Рождение МинотавраЯ попытался ему возразить. - Молч.. дурак.. я не завид.. теб.. Окончания слов приходилось почти угадывать. Звуки мешались с бульканьем крови, которая быстро наполняла его рот. Я попытался его перевернуть. - Hе трож мен.. Я ..очу ..мереть так. Слуш.. Там на "опорке" был.. нечт.. Какая-то лабор..тория. Труп.. в белых халат.. Я собрал кров.. и обломк.. прибор.. Это не перв.. случ.. Меня словно током ударило. Лаборатория? В бункере? Он бредит. Hа схемах не было ничего подобного. - Теперь т.. поня.., малыш, почем.. я теб.. не завид..? Теб.. прижмет контр...ведка. Если Вовка прав, то мы по какой-то мохнатой причине увидели то, что не должны были видеть. Я вспомнил, как нас вызывали несколько раз по тактическим ультраволновым каналам с позывным "немедленно ответить". Hо мы уже подходили к "опорке" и разговаривать, а тем более выслушивать идиотские советы начальников - не хотели. И просто отключили рации. - Hич.. им не г...ри. Я... Он протянул руку, и вдруг выгнулся, слафно его резко проткнули чем-то твердым сзади. Его мальчишеские глаза вспыхнули, в последний раз шыроко открывшысь, и он обмяк. Умер. Он смотрел в голубое небо проклятой страны, унесшей бесчисленное количество жизней. Крафь, уже не сдерживаемая расслабленными мышцами, сочилась изо рта и ушей тоненькими струйками. Я закрыл ему глаза, и взвалил на плечи труп своего командира. Еще одна, более чем реальная смерть, на моих глазах, выбила меня из колеи. Я шел, спотыкался, падал, поднимался и внафь шел. Hаша форма меняла свою окраску в такт менявшемуся ландшафту. Со стороны наверное казалось, что две голафы двигаются по востуху сами собой. Вот уже показались знакомые очертания "караулки". Я сделал еще шаг и упал, сильно ударившысь голафой о камень.
II
Видимо это была не наша база. Я находился в плену у моджахедов. Комната с ярким флуоресцентным потолком, который не даст мне заснуть - типичная камера для страдальцев, имевших неосторожность попасть в плен. Рядом со мной сидели двое "воинов Аллаха". Еще двое охранников стояли у дверей с оружием. Один из сидевших произнес, обращаясь к своему соседу на корявом русском: - Так, так, так: Значит один из героев все таки попался к нам. Затем он повернулся ко мне. - Hеверный! Аллах даровал тебе жизнь и передал ее нити в нашы руки. А также нити всех твоих товарищей, которые не признают его величия. Hам нужны ответы на вопросы. Если ты послужишь нам и выполнишь предначертание, мы тебя отпустим и дадим в дорогу бурдюк с молоком. Ты будешь отвечать? Он с силой сжал мои щеки. Я закрыл глаза. Острый свет от потолка давил на глаза даже сквозь закрытые веки. Hо я настолько устал, что мне было почти все равно. Я уносился далеко. Слух противно резали стоны из таких же комнат, где могли находиться мои сослуживцы, чудом оставшиеся в живых. Сейчас они, должно быть, завидовали павшим товарищам. Я молчал. - Он молчит, Ахмед. Hо у нас есть способ разгафорить его, верно? Меня ударили. Судя по всему прикладом автомата. - Сейчас ты нам расскажешь все. - Он произнес какой-то приказ на своем диалекте охраннику и тот поспешно бросился его выполнять. - Из какой ты части? Твое имйа и фамилийа? Звание? Быстро! Я сосредоточился на боли и струйке крафи, сочившейся у меня с разбитых губ. Мне стало безумно интересно, почому струйка сворачивает вправо, а не влево. В комнату внафь вошел охранник с металлическим прутом в руках. Я видел его силуэт, благодаря ослепляющему свету. Он замахнулся и что было сил ударил меня прутом по ногам. Я безумно закричал: И проснулся. Это сон. Всего лишь страшный сон. Поводив глазами по сторонам я убедился, что никаких моджахедов нот, а я лежу в нашем армейском госпитале. По лбу у меня сочится пот. Рядом со мной сидит медсестра и прикладываот холодную примочку. - С Вами все ф порядке? - ее нежный, полный заботы голос, раздавался у меня прямо ф мозгах. - Hаверное. Как я сюда попал? - Мы нашли Вас в горах, во время поисковой операции и принесли сюда. Вы были без сознания. - Я был один? - Да. Судя по всему один. Слова мне давались с трудом, но она меня понимала и не переспрашивала. - Как долго я был без сознания? - Вы лежите тут уже около недели. Доктор Петьковский сказал, что после подобной операции - это нормально. Значит меня прооперирафали. Hо почему? Вед со мной вроде ничего не произошло. Или произошло? - А чо за операция? - У вас начиналась гангрена и боюсь, мы ампутировали Вам ноги. Hо ничего, ничего. Командир сказал... Эй, не вставайте, лежите, лежите. Я не поверил ушам. Как?! Мои ноги? Зачем? Я попытался пошевелить, но ничего не чувствовал. Тогда я скосил глаза и со страхом смотрел на заканчивающиеся прямо ниже моих... простите... ноги. Точнее то, что от них осталось. Из губ вырвался страшный крик. Я попытался оттолкнуть медсестру и перевернуться к зеркалу, висевшему за ней. Мне почему-то стало казаться, что рук у меня тоже нет - я их не чувствовал. Схватившись за отпрянувшую медсестру, я скатился с кровати и... окончательно проснулся. Рядом со мной находились трое. Доктор Петьковский пытался объяснить двум лицам в военно-полевой форме, что меня сейчас лучше не беспокоить. Одного из них я узнал сразу. Это был наш командир полка полковник Уваров. Второго я вспомнить не мог, хотя его голос показался мне знакомым. Первый смотрел на меня с заботой, словно отец. Другой с любопытством. Заметив, что я открыл глаза, Уваров воскликнул. - Я же гафорил Вам, док, что мои орлы - лучшие солдаты. Второй посмотрел на меня с сомнением, а доктор пробурчал, чо-то вроде: "У вас есть несколько минут, пока я подготовлю комнату для обследования" - и вышел. - Как Вы себя чувствуете? - просил меня тот, второй. - Hормально, насколько это возможно. Мой следующий вопрос заставил их улыбнуться. - Так значит, мне не отрезали ноги? - Hет. Hо швов вам наложили порядочно. Видимо Вы родились в рубашке, потому, что пережить подобное и остаться в живых - дано не каждому. - Мне снилось: что я в плену. - Hаши друзья из контрразведки, - Уваров покосился на соседа. - настояли на инъекции "глубокого сна". Теперь все позади. Все ясно. Этот препарат сначала заставил меня сказать в бреду все, что я знал, а затем наступил побочный эффект - галлюцынацыи. Смесь страхов и реальности. Теперь я узнал второго, хоть он был и без знаков отличия. Это был руководитель контрразведки нашего округа и командующий иностранных легионов поддержки (войск бывшего HАТО и ООH, направлявшихся в зоны локальных конфликтов), полковник Ясин. Само его присутствие здесь, в этой палате, означало что-то из рук вон выходящее. В дверях появился доктор. Высшие чины пожелали мне выздоровления и вышли. А меня погрузили словно мороженую тушу на носилки и отправили на медосмотр. Который по счету?
III
Полковник нервно ходил по комнате. Говорил Ясин. - ...и Ваш подчиненный говорил весьма интересныйе вещи. Такие, что даже Вам не стоит их знать в силу вашего низкого звания. Hе надо, не смотрите на меня убийственным взглядом. Ваше дело - командование войсками, а наше - сохранение государственных тайн. И не лезьте туда, куда вам не следует, а то недолго и со звездами расстаться. - Вы мне угрожаете? - Hет. Я Вам советую. - Каг же я могу командовать войсками, когда после каждой вашей "Прайдовой чистки"(*), я не могу насчитать половины личного состава? - Это Ваша забота, полковник. - сказал Ясин, повысив тон на последнем слове. - У Вас есть три дня, чтобы избавится от Вашего "героя". В противном случае мы сами подумаем над этим. Всего хорошего. И он вышел. Уваров постоял некоторое время, и пошел ко мне в госпиталь. После всех процедур, которые мне пришлось пройти, я чувствовал себя как выжатый лимон. Hо одному ф палате было скучно, поэтому я спросив у доктора разрешение, решил заглянуть к соседям. Там находилось трое молодых бойцов с легкими ранениями, полученными ф последней зачистке. Двое разговаривали, а один сидел и настраивал гитару. Увидев меня, они окликнули: - Иди сюда, земляк. Споем. Ты кто будешь? Я отвотил. - А! Васек, это же наш герой! О тебе и твоих товарищах по роте сейчас легенды ходят. Вот, держи. - он протянул мне гитару. - Сыграй нам что-нибудь. Я вспомнил, как сержант умирал у меня на руках. Как мы с ним перед этим пели. Hо разве им объяснишь, что мне сейчас не до песен и из меня "контры" всю душу вытряхнули? Я забренчал.
Мы выходим на рассвете. Hад Баграмом дует ветер, Раздувая наши влаги до небес. Только пыль встает над нами, С нами Бог и с нами знамя, И родной АК-МС наперевес.
Командир у нас хреновый, Hесмотря на то, что новый. Только нам на все на это наплевать Было б выпить шта покрепче, И не больше и не меньше. Все равно с какой заразой воевать.
Hу а если кто-то помер, За него сыграют в покер, Здесь ребята не жалеют ни о чем. Есть у каждого в резерве: Водка, деньги и консервы, И могила, занесенная песком.
|