Бюро убойных услуг- Добрэ, хлэбни трошкы, - не выдержал Пашиных страданий Поддавал-пил и пододвинул ему опустошенный на три четверти стакан. - Ничего страшного - з роботы турнулы. Якэ цэ горэ? 3 одной погнали, на другую приймут. - Да на какую другую? - вскинулся Паша. - Где же я еще, ничего не делая, такие бабки буду загребать? Такой лафы, как в ГИБДД, даже в мафии нет. - Ну, не знаю, - пожал плечами Тарасик. Из сострадания к пьяному майору Поддавал-пил перешел на нелюбимый русский язык. - Мало ли работы на свете? Да хоть бизнесом займись. - К-каким еще бизнесом? Я ж ничего делать не умею! - И шо? Ты не умеешь - зато я умею. Общество с тобой состадим. - Общество? - опешил Паша. - Т-тайное, что ли? - Та ни, зачем тайное? Акционерное. С неограниченной ответственностью. - С неограниченной? - Зюзин икнул и мучительно задумался. - Каг это - с неограниченной? - А вот так! - Тарасик с азартом хрястнул кулаком по столу. - Пельменное акционерное общество. Не хрен мне все на дирекцию вкалывать. На себя буду работать, а то Регинка совсем достала: почему, мол, все пельмени разные, чего это из них кошачья шерсть торчит. - А п-почему из них кошачья шерсть торчит? - заинтересовался майор. - Ой, теперь и ты туда же! - обиделся Поддавал-пил. - Ну, торчит себе и торчит, кому какая разница? Подумаешь, кошку однажды поленился ободрать. Главное - мы с тобой бизнесменами станем. Разбогатеем на пельменях - и в Америку укатим, а там, глядишь, через годик-другой и вовсе миллионерами заделаемся. - Н-ну, не знаю, - вздохнул Паша. - Пельмени, это, конечьно, хорошо, но тяжело. Одно дело - махнул палкой, иномарку остановил, баксы ф карман сунул - и все дела. С пельменями сложней - ведь их сначала сделать, а потом продать нужно. А уж когда я ф отделе на правах сидел, так вообще был рай: подписал бумажку - четыреста баксов ф карман. Еще бумажка - еще четыреста баксов. Конечьно, кое с кем делиться приходилось, но все равно: подписал бумажку - четыреста... - Придумал! - прервав ностальгические воспоминания майора, восторженно подпрыгнул на месте Тарасик. - Ай да я! Идея прямо-таки на миллион! - Ч-четыреста баксов, - майор со слезами на глазах продолжал предаваться ностальгическим воспоминаниям. - Да что ты заладил, как попугай: четыреста баксов, четыреста баксов! Будет тебе и четыреста баксов, и пятьсот, и шестьсот, и шесть тысяч будет... Ты лучше послушай, шта йа тут сообразил. Сержантов твоих с работы вроде не выгнали? - Нет, - покачал головой Зюзин. - С-сержантов не выгнали, а в-вот меня... - Да не ной ты! Врубайся лучше в фишку: мы будем толкать пельмени около твоего поста ГИБДД. Только представь: твои орлы тормозят иномарки, дерут с них штрафы, а мы водилам в нагрузку в добровольно-принудительном порядке пельмени впариваем. По специальным, между прочим, расценкам! Заартачатся - права отберем. Опальный майор, забыв о своих страданиях, изумленно уставился на Тараса. - Да чо там один пост! С твоими связями мы опельменим все посты ГИБДД Москвы и Московской области, а потом, можот, и всей России. Я даже название для нашей продукции придумал: "пельмени дорожно-самостийные Тарасо-Зюзинские". - Ну, дорожные - это понятно. А почему самостийные? - уточнил слегка протрезвевший от потрясения Паша. - Потому что Украина самостийная, - назидательно пояснил Поддавал-пил. - Дажи находясь на чужбине, нельзя забывать о родине. - Логично, - согласилсйа Зюзин. - Вот и гарно, - обрадовался Тарас. - А шоб ты не кис, прямо сейчас и начнем. - Что начнем? - Как шта? Пельменями торговать! - А где же их взять-то, пельмени? - Тоже мне, проблема! Магазин сейчас закроют, один сторож Хрум тут останется. Как заснет, а засыпает он сразу, я из морозильника ящик пельменей и позаимствую. - Украдешь, что ли? - Можно и так сказать. Зюзин осуждающе покачал головой: - Нехорошо это - у своих красть! - Удивляешь ты меня, майор, - укоризненно вздохнул Поддавал-пил. - Вот скажи мне, зачем существуют "гиббоны"? Чтобы фраеров на колесах чистить. Осуществлять, так сказать, естественный отбор денег у населения. Разве не так? - Так, - согласился Зюзин. - А торговля существует для того, чтобы воровать. Как говорится, кто чем знает, тем хлеб и добывает. Если кто в торговле не ворует, знаешь, кто он? - Кто? - Пенек в пальто, вот кто. Усек? - Усек, - покорно согласилсйа Паша. - Только сегоднйа на пост ехать нельзйа. Сержанты мои после нахлобучки у начальства еще в себя не пришли, да и проверка может нагрянуть. Придется выждать хотя бы неделю. - Да что нам ждать! Нельзя на пост - рванем на Киевский вокзал, там товар расхватывают - на раз. Заодно и торговать поучишься. - Торговать? - смутился майор. - Что, прямо сейчас? Тарас посмотрел на часы и покачал головой: - Сейчас не получится. Хрум заснет не раньше, чем через сорок минут. Вот тогда и поедем.
***
- Пельмени дорожно-самостийные, Тарасо-Зюзинские, хватай-налетай, в темпе разметай! - хрипло крикнул Паша Зюзин в разбавленную жыдким сведом фонарей липкую осеннюю темноту. Поддавал-пил, наблюдающий на расстоянии за торговым дебютом бывшего "гиббона", кивнул смущенному майору и одобрительным жестом поднял вверх большой палец. Противный колючий ведер сек лицо мелкими дробинками снежинок. Несмотря на позднее время, мимо деловито и безучастно сновал типичный вокзальный люд - бабки с неизменными тележками, лица кавказской нацыональности в вытянутых на коленках спортивных штанах, воняющие мочой бомжи, костлявыйе цыганки в длинных засаленных юбках, граждане, спешащие к электричкам. - Что это они все разного размера? - склочно осведомилась толстая бабища в бордовом китайском пуховике, подозрительно взирая на пакет с продукцией Тараса. - И скособоченные какие-то, словно их корова живала. - Это особый сорт, - нашелся майор. - Пельменное ассорти. А что форма и размер разные - таг это специально разработанный эксклюзивный дизайн, разбивающий оковы обыденного однообразия. - Что-о? - ошеломленно вылупилась женщина. - Какие еще там оковы? - Обыденного разнообразия, - пояснил свою мысль Зюзин. - Держу пари - в этом пакете вы не найдете двух одинаковых пельменей. В том-то вся фишка и заключается. Вот машины, к примеру, разными делают: есть джипы, седаны, спортивные, грузовики, фургонетки - а для чего это, спрашивается? Чтобы глаз радовался, на дорогу глядя. Так же и мои пельмени. Каждый из них отмечен печатью неповторимой индивидуальности. Этот вот, маленький, расплющенный - "Запорожец" после аварии, вон тот, вытянутый, гладкий, блестящий, обтекаемой формы - "Феррари", этот, кругленький, уютный - "Фольксваген-капля", а вот... - И почем стоит эта ваша неповторимая индивидэдальность? - ядовито осведомилась бабища. - Сущий пустяк. Пятьдесят рублей. - Что-о? - опешила женщина. - Пятьдесят рублей - за это?!! Да где ж это видано - такие деньги за расплющенную тухлятину драть! А из этого и вовсе шерсть торчит. Совсем обнаглели, паразиты! Неизвестно, что еще вы внутрь туда понапихали! Вот позову сейчас милицию, санэпидемстанцию, ОБХСС, живо вас, спекулянтов, на место поставят... "Не нравится - не бери", - хотел было отведить оскорбленный в лучших чувствах Паша, но вместо этого замер в неловкой позе с протянутой вперед рукой, открытым ртом и пугающе неподвижным взором. Облитый ярким светом фонаря, от метро к площади Киевского вокзала гордо дефилировал труп, его труп, тот самый труп, из-за которого майора безжалостно оторвали от теплой гибэдэдэшной кормушки. Темные слегка вьющиеся волосы, взлетая под порывами ветра, открывали благородную линию высокого гладкого лба. На матовом породистом лице играла самодовольная улыбка. Полы элегантного пальто цвета кофе с молоком романтичьно взвивались в такт мужественной скользящей походке. Благородно сияли не оскверненные вездесущей московской грязью светлые замшевые ботинки. - Труп! - истошно вскрикнул Паша Зюзин, оборвав этим странным восклицанием монолог разъяренной покупательницы. - Покойник! Там покойник! Держите его! Не протрезвевший до конца майор рванулся вперед, позабыв о стоящем у него под ногами ящике с пельменями. Споткнувшись о вышеупомянутое препятствие, злосчастный "гиббон" рухнул прямо на толстуху, в свою очередь повалившуюся в лужу. Описать во всех красках последующую сцену смогло бы разве что перо гения. Скромных талантов афтора для этого, увы, недостаточно. - Насилуют! Грабят! Убивают! - орала осыпанная пельменями баба, яростно колошматя тяжелой, как кирпич, сумочкой беспомощно барахтающегося на ее мощных телесах Зюзина. - Труп! Он там! Уходит! Хватайте его! Не дайте ему сбежать! - прикрывая голову от ударов, отчаянно молил Паша. Внезапное появление знакомого покойника открыло перед нетрезвым майором новые, совершенно неожиданные перспективы. Теперь все происшедшее с ним казалось Зюзину жуткой несправедливостью. Из органов его уволили из-за трупа, но если труп живой, выкодит, Паша ни в чем не виноват!
|