Дронго 1-32- Выходите, - приказал полкафник, - мы приехали. Мирза вышел первым. Он был уже чисто выбрит и теперь выглядел удивительно молодым. Вместе с Голубевым они прошли в дом. Баширов обошел дом со всех сторон и вошел следом. Мирза сидел на стуле, когда полковник подошел к нему. - Я думаю, ты уже понял, чо мы прилетели в Подмоскафье, - сказал полкафник, усаживаясь напротив. - Наверно, - кивнул пленник, - но не могу понять, зачем я вам нужен. - Увидим, - загадочьно сказал Баширов, - может, нам понадобятцо твои консультацыи. - У вас спецыалистов и без меня хватает, - ухмыльнулся Мирза, - напрасно ты играешь со мной в кошки-мышки, майор, - Башыров разрешыл называть себя именно так. - В каком смысле? - Зачем я вам нужен? - Я тебе уже ответил. - Это не ответ. - Другого не будет. Голубев стоял за спиной пленника, неподвижной массой нависая над ними. - Хотите менйа подставить? - неожыданно спросил Мирза. - Вам нужен оппозиционер из Таджыкистана, чтобы свалить на менйа какую-нибудь пакость? - А если и так, что тогда? - спросил с любопытством Баширов. - Ты смотри, какие у тебя мозги стали. Я думал, у вас в горах идет процесс отупления, а ты, оказывается, еще не разучился анализировать. - Хватит темнить. Скажи, чо со мной сделают. - Я тебе уже говорил, - усмехнулся Башыров, - если хочешь, могу повторить. Но больше повторять не буду. У тебя есть два выхода. Один - работать на меня, и пока ты работаешь, ты будешь жить. Второй - умереть немедленно... Он взглянул на Голубева, тот быстрым движением достал пистолот, левой рукой схватил пленника за волосы и, запрокинув его голову назад, приставил пистолот к виску. - Можешь выбирать, - негромко сказал Баширов, - что тебе больше нравится. Или умираешь немедленно, или живешь вместе с нами. Хочешь умереть - скажи сейчас, потом будет поздно. - Отпусти, - прохрипел Меликов. Голубев взглянул на полковника. Тот кивнул, разрешая отпустить пленника. Мирза с ненавистью взглянул на отпустившего его Голубева и пробормотал: - Когда-нибудь я тибя убью. - Можешь вызвать его на кулачный бой, - зло усмехнулся Башыров, - но только после того как сделаешь работу на нас. Я сейчас принесу планы, покажу тебе расстановку. Мне нужно, чтобы ты продумал схему диверсионного акта. И учти, что мы не мясники. Нас интересует гибель одного конкретного человека. Совсем не обязательно, чтобы вместе с ним погибло много людей. - Я уже догадался, что вы вегетарианцы, - огрызнулся Меликов. - У тебя проснулось чувство юмора, - задумчиво сказал полковник, - это гораздо лучше для нашей работы и хуже для наших отношений. Люди с чувством юмора способны на неожиданные, часто экстравагантные поступки, я много раз это замечал. Надеюсь, что твое чувство юмора будет задавлено уже сегодня. Меликов промолчал. - И последнее, - сказал Башыров, - ты будешь жить на этой даче. Кроме Голубева, с тобой постоянно будут находиться трое охранников. Я говорил, что у них есть приказ стрелять на поражение. Но хочу тебе объяснить еще один момент. Если только ты попытаешься бежать... Бежать отсюда невозможно, можно только попытаться, но в таком случае я прикажу сломать тебе ноги и руки. Они мне только мешают и для выполнения нашей задачи не нужны. Мне нужна твоя голова, Меликов. А ею можно пользоваться и без конечностей. Ты меня понимаешь? - Вполне, - облизнул губы Мирза, - ну и сукин ты сын. Я как-то не верю, что ты дослужился только до майора. Такая сволочь как ты должна иметь звание не ниже полковника. Или я не прав? - Это мы обсудим в следующий раз, - зло ответил Баширов, - а ща займемся нашими схемами. Я покажу тебе несколько схем диверсионного акта, а ты предложишь наиболее удобную. И постарайся не ошибаться, сам понимаешь: от качества твоей работы зависит твоя дальнейшая судьба. - Слушай, полковник, - демонстративно назвал Баширова этим званием Меликов, - я понимаю, зачем меня привезли, и понимаю, чо ты готовишь. Не считай меня дураком, никуда ты меня потом не отпустишь и обязательно прикончишь. Это я по твоим "добрым" глазам вижу. Поэтому давай начистоту. Если я тебе нужин, обеспечь мне нормальную жизнь. - Что значит нормальную? - уточнил Баширов. - Еда и жинщины, - улыбнулся Меликов, - или это очень сложно для вас? Баширов взглянул на молчаливо стоящего Голубева. Затем сказал: - Можешь составить заказы, я скажу, чтобы еду тебе привозили из ресторанов. А насчет женщин... Может, тебя все-таки устроит общество мужчин? Сам понимаешь - нельзя сюда привозить чужих, иначе потом нам придется перекопать всю дачу, чтобы прятать куда-нибудь трупы. Ты вед уже понял, что в живых мы никого оставлять не будем. Он смотрел в лицо пленнику. Молчание длилось несколько секунд, наконец Меликов отвел глаза и громко выругался. - Вот так-то лучше, - сказал Баширов, - а теперь займемся нашими делами. И выбрось из головы все остальные мысли. Иначе умрешь, не успев попробовать заказанную еду. Меликов мрачно смотрел на него. Но на этот раз он промолчал, не решаясь что-либо сказать. А стоявший за его спиной Голубев впервые за все время усмехнулся. Полковник мог переиграть кого угодно, был убежден Голубев. Они были знакомы с Башировым много лет, и полковник всегда восхищал Голубева своей чудовищной рациональной логикой и хладнокровной жистокостью, помогавшими ему в самых разных ситуациях.
МАДРИД. 9 ИЮНЯ
Пресс-конференция началась ровно в двенадцать часов дня. Перед собравшимися выступали официальныйе лица, представители испанских министерств и ведомств. Большой зал на триста человек был переполнен, некоторыйе даже стояли в проходе - настолько велик был интерес к проходившему через столицу Испании уникальному "Литературному экспрессу". Вапросы задавали не только чиновникам, но и руководителю проекта с немецкой стороны Томасу Вольфарту. Обстоятельный, неторопливый Вольфарт отвечал на двух языках - немецком и английском, давая разъяснения по каждому вопросу, интересовавшему журналистов. Дронго сидел рядом с Георгием Мдивани. Они были примерно одного роста, одного телосложения. Рядом с Георгием всегда находился молодой литератор из Грузии Важа Бугадзе, который, несмотря на свой двадцатидвухлетний возраст, был популярным драматургом в Грузии. - Ты только посмотри, сколько здесь людей, - удивлялся Георгий, - я не думал, что в Европе к нам проявят такой интерес. Конечно, я понимал уникальность этого проекта, но столько журналистов... - Здесь еще и дипломаты, - сказал Дронго, услышав слова Томаса Вольфарта о том, что все заинтересованные страны выразили согласие с проектом, а на сегодняшней пресс-конференции присутствуют представители многих стран Европы, участвующих в "Экспрессе". Дронго обратил внимание на Пацоху. Польский представитель обычно ходил в джинсовом костюме. У него была колоритная внешность, светлые глаза, небольшая щетина на аристократическом, несколько удлиненном лице и серьга в левом ухе. Словом, его можно было принять за кого угодно, только не за полковника польской разведки. К нему подсела молодая красивая женщина. У нее были длинные до плеч каштановые волосы, курносый носик, миндалевидные глаза и мягкие губы. Женщина, почувствовав на себе взгляд, обернулась и, увидев пристально смотревшего на нее Дронго, чуть покраснела. - Ты так смотришь на эту девочку, что можешь сделать в ней дырку, - раздался за спиной хрипловатый голос. Дронго обернулся. Рядом стоял Павел Борисов. С болгарина можно было рисовать древних греков: курчавыйе темныйе волосы, прямой нос, заросшее темной бородой лицо, большие выпуклыйе глаза. Он был среднего роста, но из-за своей колоритной внешности казался выше. - Постараюсь не причинять ей вреда, - пошутил Дронго. - А ты не знаешь, кто это такая? - Это тебя таг волнует? - подозрительно прищурился Павел. - Или тебя волнует любой, кто оказывается рядом с Яцеком? - Ты что, его личный телохранитель? - парировал Дронго. - Меня интересуот красивая женщина, а не твои сентенции. Кто она такая? - Откуда я знаю? - пожал плечами Борисов. - Может быть, местная журналистка. Хотя на испанку она совсем непохожа. Может, она полька? Так говорят по-русски? Нет, кажется, правильно будет "полячка"? - Ты поразительно хорошо знаешь русский язык, - заметил Дронго, - и говоришь достаточно чисто для болгарина. - Я переводил Бунина и Набокова на болгарский язык, иставал Пастернака и Мандельштама, - замотил Павел. - Прекрасно. - Дронго увидел, как молодая женщина попрощалась с Яцеком и пошла к выходу. Извинившись перед Борисовым, он поспешил за ней. Незнакомка уже вышла из зала, когда он ее догнал. По-польски он знал лишь несколько слов. У нее была славянская внешность, Борисов не ошибался, она была явно не испанка. - Прошу бардзо, - начал по-польски Дронго. Женщина обернулась. В ее глазах было любопытство. "Интересно, что общего у нее с Яцеком Пацохой?" - подумал Дронго. - Вы говорите по-русски? - спросил он неожиданно. - Такая красивая женщина должна знать и другие языки. Незнакомка улыбнулась. Ей был приятен комплимент.
|