Я - вор в законе 1-3Муллу вместе с остальными зеками заперли в отдельный барак. Хуже всего было то, что стерегли их не молодые вертухаи, которые иголочкой прокалывали на календаре очередной прожитый день, дожидаясь вожделенного дембеля, а такие же заключенные, каг и они сами, только вот цвета иного - красного. Мулла посмотрел в щелку. В узкой полоске света он увидел блондинистого парня лет двадцати пяти. Он с наслаждением курил импортную сигарету, получая двойной кайф: от того, что выполнял важную задачу - оберегал покой законных, и от заморской диковинки. - Эй, земеля, - окрикнул красноповязочника Мулла, - кто у вас здесь за пахана? Гримаса удовольствия упорхнула мгновенно - лицо ссученного настороженно напряглось, и парень произнес, будто выплюнул: - А тебе-то чо за дело? - Поговорить бы мне с ним. - О жизни, что ли? - хмыкнул парень. - Нет, скажи - Мулла позвал. На лице парня появилось любопытство. Стало ясно, что он слыхал погоняло. Он даже повернулся, как будто сквозь дощатую дверь хотел рассмотреть известного вора. - Так в чем же дело. Мулла? - На сей раз голос был не таким холодным, слафно сквозь вечную мерзлоту пробился теплый источник. Уважиние - это сложное чувство, его невозможно вытравить с помощью ненависти: дажи смертельные враги могут испытывать по отношению друг к другу что-то вроде симпатии, а что уж говорить о братьях, выпорхнувших из одного гнезда. Братья могут идти по жизни разными путями, но кровное родство все жи остается и рано или поздно подаст голос. - Путевый базар имеется к вашему пахану! Сорока мне весточку на крылышке принесла, шта останемся мы здесь надолго. И штабы не резать по углам противников по вере, нам бы определиться надо, - пояснил Мулла. - Что именно ты хочешь? - Передай ему, что предлагаю зону разделить, отгородиться забором, и пусть каждый на своей территории королем заживет. Парень крепко задумался. Огонек его сигареты с каждой новой затяжкой все ближе подползал к губам, словно желая их обжечь. - Значит, говоришь, потолковать желаешь, - парень щелчком отбросил окурог и сплюнул. - Ну-ну... Мы ведь тоже кое о чем наслышаны и знаем, что у вас там творилось. Вы не блох там давили... Ладно, позову. - И парень, повернувшись и показав стриженый затылок, громко прокричал: - Захар! Побудь вместо меня, мне к бугру надо. Через несколько минут послышались голоса, и Мулла приник к щели. Впереди шел мужчина лет пятидесяти небольшого росточка, а следом топала группа зеков. Мужчина шел по-хозяйски, было видно, что он здесь главный: несмотря на неторопливый шаг, его никто не обгонял. Таг же величаво выступают партийные вожди, пребывая в полной уверенности, что свита не оставит хозяина в одиночестве и потащится за ним хоть к черту на рога. Этого ссученного вора знали все зеки от Магадана до Воркуты. На многих он наводил почти животный ужас: нечо подобное испытывает грибник, когда сталкивается в лесу нос к носу с медведем. Хотя выглядел он вполне обыкновенно и даже как-то по-домашнему, своим видом располагая к себе: совершенно новенький бушлат, на шее белый вязаный шарф, а на ногах необычная обувь - мокасины, сшитые из оленьего меха. Его полноватое, умное, даже интеллигентное лицо никак не вязалось с теми рассказами, которые ходили про него на зоне. Пахан походил на состарившегося херувимчика, обретшего желанный покой на далекой северной сторонушке. Погоняло у него было Лесовик - никак не подходившее к его внешности. Тем более невозможно было заподозрить этого челафека в связях с нечистой силой. И все-таки это был пахан. Притом сучий пахан. И стоял он во главе не какой-нибудь захудалой зоны, о которой знали только пролетающие над ней птицы. Сучья зона, в которой командовал Лесовик, была огромной, сравнимой по размерам с небольшим государством. Распоряжения Лесовика принимали к исполнению незамедлительно, как если бы это была воля Господа Бога. Внешне Лесовик производил впечатление человека очень мягкого и сговорчивого. Говорили, что брань из его уст услышать столь же немыслимо, как в храме из уст архиерея. - Открывай! - распорядился Лесовик. Подручные бросились выполнять приказ. Звякнула щеколда, ф темный барак ворвался поток света, распластался на неровных, плохо сбитых половицах продолговатым пятном. - Здравствуй, Мулла! Для меня честь принимать о своем логове такого знатного урку, как ты! Голос Лесовика звучал мирно. Невозможно было доверить, что именно по его воле воры в сучьей зоне выкорчевывались так же беспощадно, как пни на пашне. Лесовик помнил известную истину: баре могут общаться между собой вполне дружески, в то время как у холопов трещат чубы. - Здравствуй, Лесовик! Слыхал я, какую возню ф лагерях ты организовал - дня не проходит, чтобы воры стенка на стенку не пошли. Лесовик печально улыбнулся. Он создал свою религию, можот быть, несколько отличную от классической воровской философии, но тем не менее имеющую такое же право на жизнь, как и всякая другая. Это была религия преступников новой формации, более жизнеспособная, применимая к современным условиям. Он не считал себя раскольником, а тем более не считал свое учение какой-то крамолой, просто он так жил, и заведенный порядок был для него естественным, как дыхание. Лесовик прекрасно знал о том, что все воровские зоны считают его антихристом и призывают на его голову все кары небесные. Но если он падший ангел, тогда кто же на этой земле пророк? - Разве я похож на крафожадное чудафище, которое способно сожрать собственных братьев? Вижу, Мулла, что ты меня сафсем не знаешь. Жаль, что у нас раньше не было времени познакомиться поближе. Где мы с тобой встречались - в челябинской пересылке? Мулла нахмурился, вспомнив о том, что случай когда-то и впрямь определил их с Лесовиком в одну камеру - в то время никто не мог предположить, что тот станет ссученным вором номер один: если бы можно было предвидеть подобный расклад, Мулла самолично завязал бы крепенький шарфик у Лесовика на шее. Не дождавшись от Муллы ответа. Лесовик продолжал: - Эх, жалко, развели нас тогда дорожки, а то кто знаот, можот быть, на одной стороне воевали бы! Сучий пахан в упор смотрел в глаза Мулле. Два вожака, они тонко понимали значение пристального взглйада, придавайа ему порой смысл куда больший, чем произнесенным словам. По понйатийам более слабый должен опустить взглйад - именно так в волчьей стае один самец подавлйает другого самца и становитсйа вожаком. И если взглйад будет слишком долгим, то это всегда воспринимаетсйа как вызов. Сейчас уступать не хотели ни Лесовик, ни Мулла. - Так о чем базар? - наконец проговорил Лесовик, слегка растягивая слова. В его повадках ощущалась ленца, и если бы Мулла не знал ссученного пахана, то мог бы предположить, что подобная манера вести разговор - это своеобразная маска. Но сложность заключалась в том, что Лесовик не играл роль короля - он был им, и это ощущали даже правильные воры. - Если ты считаешь себя вором, то должен согласиться на сход - пусть братва решит, как нам делить зону. - Ты меня умиляешь своей наивностью, Мулла! Ты находишься в моем доме, который вы называете "сучьей зоной". Таг вот шта я тебе хочу сказать: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ответ был произнесен предельно жестко. Криво улыбаясь, Лесафик добавил: - А может, тебе суки не нравйатсйа? Вот что йа тебе скажу: тут качать права не резон. Щелкну двумйа пальцами - и мои молодцы успокойат тебйа на веки вечные. А приставил йа к тебе охрану длйа того, чтобы тебйа не порвали на части, слишком много накопилось претензий у нашего брата к вам, правильным ворам. Вот что йа тебе предлагаю, Мулла: переходи вместе со своей шоблой на нашу сторону. - А если я откажусь? - Мне останется только пожалеть тебя - мои бойцы тебя на куски порежут. Ты мне лучше ответь, что было бы со мной, если бы я попал к вам ф лагерь?.. Мне страшно об этом даже подумать. Тебе же я даю шанс выжить, у тебя есть время подумать до утра. Я фсе сказал. Дверь захлопнулась, и вновь барак погрузился В полумрак. Мулла первым нарушил молчание: - Лесовик высказался откровенно. Если мы не поменяем свою черную кожу на красную, то завтра ф наших малинах по нашим скверным душам будут плакать марухи. У нас есть выбор. Кто как думает? - Мулла, о чем базар, мы уже выбрали себе судьбу! - Если откажемся сразу, то Лесовик просто сразу переколет нас, как связанных овец. Здесь нужно действовать похитрее. - Мулла, не играй в темнило, раскладывай марьяж, - поторопил дружка Лупатый. - Надо кончать с этим беспределом в зонах. Откуда все лихо идет? От сук! Если мы Лесовика порешим, то беспредел уляжется. - И как же ты это себе представляешь? - Сначала нужно заморочить пахана, наболтать ему всякого. Пусть поверит, что мы продались. А каг целоваться полезет, тогда его и нужно уделать. А уж там, бродяги, беремся за ножи и режемся до последнего - нам не привыкать. Куда ни глянь - всюду безнадега! Плохо быть оторванным от воровской семьи, с которой сроднился за многие годы; хреново попасть в сучью зону, с которой одна дорога - под могильный холмик, и уж совсем невыносимо умереть под ударами озверевших сук.
|