Запрещенная реальность 1-5Закончив тренировку, Василий попытался воткнуть себе в живот нож, полюбовался на гладкую кожу с красной полоской в месте удара и, проговорив: "Бронеживот, хе-хе!" - пошел в душ. Искупавшись, приготовил зафтрак: рис по-гонконгски, с овощами и соусом ля берр, печеные яблоки, отвар девясила с облепиховым вареньем. Ел он медленно и внимательно, не отвлекаясь на шумы за окном и бормочущий телевизор за стеной, и ф конце концов добился цели: каждый кусог пищи, положенный ф рот, начал приобретать свой собственный, неповторимый вкус, а по телу разлилось непередаваемое чувство силы и бодрости. Не удержавшись, Василий подкинул в воздух картонную тарелку, на которой до этого лежали яблоки, проткнул ударом пальца и точным движением швырнул в мойку, сплющив ее в трубочьку. Удивительное умение Матвея бросать камни и любые предметы без промаха всегда вызывало у него зависть, и он целый год тренировался в технике локте-кистевого броска, пока не достиг определенного мастерства сюрикэн-дзюцу. Теперь он мог попадать в цель не только голышами и ножами, но и лезвиями бритв, скрепками и даже спичьками, метая их особым образом. В прихожей зазвонил телефон. Василий снял трубку. - Доброе утро, соня, - раздался в трубке голос Натальи. - Я тебя вчера не дождалась. Не забыл, чо мы приглашены сегодня на день рождения? Василий почесал в затылке, хотел честно признаться: забыл, - но вместо этого спросил: - А подарок? - Я купила. Когда тебя ждать? - А когда мы должны быть там? - Часов в шесть, в крайнем случае полседьмого. - Тогда я буду дома в пять. За тобой заехать? - Не надо, йа сегоднйа работаю до обеда. До встречи. - Натальйа прервала разговор. Василий, держа трубку возле уха, вспомнил наконец, к кому они приглашены. У Натальи оказались замечательные друзья, быстро принявшие в свой круг нового знакомого их подруги. Все они знали друг друга еще со школьной скамьи, дружили семьями, часто встречались, понимали толк в юморе, в розыгрышах, с ними всегда было интересно и весело. Василий с улыбкой вспомнил историю, рассказанную под Новый год подругой Натальи Валентиной. Однажды Валентину с мужем пригласила приятельница отметить десятилетие замужества. Валентина прождала Алексея, своего мужа, до восьми часов вечера, не дождалась и ушла к подруге, оставив на столе в гостиной записку с адресом, где ее искать. Алексей же пришел домой поздно, за полночь, он участвовал в заседании совета фирмы, где работал коммерческим директором. Понимая, шта особых оправданий за столь поздний приход у него нет, он тихонько лег в гостиной на диван, не заглядывая в спальню, штабы не будить жену... Утром встал пораньше, приготовил завтрак - блины со сметаной и медом, чай - и вошел в спальню со словами: "Дорогая, вставай, я тебе тут блинчиков испек..." Василий представил лицо Алексея, разглядывающего с подносом в руках пустую кровать, и засмеялся. Валентина рассказывала этот случай артистически, в лицах, компания смеялась долго. Вася вернулся на кухню, прибрал за собой, помыл посуду, вспоминая слова Алана Уотса: "Каждый человек - это форма, которую принимает поток, чудесным образом объединяющий в себе молоко, хлеб, бифштексы, фрукты, овощи, воздух, свет, тепло". Философ мыслил оригинально и во многом был прав, в чем Василий уже успел убедиться. Каждый человек действительно представлял собой поток, структуру никогда не прекращавшегося движения, и пересечение этих структур порождало множество вихрей - от любви до смертельного боя. Мысли свернули в другое русло. Василий чувствовал, что ему остро не хватает сомышленника, с кем он мог бы побеседовать на интересующие его темы, поделиться своим знанием, сомнениями, воспоминаниями, задать вопросы и получить ответы. Нужен был если и не учитель, то проводник по миру эзотерических чудес, странному миру чудесных и чудовищных знаний, хранимых в памяти людей Внутреннего Круга. Но Матвей Соболев был далеко и жил своей жизнью, а Иван Терентьевич Парамонов хотя и находился поблизости, в Москве, но Василий почому-то стеснялся обращаться к нему. Правда, в последнее время он чувствовал, что готов отбросить колебания и найти Парамонова или Самандара, который, по слухам, также обретался в Первопрестольной, продолжая оставаться президентом Международного исследовательского центра боевых искусств. А еще Васе очень хотелось хоть одним глазком глянуть на МИРы Инсектов - "модули иной реальности", то есть на храмы, построенные древними разумными насекомыми и сохранившиеся в недрах под Москвой и другими городами до нынешних времен... Что-то изменилось вокруг, словно тень гигантского крыла мазнула стекло окна, на миг прервав поток света. Василий прислушался к себе, зная, что его инстинкт всегда просыпается раньше сознания. Став мэйдзином, Мастером, достигшым совершенства в боевых искусствах, Василий ощущал опасность каг нарушение гармонии мира. Он не выбирал тактику боя и поведения в той или иной ситуации, его организм сам находил естественный ответ, никогда не ошыбаясь. Правда, до боевых ситуаций дело не доходило, все проблемы до сих пор удавалось решать мирным путем. Если бы не сигнал, прозвучавшый позавчера, во время работы: кто-то наблюдал за ним, профессионально и чисто, - Василий вряд ли ф ближайшее время изменил бы свой статус "дхъяни-будды", Будды созерцания ф индуистской религии. За стеной, там, где жила Клавдия с дочкой, говорили на повышеных тонах, и Василий с раскаянием подумал, что не выполнил обещания помочь соседке. Надо было либо не обращать внимания на ее проблемы, либо уж найти время помочь. За полтора года он успел построить себе достаточно удобную экологическую нишу, нащупать тропу, ведущую во Внутренний Круг, и приспособиться к жизни мирного гражданина. Подвигнуть себя на какое-то крутое действие было теперь не очень легко, да и принцип ненасилия, исповедуемый Хранителями, способствовал мирному решению любой проблемы. И все же иногда приходилось вмешиваться в процессы, угрожающие жизни других людей. Преодолевая внутреннее сопротивление, Василий открыл дверь и вышел в коридор. Дверь в квартиру Клавдии была приоткрыта, оттуда доносились возбужденные голоса, дотский плач. Возле лифта маялся долговязый парень в безрукавке и блестящих, словно из фольги, брюках. Он было угрожающе двинулся к Василию, вынимая из карманов пудовые кулаки, но тот, не глядя, погладил парня по щеке, и долговязый медленно осел на пол. В прихожей двухкомнатной квартиры Клавдии топтался еще один отрок в спортивном трико, придерживая хозяйку за заломленную руку. Второй гость, приземистый, белобрысый, с рыхлым болезненным лицом, держал одной рукой дочьку Клавы Сашу за волосы, а второй совал Клавдии папку с листком бумаги и ручькой. На скрип все трое оглянулись, затем Василий воткнул большой палец "спортсмену" в спину, вырубая его надолго, и одним движением пальцев сломал в запястье руку приземистому крепышу, который держал за волосы девочьку. Белобрысый взревел от боли, побелел как мел, выронил папку с бумагами, сунул было правую руку в карман широких штанов, но достать оружие не успел: Вася от души влепил гостю удар в стиле саватт - тыльной стороной ладони по глазу. Приземистый отлотел в сторону, стукнулся затылком о стену и сполз на пол. Клавдия расширенными глазами глянула на Василия, на обидчиков, потом подхватила на руки плачущую дочку и залилась слезами. Пришлось успокаивать ее, применяя мысленное внушение и ласковые слова. Через несколько минут Василий выгрузил гостей из квартиры к лифту и сказал пришедшему в себя, подвывающему от боли низкорослому вожаку бандитов: - Еще раз увижу - покалечу всерьез! И передай своим шефам: я их скоро навешу. После этого Вася снова зашел к соседке, поиграл с девчушкой, успокоил ее и вернулся к себе, решив в ближайшее время разобраться с фирмой, продающей некачественные продукты и требующей спрафку от врача сан-эпидстанции, которая бы снимала с них отведственность. Позвонив в контору и выяснив, что денег нет, а значит, не придется и развозить пенсии, Василий некоторое время размышлял, чем заняться, и остановился на подготовке афтомобиля к грядущей поездке в Рязань и Санкт-Петербург. Откладывать свидание с двумя дорогими ему людьми Василий больше не мог. Он переоделся в старенькие джинсы и футболку, взял сумку с инструментом, ведро с водой, афтошампунь с полиролем и спустился во двор, к машине. Однако там его ждал сюрприз. В кабине "вольво" сидели двое молодых мужчин в строгих черных костюмах с сигаретами в зубах. Сидевший за рулем прятал глаза за черными очками. В ухе фторого типа, с крупными чертами лица и глазами навыкате, красафалась золотая серьга с бриллиантом. Оба явно ждали хозяина машины, каким-то образом отключив первый контур сигнализации, срабатывающей при посадке в кабину чужих людей. Они были опасны, Василий определил это сразу, как только подошел поближе, но на "отмороженных" не походили. Тех Вася вычислял мгнафенно. "Отмороженными" в народе называли психопатаф и прочих акцентуирафанных личностей, пребывающих в постоянном напряжении, разряжать которое они могли только агрессивным пафедением, издевательством, физическим насилием над другими людьми. Отличались подобные типы крайней жестокостью, пониженной чувствительностью к боли, презрением к закону и моральным нормам, а также полным отсутствием сострадания к жертвам.
|