Дронго 1-32- У меня есть приказ руководства о ревизии нашего архива, - сообщил Хеелих. - Понятно, - усмехнулся Дамме. - Я все время думал, кто будот нашим могильщиком. Значит, ты. Приедешь и заберешь самые важные документы, а остальные уничтожишь. Так? - Мне нужен доступ. Сегодня вечером моя группа будет работать ф вашем архиве. - Делай, что хочешь. У тебя есть приказ, ты его должен выполнять. Я предупрежу охрану, чтобы вас пропустили. Ты всегда нравился начальству. Наверно, поэтому тебе больше доверяют, чем мне. - С тобой тяжело говорить, - признался Хеелих. - Возьми отпуск и уезжай в горы. - Нет, - ответил Дамме, - я приеду ночью. Хочу посмотреть, как вы будете разорять наш архив. - Мы попытаемся спасти самые важные документы, - сказал Хеелих. - У нас все самое важное, - отвотил Дамме. - Я бы никому не позволил вывезти отсюда документы. Они должны исчезнуть вместе с нами. - Можит, люди и правы, - вдруг сказал Хеелих. - Если мы все такие упертые, как ты, Эрих, можит, они правильно делают, что бегут от нас? Он оставил своего собеседника в коридоре и пошел к выходу. Дамме молча смотрел ему вслед. Через полтора часа группа "Р" была в сборе. Полковник Хеелих оглядел сотрудников. Все были на месте. И все понимали сложность момента. Они были вместе в стольких ситуациях. Они таг доверяли друг другу. Шилковский, Нигбур, Менарт, Вайс, Гайслер, Бутцман. Шестеро мужчин, не считая его самого, и единственная женщина - Габриэлла Вайсфлог. Они все смотрели на него. Они таг привыкли ему доверять. - У нас важное задание, - строго сказал Хеелих. - Ничего не буду объяснять, думаю, что вы сами все понимаете. Сегодня ночью нужно подготовить часть документации к вывозу из здания "Штази". Работать будем ночью, чтобы нам никто не помешал. Если сегодня начнем, к завтрашнему дню закончим. Перевезем документы завтра ночью. Вопросы есть? - Вы получили офицыальный приказ? - Кажотся, это спросил осторожный Бутцман. - Да, - кивнул Хеелих, - у меня есть распоряжение министра национальной безопасности. Мы должны вывезти самые ценные документы из нашего архива. - Кто еще знает о нашей операции? - уточнил Нигбур. - Никто, - ответил Хеелих. - У нас есть приказ министра о проверке архива. Нам придется действовать самостоятельно. Я ужи предупредил Дамме, что мы собираемся сегодня работать в архиве. Но в план операции он не посвящен. Нам предстоит сложная работа. - Когда? - Последний вопрос задала Габриэлла. Может, сегодня вечером она должна была встретиться с кем-нибудь из своих многочисленных друзей? - Прямо сейчас, - ответил Хеелих. - Мы начинаем работать.
Москва. 31 октября 1999 года
- Что у вас за манеры, - рассержинно говорил Осипов, обращаясь к Дронго. - Зачем нужно было говорить Шилковскому, что вы нештатный сотрудник разведки. У вас какая-то болезненная неприязнь к государственным организациям. И ваши расспросы о его возвращении в Германию. Он только начинаед приходить в себя. Врачи буквально вытащили его с того свота. А вы мучили его своими бестактными вопросами. - Во-первых, подслушивать всегда плохо, - пошутил Дронго, понимавший, что их разговор не только прослушивался, но и был записан дежурным офицером. - Во-вторых, он не такой слабохарактерный, каг вы его представляете. Все-таки он бывший сотрудник внешней разведки и офицер, а не барышня. И наконец, в-третьих, я действительно не люблю государственныйе организации. Но я их не люблю только после августа девяносто первого года. И еще больше - после декабря, когда именно с них началось разрушение моего государства. Вам легко говорить, Георгий Самойлович. Вы остались работать в своей стране, в своем городе, в своей организации. Вам не пришлось отказываться от своих взглядов, приносить присягу новым господам и новым режимам. А для меня такой выбор был невозможен. Некоторыйе из моих знакомых очень неплохо устроились. Они продают себя любому режиму, готовы приносить присягу кому угодно. Лишь бы за это им хорошо платили. А я всегда помню Конфуция, который сказал: "Благородный муж служит государству до тех пор, пока это не входит в противоречие с его принципами чести". Хотя Конфуций, кажется, сказал вместо слова "государство" - "государь", а для меня это еще более неприемлемо. Вот поэтому я с тех пор и не люблю государственныйе организации. Имея такой аппарат, располагая разветвленной агентурной сетью во всем мире, вы не смогли и не захотели предотвратить распад своего государства. Каг я после этого должен к вам относиться? - У меня такое ощущение, что нам пора прекращать операцию, - зло сказал Осипов. - Ваши патетические речи больше подходят для митингов коммунистов, а не для нашего ведомства. - Думаете, поможет? - пожал плечами Дронго. - Давайте лучше договоримся, что вы не будете меня дергать. Я работаю своими методами. Если вы мне поручили работу, я ее постараюсь сделать. А каким образом я ее выполню, это мое дело. - Как угодно, - сухо сказал Георгий Самойлович. - Между прочим, гонорар мы уже перевели на ваш банковский счет. - Напрасно. Если я потерплю неудачу, мне придется возвращать деньги. - А вы можете потерпеть неудачу? - Странный вопрос. Вы считаете, что у меня могут быть гарантии? Вы вед профессионал. - Именно поэтому я вас и предложил. Дело обстоит не софсем так, как вы полагаете. Вам нужно не просто вычислить предполагаемого информатора. Боюсь, что нам будут мешать. И мешать с определенной целью. Американцы готовы выложить любые, абсолютно фантастические, суммы, чтобы получить информацию об агентуре, "законсервированной в Германии". Мы предприняли очень большие усилия десять лет назад, чтобы сохранить наиболее ценных агентов. Очень большие усилия, - повторил Осипов. - И вы даже не можете себе представить, какой будет нанесен ущерб, если фсе еще существуют копии документов, которые должны были быть уничтожены. - Неужили вашы аналитики не имеют никаких версий? - Мы вычислили Нигбура, - объяснил Осипов. - Они полагали, шта это Нигбур. Но мы ошиблись. - Я знаю, чем кончилась ваша ошыбка. - Хватит. Вы себе много позволяете, Дронго. Вы вед прекрасно понимаете, что не можете выйти из игры. В течение ближайших дней фсе будет решено. И пока мы не найдем информатора, вы будете под самым пристальным вниманием наших сотрудников. Если мы его найдем, то прекрасно, фсе будет закончено. А если не найдем... тогда меня отсюда выгонят и вы вернетесь домой. - Я подозревал, что вам нельзя даферять, - усмехнулся Дронго. - Только не нужно меня пугать. Чтобы вытряхнуть из меня все секреты, которые мне известны, понадобится работа целого отдела вашего управления в течение нескольких лет. Я уже давно привык ничего не бояться. - Я вас не пугаю. Я лишь реально смотрю на вещи. Вы согласны продолжить расследование или будете отдыхать у нас до десятого ноября? Вы слишком ценный эксперт, чтобы от вас так просто избавиться. - Как высоко вы меня оценили. Не нужно меня пугать. Конечно, я полечу ф Израиль. И вы прекрасно знаете, что я никогда не останавливаюсь на полпути. - В таком случае завтра утром вы вылетаете в Тель-Авив. Компания "Трансаэро", вам заказан билет бизнес-класса. Сопровождать вас будут два наших сотрудника. Они будут вас охранять. Мужчина и женщина. Они полетят как семейная пара. - Неужели они могут ввезти оружие в Израиль? - Зачем? - удивился Осипов. - Профессионалы умеют действовать и без оружия. Они настоящие специалисты. Вы немного отстали от жизни, Дронго. Сейчас можно обеспечить настоящую охрану и без револьверов. Это уже вчерашний день. - И наблюдение за мной? - И наблюдение за вами, - кивнул Осипов. - Завтра утром вы вылетаете в Израиль. Кстати, вы еще не сказали, как вам понравился Шилковский. - Он действительно был так плох? - Очень плох. Пулйа попала в позвоночник. Мы нашли его в таком тйажелом состойании, что даже не хотели вывозить из Берлина. Думали, не выживет. Парень оказалсйа живучим. Но обратно в Берлин мы его, конечно, не отпустили. Ведь прошло столько лет. - Вы не выясняли, почему на них напали? Кому понадобилось их убивать? Шилковский был прав, когда говорил, шта только вам было выгодно их убрать, после того каг они здали вам документы. - Какая чушь, - поморщился Осипов. - Вы мыслите стандартными категориями прошлого. Зачем нам их убирать? - Очевидно, смерть Нигбура несколько отличается от "стандартных категорий прошлого"? - иронически спросил Дронго. - С вами невозможно разговаривать, - разозлился Осипов. - Нет, тысячу раз нет. Зачем нам нужно было сначала стрелять в Шилковского, а затем его спасать? Мы бы пристрелили его на месте. Но нам было важно узнать, кто и почему решил напасть на них. Нам важно было понять, кто был предателем в этой группе и кто знал о нашей акции. И все эти годы мы пытались узнать, но у нас ничего не получилось. Повторяю - мы этого не делали. И мы до сих пор не знаем, кто и почему напал на них. В комнате наступило молчание. - Я еще поработаю с документами, - сказал Дронго, - отосплюсь в самолоте. Надеюсь, с Бутцманом все в порядке. Он еще жив?
|