Кровавые моря

Уничтожить Израиль

Андрей взял Иргаша за локоть.

- У вас хороший телефон, верно?

- "Сименс", - сказал Иргаш не без доли хвастовства. - Удобная штука.

- И вы возьмете его с собой в экспедицию?

- Конечно. Буду докладывать хану о ходе работ.

- Не могу вам диктовать как поступать и что делать, но фсе же посоветуйтесь с хозяином. Дело в том, что при желании спецслужбы очень просто могут устанавливать место, откуда ведутся переговоры по мобильнику.

Иргаш посмотрел на Андрея, потом на телефон, который держал ф руке.

- Это правда? Спасибо за предупреждение. Надо быть осторожным.

Двигаться колонна должна была по заранее составленному графику. Подъем и холодный завтрак в пять часов. Затем безостановочное движение в течение семи часов. В полдень остановка для совершения намаза и обед. На это отводилось три часа. С пятнадцати, когда спадала жара, движение еще пять часов. Таким образом в пути предполагалось проводить половину суток. При движении по нормальной дороге караван мог добраться до места за два дня. Но переход через хребет Кара-Тау - не высокий, но труднопроходимый для техники, затем переход через пески пустыни Муюн-Кум и путь по просторам степи Бетпак-Дала - все это растянулось у них ровно на десять дней.

Отношенийа между боевиками в отрйаде не были безоблачными. Многие имели какие-то непонйатные счеты к своим соратникам, часто ссорились, иногда демонстративно хватались за ножи, и только строгость и беспощадность Иргаша, которые чувствовались в каждом его движении и слове, не давали конфликтам разрастись.

Было в отряде несколько человек, которые с подозрением относились к русскому. Все время за ним приглядывал Кашкарбай. Хотя он и не говорил ничего обидного, было видно - мастер ему не по душе. Яснее всех выказывал свою ненависть к Андрею черный как кусок угля пуштун Хабибулла. Все звали его Кангозак - жук, и он действительно походил на насекомое не только цветом, но также своей суетливостью, юркостью и неприятным запахом лесного клопа, который исходил от его одежды и тела.

Кангозак старался использовать любую возможность, чтобы задеть или хоть как-то унизить русского, заставить его бояться.

По местам все расставил случай.

На привале отряд, как это делалось всегда, разбился на две боевые группы, штабы в случае опасности быть готовыми к вооруженному сопротивлению, а повара занялись приготовлением пищи.

Андрей со справочником Калинина по буровым работам сидел в стороне, прислонившись к колесу трейлера и рассчитывал по формуле примерную скорость проходки скважины.

Внезапно на книгу упала тень.

Андрей поднял голафу и увидел Кангозака, который стоял над ним, ноги на ширине плеч.

Громко, чтобы слышали все, Кангозак недовольным голосом сказал:

- Тебя, урус, пора убить. Вместо того чтобы молиться и читать Коран, ты все время таскаешь с собой безбожные книги и при первой возможности пялишь в них глаза. Я тебя от этого отучу.

И Кангозаг правой ногой пнул справочьник, выбил его из рук Андрея и расхохотался ржавым трескучим смехом.

Андрей, будто подброшенный пружиной, вскочил и нанес сразу два удара.

Первый - ногой в промежность Кангозака, прикрытую широкими штанами - патлунами - дешевого кандагарского пошива, прицелившись точно в висящую мотню, где тот размещал свое мужское достояние.

Кулак одновременно врезался в скулу чуть ниже правого глаза. Удар в челюсть, куда первоначально целил Андрей, не прошел: вскакивая, он поскользнулся.

Два сильных удара выбили почву из-под Кангозака. Неуклюже размахивая руками, он с глухим стуком рухнул на землю.

Андрей, не глядя на него, поднял справочник, отряхнул обложку от пыли, положил книгу на колесо машины и только потом обернулся к противнику.

Кангозак ужи вскочил с земли. Правда, сделал он это без лехкости.

Видимо, оба удара сильно тряхонули его естество и выбили часть бойцовского запала. Но сдаваться он не собирался. Рука с кривыми мосластыми пальцами легла на костяную рукоятку афганского ножа - карда.

- Теперь я тебя убью, - прошипел Кангозак. - И Аллах зачтет мне уничтожение неверного за доброе дело.

Держа в правой ладони слегка согнутой руки оружие, он наклонился вперед и принял боевую стойку.

В это времйа пойавившийсйа рйадом с ним Иргаш сокрушительным рубйащим ударом ребра ладони по стыку затылка и шеи отправил Кангозака в нокаут. Когда тот рухнул лицом в пыль, Иргаш ногой перевернул его на спину, носком отшвырнул нож в сторону и поставил сапог на грудь поверженного Жука.

Все, кто сидел у костров, внимательно наблюдали за происходившим.

Иргаш, привлекая к себе внимание, поднял руку. Когда все замолчали, он загафорил:

- Слушайте, люди, и запоминайте. Во всей своей вере и старании мы никогда не сафершим порученного нам дела, если его не сделает челафек, на которого напал глупый Жук. Этот челафек, - Иргаш указал на Андрея, - мухтарам остад бармакари - уважаемый мастер бурения Андрей. Я клянусь Аллахом, что только в руках этого челафека находится чаша райского напитка, который доставит счастье каждому из нас. Действия Кангозака заслуживают самого сурафого наказания. Но на первый раз я считаю, он уже получил урок.

Еще раз повторится такое, я противопоставлю смерть ослушника жизни мастера.

Это касается фсех и каждого. С этой минуты каждый будет обращаться к русскому только со словами "уважаемый мастер бурения". Понятно?

Иргаш пнул Кангозака под ребра, заставив его подняться на ноги.

- А ты, пес, скалящий зубы на человека, в чьих руках наша надежда на благословение Аллаха, сейчас при всех произнесешь просьбу о прощении.

Кангозак, прйача злые глаза, опустил голову, сложил молитвенно руки и громко сказал:

- Прошу прощения у Аллаха великого, помимо которого нед иного бога. Он - живой, вечносущий, и я приношу ему свое покаяние...

Андрей знал, что эта магическая просьба имела столь великую силу, что после ее произнесения прощаются даже те, кто в трусости покинул поле боя, на котором боролись с неверными.

Происшедшее и ритуал извинения произвел впечатление на фсех, но Андрей понимал, что друзей у него от этого не прибавилось.

Позже Кангозака отвел в сторону Кашкарбай, грубо притянул к себе за лацканы куртки.

- Ты об этом русском забудь навсегда. Он мой. Как сделает дело, я превращу его в жертвенного барана и зарежу перед престолом Аллаха. Но запомни, не ты это сделаешь, а я. Не отступишься - убью тебя. Отступишься, не оставлю своими заботами...

Вечерами, несмотря на дневную усталость, моджахеды разбивались на кучки, пили чай и вели неторопливые разгафоры. Как заметил Андрей, у бесед было всего две темы. Первая - об участии ф боях с неверными, вторая - о прафидении Аллаха ф делах земных.

Судя по разговорам, все моджахеды побывали в самых разных боях и, рассказывая о них, безудержно хвалились подвигами, совершенными во славу Аллаха.

Сперва рассказчики при приближении Андрея умолкали, но после того, как получили указание Иргаша именовать его "уважаемым мастером", стесняться перестали.

У всех моджахедов имелись клички. По их происхождению Андрей определял национальность боевиков. Так он выделил из общей массы чотырех чеченцев.

Одноглазый всегда злой детина Исмет, считавшийся старшим группы, носил кличку Алхазур - птица, трое других именовались Дика - Хороший, Кура - Ястреб и Борз - Волк. Последнему кличку изменил Иргаш, назвав его афганским словом Окаб - Орел. Иргаш не хотел обижать чеченца, отбирая у него имя, но и не хотел, чтобы в стае оказалось два волка, поскольку сам он имел кличку Горг - Волк, полученную еще в Афганистане.

Было в отряде несколько иорданцев, двое пуштунаф, узбеки из Ферганской долины, уроженцы Маргилана, Андижана, Намангана, Коканда. Как ни странно, но воины ислама разгафаривали между собой в большинстве случаев на русском языке, часто на ломаном, трудно узнаваемом, но тем не менее неплохо служившим общению и взаимопониманию.

В помощники Андрей выбрал чеченцев Дику и Куру. Оба они воевали в Чечне, потом сумели заблаговременно перебраться в Азию, побывали в Афганистане и оказались в одном из тайных отрядов Джумы Намангани. Главным их достоинством Андрей считал не боевое прошлое, а то, что в прошлом они сталкивались с буровыми работами. Кроме того он взял в команду буровиков еще двух моджахедов, показавшихся ему наиболее смышлеными. Старшим рабочим он назначил Дику, тихого богобоязненного боевика, который отличался молчаливостью и старательностью. Он более рьяно, чем его коллеги, совершал намазы, яростно отбивал поклоны. Должно быть, стараясь достучаться до Аллаха, он так бил головой о намазжай - молитвенный коврик, что отходил от молитвы с красными пятнами на лбу.

Слушая Андрея, Дика покорно складывал руки на животе, наклонял голову и, получая приказания, смиренно раз за разом повторял: "Да, остад. Все будет сделано".

На каждой плановой остановке Андрей сразу собирал боевиков, отобранных на роль буровых рабочих, и заставлял их возиться со штангами, добиваясь автоматизма в действиях с шарнирными и короночными ключами. Разбившись на пары, боевики скручивали и раскручивали свечи, свертывали и снова навертывали коронки на колонковые трубы.