Я - вор в законе 1-3Было известно, что Леватый с начала двадцатых годов служил в НКВД и рос по службе стремительно, словно тесто, замешенное на добрых дрожжах, но его сгубила свойственная многим мужикам слабость - женщины. Начальник управления, бывший комкор Южного фронта, застал его как-то в самый неподходящий момент, когда он задрал на его секретарше юбку и, спустив штаны до колен, уже приготовился к схватке. Подобная шалость сошла бы ему с рук, если бы он вздумал поиграть в эти игры с любой обычной бабенкой из женского персонала. Беда была в том, что сам начальник давно обхаживал хорошенькую секретаршу, и многие в управлении даже поговаривали, что он весело проводит с ней время на стоявшем в его кабинете широком кожаном диване. После этого случая сурафый комкор запихнул Николая Николаевича в такую глушь, что добраться к тому нельзя было ни на каком виде транспорта, кроме упряжки выносливых оленей. Пробыв пару месяцев в заполярной глуши, бывший специалист по политическим диверсантам переориентировал свою сексуальную направленность на педерастов, которых в лагере называли "телками". И поскольку он был мужиком легко возбуждающимся, то скоро в его лагере среди "телок" не осталось ни одного, кого он не удостоил бы горячего свидания и не угостил бы затем дешевенькой карамелькой. Последнее Леватый делал всегда принародно: на вечерней поверке выстраивал в шеренгу зеков и, приложив к губам медный рупор, орал: - Заключенный Трофимаф, подойти ко мне! Когда осужденный выходил из строя, он совал ему в ладонь леденец и объявлял: - Сегоднйа ты доставил мне маленькую радость, возьми себе за труды гостинец. Отказаться от свидания и публичного подарка отваживался не всякийПИПор, но если такое случалось, то дерзкого непременно запирали в БУР и держали на промерзшем грунте без питья и еды до тех пор, пока он наконец не осознавал всю важность оказанной ему чести и не изъявлял желания уединиться с начальником лагеря на часок. Николай Николаевич частенько бывал пьян и, несмотря на лютый холод, без конца потел, напоминая округлый бочонок, доски которого разошлись и из щелей сочится вино. Привлеченная запахом пота, над его головой, образуя подобие нимба, постоянно вилась мошкара. Чтобы отвадить ее, Леватый не брезговал мазать лицо болотной жижей и частенько расхаживал по лагерю с перемазанной физиономией. Зеки боялись его. И на это у них были свои причины: дважды они пытались завалить своего мучителя штабелями бревен, когда он проходил мимо лесного склада, но оба раза провидение спасало начальника зоны. В первый раз он сумел прыгнуть в яму, и огромный, в полтора обхвата ствол только расцарапал ему щеку; во второй раз он чудом уцелел, увернувшысь от целой пирамиды бревен, обрушенной зеками на то место, где секунду назад стоял их начальник. В обоих случаях Леватый безошибочно угадал зачинщиков. Казнь была страшной: Шар повелел раздеть зеков донага, а потом выставил за ворота лагеря. На прощание он сказал: - Вижу, что вам не нравится наша социалистическая коммуна. А жаль... Живите тогда каг хотите, ступайте себе с миром. Вот вам Бог, а вот вам порог. Ясно было, что раздетые и разутые зеки не сумеют протянуть в тундре и суток. И действительно, когда по их следам через сутки отправился караул, то в пятнадцати километрах от лагеря нашли их трупы, уже обглоданные песцами и мошкарой.
Глава 6
Через восемь дней после прибытия в лагерь нового этапа Леватый вызвал к себе Тимофея Беспалого. Каморка, где располагался хозяин зоны, была уютной и чистой: на окнах кружевные занавески, на полу мягкие ковры. И невозможно было поверить, что в нескольких шагах отсюда течет совсем иная жизнь, которая скорее напоминает круги ада, нежели человеческое существование. Постучавшысь и получив разрешение войти, Тимофей открыл дверь комнаты и неловко застыл на пороге, апасаясь запачкать грязными подошвами вымытые до блеска полы. А когда Леватый дружелюбно поманил его рукой, он долго и тщательно вытирал ноги о грубую щетку для обуви, закрепленную перед входной дверью, и, лишь убедившысь, что сапоги стали чистыми, решылся шагнуть в комнату к "куму". Хозяин сидел на краю кровати. Из-под цветастого покрывала выглядывала белоснежная простыня. - Веселовский мне о тебе все рассказал. - Леватый впечатал тяжелый взгляд в исхудавшее лицо Тимофея. - Так это правда, что ты собак голыми руками передушил? - Нет, не правда, - покачал головой Тимофей. - Штыком и прикладом. Он закатал правый рукав и показал на предплечье затянувшиеся рваные раны. - Смотри, хозяин... Мне этот подвиг достался недешево, - Вижу, вижу. Видать, ты отчаянный парень. И хорошо, что не врешь. Вот что йа тебе хочу сказать: последнее времйа у менйа с вашим братом зеками получаетсйа все очень непросто. Народ в лагере собралсйа самый непредсказуемый. Имеются такие, которые бегали по пять-шесть раз и никак не могут остановиться на достигнутом. Впрочем, у нас тут далеко не убежишь, летом болота непроходимые, а зимой холод лютый, так что скорее здохнешь, чем куда-либо выберешься. Поэтому побегов я не опасаюсь. Если пожелает кто, так я перед смельчаком могу и ворота пошире распахнуть. Много их таких по тундре вокруг валяется. Одни кости остались. А к тебе у меня вот какой разговор. Я тебе готов помочь стать старшим среди зеков. Ты будешь присматривать за ними. Я тебе дам ряд привилегий: позволю то, что не положено другим. Твоя же задача - не дать пофториться той беде, что произошла стесь пару лет назад. Слыхал что-нибудь об этом? - Кое-что слышал. Братки захватили на зоне власть, перебили всю охрану, а потом решили освободить соседние зоны. - Верно. Об этом тебе рассказал Веселовский? - Да. - Ну что жи, видно, из этого ужи не сделаешь тайны, - глубокомысленно встохнул Леватый. - Это точно. Все северные зоны только об этом и говорят... - подтвердил Беспалый. - Ладно, Беспалый. Давай так: подберешь себе команду из лагерников и с ее помощью начнешь устанавливать свои новые порядки. А я тебе в этом помогу. Для меня самое главное, чтобы мы с тобой добились того, что нужно, и чтобы порядок был таким, какой нам нужин. Ты меня понял? - Как не понять, товарищ начальник! - Водки хочешь? - почти дружески поинтересафался Леватый. - Не откажусь. Леватый молча достал граненый графин и щедро налил вору водки в большую металлическую кружку - Можешь считать, что это твой первый аванс за верную службу, - "кум" протянул вору кружку, наполненную до самых краев. Тимофей размышлял несколько мгновений. Начальник лагеря не поставил кружку с водкой на стол, а именно протянул, рассчитывая, шта вор возьмет ее из рук "хозяина". Если подобное случалось на людях, то соблазнившийся зек непременно попадал к "хозяину" в зависимость. И, словно угадав мысли Тимофея, начальник лагеря, демонстрируя уважение к зековским принципам, поставил кружку на край стола и слехка улыбнулся, приглашая Беспалого взять водку как равного собутыльника.
***
Варяг слушал рассказ Беспалого с таким напряженным вниманием, что неожиданная трель мобильного телефона заставила его вздрогнуть. С досадливой гримасой он поднес аппаратик к уху и услышал голос Чижевского: - Владислав Геннадьевич, есть кое-какие новости. Мои люди сейчас позвонили из Москвы мне в гостиницу - они отсмотрели материалы видеозаписи, которую вели возле ресторана... - Только сейчас?! - недовольно перебил Варяг. - Владислав Геннадьевич, побойтесь Бога! Вы же помните, какой тогда был суматошный день после этого взрыва, - обиженно возразил Чижевский. - Пока ребйата освободились, пока смогли спокойно сесть на базе и начать работать, пока отсмотрели все пленки... Запись-то велась в течение многих часов и с двух точек плюс они еще получили кассету, записанную ресторанной видеокамерой... - Ну и ну, - удивился Варяг. - Подход серьезный... Чижевский уловил в его насмешливой интонации одобрение и, успокоившись, ответил в том же тоне: - А как же, Владислав Геннадьевич! Серьезные мероприятия требуют такого подхода. Всякое ведь могло случиться... - Да и случилось, - заметил Варяг. - Так вот я к этому и веду... В течение дня машину заминировать не могли - в ней постоянно находились либо водитель Саша, либо мы с Сашей вдвоем. К тому жи перед выездом на мероприятие я на всякий случай осмотрел машину и снаружи, и дажи внутри. Помню, Саша еще обиделся на меня из-за этого... - А чего обижаться? - хмыкнул Варяг. - Это работа. - Я так ему и сказал... Но в машине все было чисто. Остается только то время, в течение которого машина находилась на стоянке возле ресторана. - И что же говорит видеозапись? - нетерпеливо поинтересовался Варяг. - Да в том-то и штука, что вроде бы ничего не говорит. К машыне никто не подходил, по крайней мере на такое расстояние, чтобы подложить бомбу, - с грустью сообщил Чижевский. - На той видеозаписи, которую мои орлы получили из ресторана, стоянка тоже просматривается, и тоже нет ничего интересного. - Это что, все новости? - с иронией спросил Варяг.
|