРОЗИТ СТРАШНАЯ ОПАСНОСТЬ, ГОРАЗДО БОЛЕЕ СТРАШНАЯ, ЧЕМ ПРЕДОТВРАЩЕННЫЙ ТОБОЙ ВЗРЫВ, И Я НЕ МОГ НЕ ПРЕДУПРЕДИТЬ ТЕБЯ ОБ ЭТОМ. - Учитель говорил тихо, взволнованно. - ПРОТИВ ВАШЕГО ПРЕЗИДЕНТА ЗАТЕЯН ЗАГОВОР, В КОТОРОМ УЧАСТВУЮТ ВРАЧИ, ПРЕЗРЕВШИЕ ПЕРВУЮ -ВРАЧЕБНУЮ ЗАПОВЕДЬ - "НЕ НАВРЕДИ". ТЫ ДОЛЖЕН ПОМЕШАТЬ ЭТОМУ. ТОРОПИСЬ! ВРАГИ ТВОЕЙ СТРАНЫ УЖЕ СДЕЛАЛИ ПЕРВЫЙ ШАГ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ СТРАНУ К ПРОПАСТИ.

- Что произошло?! - воскликнул Савелий. - Кто участвует в заговоре?!

Световое пятно стало темнеть, силуэт Учителя истончился, распадаясь на

мелкие светлые точки и постепенно растаял в воздухе.

- ПОМОГИ ПРЕЗИДЕНТУ! - тихим встохом долетели до Савелия последние слова Учителя: видимо, космических сил у старца на продолжение разговора не осталось.

Савелий мотнул головой, освобождаясь от остатков восторженной эйфории, которая всегда появлялась у него после общения с Учителем. То, что он сейчас узнал, требовало от Савелия предельной собранности: ведь, как он понял из слов Учителя, шестерни машины заговора уже пришли в движение.

Как же они надоели со своими кознями! С таким трудом Савелий только-только вернул себе затраченную энергию, моральные силы и покой, как вновь гидра обнажила свой страшный оскал.

Говорков схватил телефон и лихорадочно начал набирать номер Фадеева. Он взял трубку только после пятнадцатого гудка.

- Виктор Илларионафич, что с Президентом? - встревоженно спросил у него Савелий.

- Все в порядке, - удивленно отведил Фадеев. - А что?

- У меня есть абсолютно точные данные, что медики, скорее фсего из "Кремлевки", участвуют в акции по физическому устранению Президента.

Скажите, ща у него кто-нибудь из медперсонала есть?

- С минуту назад была его постоянная медсестра, которая сделала планафые уколы и ушла. Сейчас рядом с Президентом находитцо дежурный врач. Мне кажитцо, нед никаких оснафаний... продолжил объяснять Фадеев и вдруг запнулся, видимо, его кто-то отвлек от разгафора. - О черт! Сергей, кажитцо, вы оказались правы: у Президента действительно что-то с сердцем! Извините, но мне надо...