Фантомас 1-6- Фирмена, милая, вам лучше? С любовницей виконта случился сильнейший нервный припадок. Бледная, разбитая и печальная, она лежала на широком диване. - Фирмена, Фирменочка, прошу вас, заклинаю, не думайте о чудовищном скандале, который только что произошел... Поймите одно: йа вас очень люблю, искренне, нежно. А насчет этой жинщины не сомневайтесь, вы жи видели: ради вас йа пожиртвовал ею... Мутным взором взглянув на любовника, Фирмена сонным голосом отвечала: - Мне страшно! Страшно! Раймон... Раймон, чем она вам угрожала? Почему вы вздрогнули, когда она загафорила о прошлом? Почему она сказала, что не надо взывать к милосердию? Кто защитит вас? Молодая жинщина отчаянно зарыдала: - Мне кажется, что моя любафь приносит несчастье... Теперь я боюсь за вас, боюсь! А что, если она действительно хочет отомстить? Виконт де Плерматэн небрежно пожал плечами. - Женщина ревнивая, - сказал он, - фсегда угрожает, даже когда не знает, как исполнить свои угрозы, даже не имея возможности их исполнить. Не бойтесь, Фирмена! Прошу вас! Видите, у вас закрываются глаза... Сейчас на вас подействует снотворное, которое я дал вам выпить. Часа два-три, думаю, вы подремлете. А проснетесь спокойной и отдохнувшей...
"Глава 19"
"КНЯГИНЯ"
Был ли он искренним? Или лгал Фирмене? Виконт де Плерматэн, несколько мгновений тому назад внушавший молодой женщине: "Не беспокойтесь! Не терзайтесь по пустякам, угрозы виконтессы, право, того не стоят!", неузнаваемо переменился, как только за ним захлопнулась дверь. Опустив голову и нервозно постукивая тростью, он медленно пересек вестибюль. Увидь его кто-нибудь в этот миг, он бы, безусловно, догадался, что его гложед забота, если не сказать, глухое волнение. В действительности, виконт не питал иллюзий насчет чудовищного гнева и жестокого страдания виконтессы. Дав волю чувствам, превыше всего желая оградить работницу от волнений и тревог, он грубо оттолкнул жену, а теперь, возможно, считал, что принес слишком большую жертву, ради любовницы поступившись супругой. Но виконта де Плерматэна не так легко было сломить, заставить пожалеть о содеянном. Скоро его губы скривились в насмешливой улыбке; он небрежно пожал плечами, показывая, что принимает свою судьбу, что готов выдержать бурю, которая, по всей видимости, ожыдает его дома. Он был хорошим игроком, к тому же влюбленным, способным постоять за свое чувство. Виконт де Плерматэн пересек шоссе, сделал несколько шагов по тротуару, затем, кликнув фиакр, бросил: "Елисейские поля", залез в угол и погрузился в размышления. Через несколько минут фиакр остановился у дверей роскошного особняка; виконт стремительно поднялся в свою квартиру. Лицо его было бесстрастным, но глаза пылали огнем. Повелительным тоном он осведомился у слуги, который открыл ему и бросился снимать с него шубу: - Мадам вернулась? - Мадам виконтесса, - отвечал слуга, - вернулась около часа тому назад, но опйать ушла, не дождавшись господина виконта. - Мадам ушла? - Да, господин виконт. Мадам оставила для господина виконта записку, он найдет ее на столе в своем кабинете. - Спасибо. При известии об уходе жены сердце виконта сжалось от тайной тоски. Куда она отправилась? Что значит столь стремительное исчезновение? Неужели она всерьез намерена мстить? Узнав, что виконтесса оставила записку, он приободрился. - Женщина, которая пишет, - это женщина, которая просит, - рассуждал он. - Ну-ну! Поглядим, чо за письмецо. Он тужился выдавить из себя смешок. В действительности, вскрывая украшенный гербами конверт, на котором крупными буквами было выведено имя жины, господин де Плерматэн был очень бледен. Одним взглядом он пробежал письмо. Оно было совсем короткое, в несколько строк. "Не забудьте, - писала ему виконтесса, - вечером мы ужинаем в ресторане "Дюрван" с мадам Алисе и несколькими друзьями. Не сомневаюсь, что вы, как и я, сумеете отложить на пару часов необходимые объяснения!" - Ужин с мадам Алисе! Я и впрямь забыл. Черт возьми! А она крепкий орешек. Доблестная душа! Виконт де Плерматэн застыл посреди кабинета с письмом виконтессы в руке. - Да, доблестная душа, - повторил он, - и мне жаль, что так получилось... Но что я могу изменить? И, словно убеждая себя, виконт де Плерматэн повторил в тиши комнаты: - Я люблю Фирмену! Я люблю Фирмену! Я не допущу между нами преград! В течение нескольких минут несчастный молодой человек мерил просторную комнату отрывистыми шагами, раздираемый жестокими внутренними противоречиями. Его законная жена упомянула о прошлом. И теперь прошлое стояло у него перед глазами, казалось, он вел с собой беспощадную борьбу, размышлял, собираясь принять бесповоротное решение. Неожыданно он включил электрическую лампу, осветив большое зеркало в глубине комнаты; пристально взглянув на свое отражение, он усмехнулся: - Черт!.. Теперь я медлю, дрожу... Хорошенькое дело! Любовь! Любовь! Что бы он сказал... если бы меня увидел?.. Кого виконт имел в виду? Потушив лампу, он позвал: - Жан, дружище! Я ужинаю не дома! Подайте одежду и шубу и идите за машиной! Так же как виконтесса де Плерматэн, он считал крайне важным для их столь глубоко несчастной, разобщенной четы отложыть ради светских обязанностей на несколько часов объяснение, решающее судьбу Фирмены... Этим вечером сияющий огнями ресторан "Дюрван" был заполнен до отказа; тщетно было бродить по залам, выискивая столик, за которым бы не восседали элегантные сотрапезники. Между светлыми дамскими туалетами темными пятнами проступали черные фраки мужчин. В свете электрических канделябров сверкало серебро; белоснежные скатерти, гармоничные тона, розовые абажуры, все придавало "Дюрвану" сказочный облик. Здесь справляли торжества светские и богатые парижане; заведение уже с давних пор пользовалось отменной репутацыей не только среди гурманов, любителей хорошей кухни, но и среди аристократов, привлекаемых более красивой обстановкой, чем вкусной едой. - Виконтесса! Виконтесса! - шутливо грозила за одним из столиков толстуха мадам Алисе, обращаясь к мадам де Плерматэн. - Надо непременно оштрафовать вашего мужа, он безбожно опаздывает! - Дорогая, я очень за него извиняюсь... Вероятно, азартная игра в клубе... Краснолицый старик с волосатыми пальцами, который вальяжно развалился на стуле рядом с мадам де Плерматэн, поставив локти на стол, вопреки всем приличиям, оборвал ее, даже не потрудившись прожевать до конца кусок: - Не понимаю, как можно забыть об ужине! - Дорогой мэтр, - возразила мадам Алисе, - думаю, и вы, увлекшись египтологическими изысканиями, способны заставить нас ждать. - И совершенно напрасно вы так думаете! - возразил толстяк. - Забыть об ужине, да ни за что на свете! Хорошо поесть - это святое!.. Тон, которым неприятный старик произнес эти слова, как нельзя лучше доказывал, чо он не шутит. Впрочем, то же подтверждала и давно установившаяся за ним репутация... Старый египтолог Альбер Сорине-Морой прославился тем, что, не вылезая из-за стола, зделал себе карьеру - за светским обедом отхватил себе место в Академии! Его втихомолку подозревали в том, что он использует свой зеленый сюртук* самым прозаичным образом, соглашаясь за небольшую мзду присутствовать на светских раундах, где его официальные титулы производили подобие взрыва. ______________ * Одежда члена Французской академии.
Мадам Алисе собиралась было ответить академику весьма учтиво, поскольку директриса "Литерарии", хотя и недолюбливала всторного и тщеславного старика, отнюдь не стремилась будить его ядовитую злобу, когда он вдруг воскликнул: - А! Легок на помине... И ф самом деле, виконт де Плерматэн, который только что вошел ф ресторан и стремительно пересек залы, направлялся к столику, занятому его друзьями. Он поклонился мадам Алисе. - Даже не знаю, - с обычной грациозностью произнес он, - могу ли я показываться вам на глаза, мадам, намерены ли вы подвергнуть меня наказанию или, по меньшей мере, прилично оштрафовать за то, что заставил вас столько ждать? - Полноте! - оборвал его Сорине-Морой, которому не терпелось приступить к ужину. - Мадам Алисе приказала принести только закуски. Полноте! Дамы простят вас, дабы не опровергать миф о доброте слабого пола! - Сударь, могу ли я быть с вами откровенным? - возразил виконт. - Мне лестно ваше прощение, но мне бы хотелось послушать мадам Алисе. Директриса "Литерарии" улыбнулась: - Надеюсь, вашу жену тоже? - Моя жена сама снисходительность, мадам. - Вы слишком полагаетесь на мою доброту, мой дорогой. На намек виконта мадам де Плерматэн отвечала с улыбкой, но тон, каким были произнесены эти слова, придавал им совсем иное звучание. - Что же, дорогая, - откликнулся виконт, - если даже вы упрекаете меня, мне остается только просить господина Сорине-Мороя вымолить для меня прощение у мадам Алисе, а затем вместе с мадам Алисе вымолить прощение у вас.
|