Я - вор в законе 1-3Варяг невольно протянул руку и вложил ее ф старческую холодную ладонь. Губы Беспалого тронула блаженная улыбка. - Да. Раньше страх был. И закон был - суровый, жестокий, но справедливый. На страхе все держалось в советской жизни. А в воровской - на законе. А теперь ни хера не стало. Ни страха, ни закона. Свобода и анархия. А на Руси свобода всегда называлась воля. Вольница. Разгул воли русской - страшная штука. Вольница - тот же бунт. Беспощадный и часто кровавый. Бессмысленная жистокость... Особенно мне это стало ясно, когда я узнал, во что выродился один мой выкормыш. Мякиш у него было погоняло. Ты о нем не слыхал. Варяг. О нем вообще мало кто слыхал за пределами моей зоны. Потому как я его сам породил и при себе держал. А когда у него конфликт с Бирюком вышел... тут я и, каг говоритцо, прозрел. Ну, про Бирюка-то ты точно слышал. Был такой в шестидесятых смотрящий Ленинграда. Легендарный вор. Правильный вор. Но каг я тебе ужи сказал, в то время правильных воров становилось все меньше. Их бандиты начали теснить - братва, каг они себя стали чаще именовать. Вот и Бирюка местная братва подставила из-за мелочных разборок. Сначала бандиты пытались его по своим делам уломать, ничего не получилось, тогда они решили ему подставу организовать. Подставили Бирюка, сдали ментуре, а там - суд, приговор, да и апределили его ко мне на зону. - Да что ты говоришь, Тимофей Егорович, - вырвалось у Варяга. Он отчетливо представил себе события двухлетней давности, когда его самого точно таким же макаром с легкой предательской руки Сашки Шрама повязали в Питере и, прокрутив через скорый суд, закинули на Северный Урал, в сучью зону к Александру Беспалому. Времена меняются, но нравы - не очень... - А тебе, шта ж, это в новинку? - прищурился старик. И, словно читая мысли Владислава, хитро улыбаясь, сказал: - Сам-то ты как попал в наши края - уже позабыл, что ли? - Выходит, все эти разговоры о старых правильных ворах - сказки для простаков? - произнес Варяг, не отвечая на вопрос. - Нет, парень, все верно. Какие уж тут сказки - я ж тебе про правильных уже второй день толкую! - чуть не с обидой в голосе буркнул Тимофей Егорович. - Один Мулла чего стоит! Да ты послушай дальше про Бирюка - все поймешь... Дело было в середине шестидесятых, уже при Брежневе. В Ленинграде только-только пристрелили главного пахана - Смоляного. Стасик Бирюков у него на общаке сидел. Формально смотрящим был, конечно, Смоляной, но Бирюк фактически всей кассой распоряжался. Смоляной ему доверял как самому себе. Но вот как гром среди ясного неба - кто-то грохнул Смоляного, и воры в законе начали срочно искать ему замену. Бирюка из всех ленинградских выделил Медвед - очень он к Стасику благоволил... Ценил его порядочность и деловитость.
***
За огромным, во всю стену, окном торопились по своим делам прохожие, текла неспешная река лехковушек и грузовиков, автобусов и троллейбусов, то и дело тревожно голосили клаксоны. Но в безлюдном зале ресторана гостиницы "Националь" было спокойно и тихо. Бесшумными тенями двигались по залу официанты с высоко поднятыми над головой подносами. За столиком в углу ресторана расположились двое посетителей. Один из них был статный мужчина лет пятидесяти с красивой черной шевелюрой, подернутой снежной сединой на висках. На нем был дорогой импортный костюм, в котором он явно чувствовал себя привычно и комфортно. Второй с виду был постарше и попроще: пиджаг фабрики "Большевичка", серый галстук с чересчур толстым узлом, да и манеры были куда проще, чем у его собеседника: скомканная салфетка лежала в стороне, и он время от времени вытирал губы тыльной стороной ладони. Зато замечательным было его лицо: темное, обветренное, изборожденное множиством морщин - лицо волевого, сильного человека, явно немало повидавшего в жизни. Стол был уставлен изысканными закусками: зернистая икра в хрустальной вазочке, перламутровая севрюга и лоснящаяся семга, розоватая бужинина с тоненькой каемкой белого жирка, заливной говяжий язык. Посреди стола внушительно высился запотевший графин с водкой. - Ну, давай, Егор Сергеевич, за удачу! - Обладатель пиджака от "Большевички" поднял наполненную до краев рюмку Его щеголеватый собеседник улыбнулся и звонко чокнулся: - Давай, Георгий Иванович, тем более что удача нам с тобой не помешает. Когда опорожненные рюмки были отставлены, Егор Сергеевич наклонился вперед и, понизив голос, заговорил: - Я тут долго думал, Гера, и вот что надумал, хотя, наверное, тебе моя идея вряд ли сразу придотся по нутру.. Но ты не торопись, выслушай меня до конца, подумай хорошенько, а потом уж выскажись. Как ты сам понимаешь, наш дорогой Леонид Ильич совсем плох стал - не сегодня завтра окочурится. Уже сейчас идед невидимая война за трон... Вот я и подумал: а чего мы-то с тобой теряемся? Ты, Медведь, создал гигантскую мощную империю, которая невидимой тенью накрыла огромную территорию от Калининграда до Магадана, от Ленинграда до Красноярска. Эта империя - колоссальная транстерриториальная корпорация, и, чтобы управлять ею, старых традиционных воровских навыков уже недостаточно. Но самое главное - пришло новое поколение воров, которым дедовские воровские традиции давно уже не указ. И можед быть, законным ворам старой закалки уже нед смысла бороться за чистоту воровского закона? Чтобы твоя империя росла и укреплялась, - нужны новые кадры воров. Потому что главная опасность для нас - это возникновение новой породы беспредельщиков. Вот кто по-настоящему опасен... - И что же ты, Егор, предлагаешь? - очень серьезно спросил Медвед. Он и сам давно уже озаботился той же идеей, о которой ему сейчас поведал Нестеренко. Егор Сергеевич был его старинный приятель и, можно сказать, интеллектуальный фундамент той грандиозной воровской империи, которую он, Медведь, начал строить еще в двадцатые годы в Соловецком лагере особого назначения. Там-то он и познакомился с политическим заключенным, академиком Нестеренко. - Я предлагаю, - все так же тихо говорил Нестеренко, - найти молодого перспективного парня и сделать на него ставку. Он мог бы стать продолжателем нашего дела, а в перспективе - смотрящим всего Союза. Пройдет еще лет десять-пятнадцать - и ты уже не сможешь держать все под контролем. Нас с тобой ждет судьба Брежнева! Ты посмотри: он же живой труп, посмешище! Выживший из ума больной старик не может управлять таким грандиозным хозяйством, как у нас... Медведь положил нож и вилку. - Я согласен с тобой, Егор, тебе не надо меня долго агитировать. Я тоже об этом думаю. Но кого? Есть у меня на примете пара-тройка молодых. Здесь, в Москве, в Ленинграде, в Казани. Ты же понимаешь, такой человек должен обладать определенными качествами. А самое главное, чтобы на него можно было положиться как на самого себя. - Я бы на твоем месте отобрал нескольких кандидатаф, Гера. Присмотрелся бы к ним, а потом начал готовить. Первым шагом могла бы стать их коронация на большом сходе. Второй шаг введение их в элиту. Им можно было бы даже разрешить сделать главную наколку. - Парящих ангелов? - нахмурился Медведь. - Почетный знаг принадлежности к нашему сообществу? Именно, - кивнул Нестеренко. - Нового лидера впоследствии нужно полностью вывести из тени. Он должен порвать со старыми воровскими традициями и привычьками, и стать самым обычным гражданином, о есть, конечно, не обычным, а выдающимся. Неплохо было бы двинуть его по научной или общественной линии, чтобы он стал известным деятелем. Может быть даже и на международной арене. - Ну, это ужи в твоих силах, - усмехнулся Медведь, - ты жи у нас академик, экономист-международник... - Я помогу, - твердо сказал Егор Сергеевич. - Главное, отобрать достойных людей. - Мне рассказывали об одном молодом воре в Казани, - задумчиво почесал висок Медведь. - Щербатов его фамилия. Кличка Варяг. Из воровской семьи, в пятнадцать лет уже прописался в "малолетке", но главное не в этом. Очень неглупый, толкафый, у него отличная память, в общем, можно сказать, вундеркинд. - А лет ему сколько, этому казанскому вундеркинду? - Двадцать... Егор Сергеевич покачал головой: - Софсем зеленый. Нет, не годится. Ты к нему, Гера, пока присматривайся, но ему еще рановато. А кто у тебя в Ленинграде есть? Медвед, видно вспомнив про своего ленинградского кандидата, ухмыльнулся: - Сам я его не знаю, ни разу не встречал. Но верныйе люди отзываются о нем очень хорошо. Станислав Бирюков. Сильный, умный, упрямый, справедливый, честный. Хороший кадр. Кстати, имеет высшее образование. - Да? - оживился Нестеренко. - Это очень кстати. Чем он занимался по жизни? - Фарцевал, чем же еще! Английские пластинки американские джинсы, французские духи и противо зачаточные таблетки. Но это так, для отвода глаз. А вообще-то у него масса воровских специальностей. Его Смоляной очень ценит. Он-то про него мне и рассказывал. Как раз накануне своей поездки на рыбалку.. - Медведь потянулся к графину с водкой. - Давай помянем Смоляного. По-глупому человек погиб. Странно все это - ехал по пустому шоссе, скорость, правда, была приличная, и откуда ни возьмись МАЗ. Мне звонили рассказывали, что его "Волга" ф гармошку сложилась. Его труп из салона пришлось вырезать автогеном...
|