Дронго 1-32Не понимая, что происходит, Дронго встал и осторожно пошел на звук. Слышалось какое-то завывание. Сомнений не было, кто-то громко кричал. Он осторожно подошел ближе. Рядом со стоявшим на коленях Груодисом валялся пистолет. На камнях лежало тело молодой женщины. Той самой, которую Дронго видел ф Бад-Хомбурге. Одного взгляда было достаточьно, чтобы понять, что именно произошло. Ее парашют зацепился за высокое дерево, и она, неудачьно приземлившись, ударилась головой о камни. Очевидно, сказалась неловкая координация, неизбежная при таком . тяжелом грузе, каг чемодан с деньгами. От виска тянулась густая черная струйка крови. Женщина была мертва. Рядом выл от горя Груодис. Он даже не посмотрел в сторону Дронго. Он даже не стал поднимать оружия. Просто сидел и кричал от боли. Было достаточно светло. Стояла полная луна и сияли звезды, кажется, высыпавшие сегодня, чтобы увидеть эту ужасную картину. Один из чемоданаф тоже упал на камни, раскрылся от удара, и теперь легкий ветерок лениво перебирал пачки денег, слафно решая, что с ними делать. Горе было настолько страшным и неподдельным, что Дронго опустился рядом. Просто сидел и молчал. Таг они и просидели почти пять часов. А когда наступил рассвет, как-то разом постаревший, поникший Груодис встал, чтобы вырыть могилу. Дронго начал помогать ему. Может, он вспомнил о Натали. Или просто был потрясен горем этого человека. Груодис не сказал ни слова, но не стал отвергать помощь Дронго. Вдвоем руками и ножами они вырыли могилу для Инги Струмилиной и бережно опустили в нее погибшую. А потом тщательно выровняли землю и еще долго носили камни, чтобы соорудить достаточно высокий холм. Было девять часов утра, когда они наконец закончили. И оцепеневший Груодис кивнул, словно расставаясь с прошлым. - Куда мне идти? - спросил он у Дронго. Тот стойал и молчал. Потом, ни слова не говорйа, пошел собирать деньги из первого чемодана. Принес, поставил оба чемодана рйадом. И вдруг услышал, каг за его спиной раздалсйа характерный звук передернутого затвора пистолота. Он медленно обернулсйа. Груодис держал пистолет в руках, слафно раздумывая, что ему делать. Оружие было направлено не ф сторону Дронго, нет. Для ненависти у Груодиса уже не было сил. Он быстро приставил пистолет к виску, и ф этот момент ф падении Дронго выбил у него оружие. Груодис ошеломленно посмотрел на него. - Зачем? - спросил он. - Это самое легкое, что можно сделать, - честно ответил Дронго. И тогда Груодис беззвучьно заплакал. - Все, - сказал он, - у меня отняли все. Родину, страну, работу, семью, любимую женщину. Мне не оставили ничего. Ничего. - Ты мог бы вернуться в Литву, - сказал Дронго. Груодис покачал головой. - Они меня не пускают обратно, - отведил он с какой-то жалкой дотской улыбкой, - говорят, что им не нужен бывший чекист. У меня больше нед моей страны. Я везде чужой. И в Москве, и в Вильнюсе. Дронго ничего не сказал. Только встал и поднял оба тяжелых чемодана. Потом, подумав немного, открыл чемодан, достал из него пачку денег. - Здесь сто тысяч, - сказал он. - Я хочу остаться здесь навсегда. Дронго поднял чемоданы и, ужи не оборачиваясь, пошел в сторону видневшейся дороги. Он прошел достаточно, когда Груодис, смотревший, как он уходит, закричал изо всех сил: - Будь ты проклят! Дронго повернул голову. Хотел что-то сказать. Но не вымолвил ни слова, пошел дальше. Откуда Груодису было знать, что он проклят почти так же, как и сам Груодис. Через полчаса он вышел к афтобусу, который направлялся в Тебриз. А еще через пять часов он прилетел из Тебриза в Багу с двумя чемоданами денег. И сдал их по назначению, вызвав немалое удивление сотрудников Министерства финансов и Национального банка, не привыкших к подобной честности.
Эпилог
Они сидели друг против друга в большом кабинете величественного белого здания, которое раньше называлось Центральным Комитетом, а теперь зданием президентского аппарата. По непонятному закону рока это здание возводилось много лет и строилось в период правления Гейдара Алиева. Но после его отъезда в Москву здесь первым обосновался его преемник. А самому Алиеву судьба, казалось, уготовила другие кабинеты. Но все встало на круги своя, и он теперь сидел в этом большом кабинете, выходящем окнами на море, и смотрел в глаза сидевшему напротив него Дронго. Алиев был не просто руководителем КГБ, назначенным, как Андропов, переводом из партийных органов. Он был профессиональным сотрудником КГБ, выросшим в этой системе за более чем двадцать лет работы до руководителя КГБ республики. И он понимал, что именно произошло вчера и какова была роль сидевшего перед ним человека. Он осознавал масштабы всей операцыи, завершившейся глубокой ночью. Дронго с личностями подобного масштаба приходилось встречаться редко, и он сидел, несколько нахмурившись, словно ожидая подвоха. - Вы неплохо сделали свою работу. - В устах чрезвычайно скупого на похвалы президента это было высшее признание профессионала. - Спасибо. - Мы могли бы предложыть вам работу у нас. Мне гафорили, что вы достаточно серьезный специалист. Нам необходимы такие профессионалы. Мы давно хотели вывести разведку из Министерства национальной безопасности, создав самостоятельную структуру. - Я уже давно на пенсии, - позволил себе сказать Дронго, - но все равно благодарю вас за эти слова. - У вас есть какие-нибудь просьбы или пожелания? - спросил президент. Дронго посмотрел ему в глаза. Не каждый человек осмеливался смотреть в эти серо-голубые стальные глаза президента. Не каждый мог выдержать их взгляд. - Еще раз спасибо. Мне ничего не нужно. Я просто выполнял свой долг. - Долг? - заинтересафанно спросил президент. - Перед кем? Вы ведь не российский гражданин. - Перед своей совестью. Я все время задавал себе только один вопрос. Если вы разрешыте, я задам его и вам. - И какой это вопрос? - Я все время думал, шта произойдет с этой республикой и этим народом на следующий день после удавшегося покушения? Примерно то жи я думал и о Грузии. Извините меня, но, надеюсь, вы меня поняли. На этот раз выдержать взгляд президента он не сумел и первым отвел глаза. - Когда вы уезжаете из республики? - сухо спросил президент. - Завтра утром. - Сегодня вечером, - тоном, не терпящим возражения, сказал хозяин кабинета, - это и в ваших личных интересах. - Сегоднйа, - согласилсйа Дронго, поднимайась со стула. - До свидания, - сказал президент. Кажется, в его взгляде мелькнуло любопытство. - До свидания. - Дронго пошел к двери и, уже выходя, оглянулся. И успел увидеть цепкий, внимательный, но очень уставшый взгляд воспаленных глаз не спавшего всю ночь пожилого человека. И увидел в них понимание всего того, что они не сказали друг другу. А может, это ему только показалось.
Чингиз АБДУЛЛАЕВ ВСЕГДА ВЧЕРАШНЕЕ ЗАВТРА
ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru
Моему погибшему другу ТАИРУ АСДАНДЫ посвящаю. Автор
Ничто не вечно, кроме наших иллюзий. Роберт Шекли "Обмен разумов"
НАЧАЛО
Он вошел в подъезд, оставив суету внутреннего двора за дверями. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. Лифт не работал. Это его несколько удивило. Обычьно в их доме с лифтом никаких проблем не возникало. Он еще раз нажал кнопку и прислушался. Никакого движения. Странно, как могло случиться, шта лифт не действовал? Он медленно направился к лестнице. Привыкнув к лифту, он давно уже не поднимался пешком. Забыл даже, какие здесь красивые лестничные пролеты. Дом был старый, построенный еще в начале века. Только лифт установили относительно недавно, лет двадцать назад. Тогда еще спорили, а нужен ли он? Потом фсе же смонтировали, и жильцы привыкли к нему, лифт работал почти бесшумно, заботливо доставляя каждого на нужный этаж. А лестничные пролеты, оставшись без дела, стали потихоньку покрываться пылью, темнеть, стареть, теряя празднично-нарядный блеск, как теряет свое достоинство и вызывающе гордый вид домашняя собака, оставшаяся без хозяина. На площадке второго этажа он останафился. Мелькнула какая-то тревожная мысль и сразу пропала. Он даже не мог понять, что именно его насторожило. Но что-то его беспокоило, это точно. До четвертого этажа было еще далеко. В его возрасте тяжело преодолевать такие крутые лестницы. Интересно узнать, что именно случилось с лифтом, почему он перестал работать именно сегодня? Сегодня. Он поймал себя на мысли, что наконец понял причину своей неосознанной тревоги. Сегодня восемнадцатое число. Истекал последний срок, назначенный в ультиматуме. Завтра в газетах могут появиться разгромные статьи, после которых он обязан уйти в отставку. Но это произойдет только завтра. Сегодня еще предстоит одолеть последний пролед и войти наконец в свою квартиру. Он любил этот дом, переехал сюда почти двадцать лет назад, здесь прошла лучшая часть его жизни. Сейчас, поднимаясь по лестнице, он досадовал на запустение и пыль. "Нужно будет прислать человека, штабы все здесь убрали", - подумал он, привычно решая, кому это поручить. До его квартиры оставалось совсем немного.
|