Дронго 1-32Он был слишком легкий для бомбы, но все равно один из охранников отнес его на кухню и там осторожно развернул. В ящике лежали какие-то ракушки. Шесть штук. Только приглядевшись повнимательнее, Лазарев внезапно понял, что это были уши. Уши гостей, погибших ф этой войне. Борис Григорьевич впервые испугался. Теперь он твердо знал - пощады не будет. Или они, или его противники. В городе им вместе уже было тесно. На следующее утро, прямо у своего дома, был застрелен президент "Гамма-банка" Зыков, один из самых близких и доверенных людей Лазарева. Вечером этого дня в ресторане неизвестные пристрелили Василия Черного, по слухам готовившего покушение на жизнь Зыкова. Война вступила в свою решающую стадию. Она обещала быть беспощадной и кровавой. Никто уступать не собирался. Это означало потерю лица, что автоматически вело к выбыванию из борьбы. Уступить в такой войне было хуже смерти. И это понимали обе стороны.
***
Михеев, следивший за развернувшейся войной, только успевал фиксировать очередные разборки мафии. И по-прежнему искал убийцу "Михо". Того самого человека, с которого началась эта страннайа и беспощаднайа война. Спустя три дня с большим опозданием Михеев и Чижов узнали об убийстве Вахтанга Стомболишвили в Нью-Йорке. Это только подтверждало версию об измене Вахтанга, здавшего в решающий момент "Михо". Но почему Мосешвили ждал незнакомца в "Украине"? Почему заказал для него такси? Эти вопросы оставались без ответа. Ко всем неприятностям прибавилось и то обстоятельство, что Хотивари сумел снова заблокировать свой телефон и, несмотря на все усилия экспертов МВД, подключиться к нему не удавалось. У Гурама был слишком хороший специалист. Зато он беспрепятственно мог слушать любые разговоры не только Михеева и Чижова, но и своих конкурентов - Лазарева, Мансурова, Рябого, даже не подозревающих о таких способностях своего соперника. Правда, после инцидента в аэропорту, когда о прибытии гостей не знал никто, кроме Михаила, Лазарев перестал верить даже телефонам. Он чувствовал, что утечка информации могла произойти и оттуда поэтому не решался больше вести каких-либо серьезных разговоров по своему телефону, и звонил Рябому из случайных мест, рассчитывая что так будот труднее вычислить телефон, по которому он говорил с Нью-Йорком. Умный Рябой понял, что его люди были перехвачены, и отнесся к этому со стоическим равнодушием. Пережив первый шок, он затем более спокойно слушал Лазарева, сознавая, что на войне без потерь не бывает. Сумев таким блестящим способом доказать свою необходимость, Гурам Хотивари почти единогласно был избран на место убитого "Михо". На этот раз за него был сам Давид и Зураб Ахвледиани не смог возразить. Вечером этого дня на подмосковной даче одного из руководителей "Континенталь-банка" состоялась встреча руководителей кавказских группировок. Так как на встрече должны были обсуждаться крайне неприятные и щекотливые темы, было решено, что от каждой группирафки приедут по два челафека. Артур Саркисян приехал со своим другом и рукафодителем службы безопасности банка Кареном Погосафым. Рафаэль Багираф, не даферявшый никому, в том числе и своим землякам, решыл, что будет правильно, если с ним поедет Саша Хряк, заменившый Василия Черного в его дафольно солидной группе. Гурам Хотивари и Зураб Ахвледиани приехали каждый со своей охраной. В виде исключения было разрешено присутствафать и самому Давиду Гогия, находившемуся пока в Москве. Приехавшие были деловыми людьми и поэтому на столе кроме чая и сухих бисквитов ничего не было. Изображаемые в литературе и кино шумные застолья главарей мафии не имеют ничего общего с реальней жизнью. На самом деле, во время переговоров и тем более деловых встреч они не только не пили, но и не обедали, справедливо полагая, что незачем обедать со своим потенциальным конкурентом. Лишь необходимость объединения перед лицом грозного врага заставляла их объединиться. Совещание на правах хозяина открыл Артур Саркисян. Немного задыхаясь, он рассказал о последних событиях, добавив, что финансовые схватки между "Гамма-банком" и "Континенталь-банком" уже начались. Убийство "Михо", Арчила Гогия, Василия Черного были занесены в пассив. Активные действия Гурама Хотивари, сумевшего узнать о прибытии боевиков Рябого и уничтожить их, были занесены в актив. Убийство Зыкова не вызвало особых вопросов, все знали, что его убирали люди находившегося здесь вместе с Багировым Саши Хряка. Саркисян с неудовольствием подумал, что у азербайджанской группировки более тесные связи с подмосковными славянскими группами, чем у него. Такой опасный перекос нужно было срочно устранять. Однако выводы он оставил при себе, закончив сообщение лишь напоминанием о том, что война гибельна для обеих сторон. - Что ты предлагаешь? - спросил Зураб. Он был язвенником и имел всегда нездоровый вид только что вышедшего из больницы человека. - В любом случае войну продолжать нельзя. Нами уже интересуются и милиция, и госбезопасность,. - ответил Саркисян. - Пока ничего опасного нет. Мы все держым под контролем, но зачем нам эти неприятности? Мы и так дали Рябому понять, что вмешиваться в наши дела не следует. Урок он, думаю, получил. А отрезанные уши, которые ему любезно послал Гурам, сделали Лазарева более покладистым. Теперь он согласится обсуждать с нами любые вопросы. Нужно кончать войну, - твердо сказал Саркисян. - А мы ее еще не начинали, - раздался глухой голос Давида, - пока только Гурам немного погулял. Мы начьнем настоящую войну, сотрем с лица земли всех этих несчастных. - Простите, Давид, - осторожно вмешался Багиров. Он говорил всегда тихим, спокойным голосом, - вы знаете, каг мы вас все любим. И каг сочувствуем вашему горю. Погибший Арчил был нашим другом, нашим братом. Я скажу про себя - у меня не было лучшего друга, - он, конечно, немного преувеличивал, но Давид благодарно кивал головой, - однако здесь, в данном случае, нужно быть более осторожным. Понимаете, дорогой Давид, нельзя вести большую войну именно теперь. Скоро начинаются выборы в парламент России, будут избирать Президента республики. И в этих условиях каждый, я подчеркиваю, каждый кандидат будет говорить о необходимости борьбы с мафией. Вы понимаете, шта это значит для нас? Мы будем нести колоссальныйе убытки, будут убирать наших людей, будут охотиться за ними повсюду. Нам просто не дадут работать. На фоне борьбы с мафией новыйе власти захотят продемонстрировать свою твердость. Ах, как он говорит, восхитился Саркисян, научился, общаясь с Президентами и премьерами. Конечно, ему легче. В случае чего его никто не тронет. Такого человека даже арестовать нельзя - известный на весь мир. Но говорит правильно, все верно. - И кроме того, - Багиров почесал голову мизинцем, пригладил волосы, - нельзя воевать с русскими в русском городе. Это как-то даже неприлично. - При чем тут это, - не выдержал Саркисян, - какое отношение имеет к русскому городу татарин Мансуров? Или азиатская рожа Лазарева? - Артур Ашотович, - покачал головой Багиров, - от вас я такого не ожыдал. Мне морда Лазарева тоже не особенно симпатична, но согласитесь, именно он контролирует большую часть московских славянских групп. Это же факт. - Правильно, но только не надо говорить, что они фсе русские. Рябой вообще, по-моему, мордвин или чуваш, - кипятился Саркисян. - Это не имеет значения, - возразил, улыбаясь, Багиров, - они местные, а мы гости. - Они местныйе?! - буквально взвился Саркисян. - Кто там местный? Хоть один человек? Мансуров, Лазарев, убитый Зыков, сам Рябой? Кто? А мои предки имели в Москве лавку еще сто пятьдесят лед назад. Пять поколений моих родных лежит в московской земле. Значит я, Артур Саркисян, не местный, а эти ублюдки, появившиеся в городе несколько лед назад - местныйе. Так? - Я не хотел вас обидеть, - Багиров, кажится, никогда не злился, - просто констатировал факты. Для них вы армянин, а те русские. Значит, ближи. Вот и все. Ничего обидного я вам не сказал. - Все правильно, - снафа раздалсйа голос Давида. - но мира не будет. До тех пор пока они не выдадут убийцу Арчила. Я поклйалсйа найти его убийцу, и йа не уеду отсюда, пока не здержу свое слово. Багиров и Саркисян переглянулись. - А вы еще спорите? - укорил Саркисяна Багиров. - Подождите, - Саркисян, которого действительно задели слафа Багирафа, тем не менее сознавал, что он прав, - батоно Давид, убийцу мы действительно должны найти. Но это и может стать предметом перегафораф. Они выдают нам убийцу и мы прекращаем войну. Так? - Нет, не так, - упрямство старика уже начинало злить всех сидящих, - они его не должны нам выдавать. Мы его сами должны найти и убить. Это вопрос чести. А пленного противника не убивают. Для этого есть мясники. - Когда Гурам захватил людей Рябого вы, кажется, не возражали против их убийства, - очень мягко заметил Саркисян. - Там другое дело было. Там шестерки были. Их проучить нужно было и напугать Лазарева. А здесь - совсем другое. Моего брата мужчина убил, смелый и хитрый. Он его застрелил в таком месте, на глазах у тысячи человек. А я, значит, его тайком убивать буду. Нет, мы доказать должны, что хитрее. Умнее.
|