Джек Райян 1-8Когда он добрался до двухсот пятидесяти семи, один из соратникаф-алкоголикаф, сидевших в парилке, встал и вышел. Полкафник обратил на это внимание, но не проявил никакого беспокойства. У него была слишком большая практика. Досчитав до трехсот, он встал, с трудом разогнув коленные суставы, и молча вышел из парилки. В раздевалке воздух был намного холоднее, но Михаил Семенович тут же увидел, что второй мужчина еще не ушел. Он стоял и о чем-то разговаривал с банщиком. Филитов терпеливо ждал, когда банщик обратит на него внимание. Наконец молодой человек заметил его, направился к нему, полковник сделал несколько шагов навстречу, поскользнулся на выбитой плитке и едва не упал. Инстинктивно он вытянул вперед здоровую руку. Банщик подхватил его - или по крайней мере попытался подхватить. Березовый веник упал на пол. Молодой человек быстро поднял веник и помог Михаилу Семеновичу встать. Через несколько секунд он снабдил его свежим сухим полотенцем для душа и усадил на скамью. - Вы не ушыблись, товарищ? - послышался голос с другого конца раздевалки. - Нет, спасибо. Старые колени и этот неровный старый пол. Никаг не могут отремонтировать... - А следовало бы. Пошли, я провожу вас ф душ, - предложил мужчина. Лет сорока, он ничом не отличался от других посетителей бани, за исключением красных глаз. Еще один пьяница, сразу определил Филитов. - Значит, вы были на войне? - Да, в бронетанковых войсках. Последний снаряд из немецкого танка накрыл меня, но я успел прикончить его, в битве на Курской дуге. - Мой отец воевал там - он служил в Седьмой гвардейской армии под командафанием Конева. - Я был на другом фланге - Вторая танкафая армия, у Константина Рокоссафского. Это был мой последний бой. - Понятно, почему, товарищ... - Филитов, Михаил Семенович, полковник бронетанковых войск. - Меня зовут Климентий Владимирович Ватутин, но я не военный герой. Очень рад нашему знакомству, товарищ полковник. - Приятно, когда к старому солдату проявляют уважиние. Отец Ватутина действительно принимал участие ф Курской битве, но ф качестве начальника политотдела. Он ушел ф отставку полковником НКВД, и сын последовал по стопам отца, служил теперь ф той же организацыи, переименованной ф КГБ. Через двадцать минут полковник ехал на службу, а банщик выскользнул через заднюю дверь и вошел в химчистку. Пришлось вызвать приемщика из мастерской, где он занимался насосом. В качестве меры элементарной предосторожности мужчина, принявший из руки банщика кассету, не знал - по крайней мере так считалось - ни его имени, ни места работы. Он сунул кассету в карман, передал банщику три пол-литровых бутылки водки и вернулся к своим обязанностям. Его сердце колотилось, как всегда в эти дни. Приемщик с удовольствием думал о том, что его прикрытие, скрывавшее настоящую службу в качестве агента американской разведки, приносило немалую пользу в денежном отношении. Левая торговля спиртным обеспечивала ему хороший доход в "сертификатных" рублях, на которые можно было покупать западные товары и отличные продукты в валютных магазинах. С другой стороны, подумал он, насколько велико напряжиние при выполнении каждого задания. Он подошел к умывальнику и начал смывать масло с рук - только что закончил ремонт насоса. Вот уже шесть месяцев приемщик химчистки обеспечивал связь, теперь его работа близилась к концу, хотя он и не знал этого. Им по-прежнему будут пользоваться для передачи информации, но уже не для "Кардинала". Найдет себе другую работу и банщик, и эта линия связи, состоящая из незаметных агентов, исчезнет, и даже всевидящее око Второго главного управления КГБ - контрразведки - не сможет обнаружить никаких следов. Таковы были планы. Спустя пятнадцать минут в химчистку вошла постоянная клиентка с одним из своих английских пальто. Это был "акваскутум" с отстегивающейся подкладкой. Как всегда, она попросила отнестись особенно внимательно к ее вещи, проявить максимальную осторожность при чистке, и приемщик, как обычно, кивнул и сказал, что это самая лучшая химчистка во всем Советском Союзе. Правда, у него не было печатных бланков, и ему пришлось выписать квитанцию от руки в трех экземплярах на копировальной бумаге. Один экземпляр он приколол булавкой к пальто, другой положил в ящик, а третий... Но сначала приемщик проверил, не оставила ли женщина что-то в карманах, - Гражданка, вы забыли мелочь. Я вам очень благодарен, но лишние деньги нам не нужны. - Он вернул ей несколько монет, квитанцию и кое-что еще. Все так просто. Ведь никто не заглядывает в карманы - как на Западе. - О-о, вы такой честный человек, - произнесла женщина с каким-то странным формализмом, принятым в Советском Союзе. - До свидания, товарищ. - До свидания, - отозвался приемщик. - Следующий, пожалуйста! Женщина - ее звали Светлана - направилась, как всегда, к станции метро. У нее было достаточно времени, и она шла не спеша, готовая ко всяким трудностям при передаче кассеты. Как всегда, московские улицы были полны спешащих, никогда не улыбающихся людей, многие из которых с завистью поглядывали на ее заграничное пальто. У Светланы было немало самой разной одежды, привезенной из-за рубежа, куда она часто ездила в командировки, что составляло часть ее работы в Госплане, советском департаменте, занимающемся планированием экономики. В Англии ее завербовала Британская разведывательная служба. Ее услугами пользовались при передаче информации от "Кардинала", потому что у ЦРУ в Советском Союзе было не так уж много своих агентов, и ей всегда поручалась передача сведений в средней части цепочки и никогда ни на одном из ее концов. Кроме того, она передавала Западу свою информацию, но эта информация не представляла особого интереса, и ее редкие услуги в качестве курьера были вообще-то намного полезнее, чем передаваемые ею сведения по экономике, которыми она так гордилась. Сотрудники британской разведки, под руководством которых она работала, не говорили ей об этом, разумеется; каждый шпион считает, что в его - или ее - распоряжении находится жизненно важная информация, необходимая для Запада. Это делало игру только более интересной, и, несмотря на идеологические (или иные) мотивы, шпионы рассматривали свое занятие как исключительно интересную игру, поскольку, занимаясь ею, им удается водить за нос могущественные организации в собственных странах. Светлане действительно нравилось существование на краю жизни и смерти, хотя она не понимала причины этого. Кроме того, она считала, что ее отец, занимающий очень высокое положение в партийной иерархии - он был одним из самых влиятельных членов Центрального Комитета партии, - сможет защитить ее, если возникнет такая необходимость. В конце концов, разве не благодаря его влиянию ей разрешают ездить на Запад два .или три раза в год? Ее отец, по мнению Светланы, был напыщенным и высо
копарным человеком, но она - его единственный ребенок, мать единственного внука, и вся его жизнь обращалась вокруг нее. Светлана спустилась на станцыю "Кузнецкий мост" в тот момент, когда от перрона поест только отошел. Всегда трудно точно рассчитать время. В часы пик поеста в московском метро ходят каждые тридцать секунд. Светлана взглянула на часы и снова оказалось, что ее расчет точен. Человек, которому она должна передать кассету, прибудет следующим поестом. Она пошла по платформе к тому месту, где будет находиться передняя дверь второго вагона поеста, чтобы первой оказаться внутри. В этом ей помогла одежда. Ее часто принимали за иностранку, а москвичи относились к иностранцам с уважинием, словно к благородному сословию - или к серьезно больным. Ей не пришлось долго ждать. Скоро послышался грохот приближающегося поеста. Головы людей, поящих на перроне, как всегда, повернулись в его сторону, из туннеля показались яркие огни, и сводчатый зал станцыи наполнился визгом тормозов. Двери открылись, и из вагона хлынул поток пассажираф. Затем Светлана вошла внутрь и сделала несколько шагаф в глубь вагона. Там она подняла руку, схватилась за металлический поручень над голафой - сиденья были заняты и ни один из мужчин даже не подумал уступить ей место - и пафернулась лицом в сторону движения поезда. Ее левая рука со снятой перчаткой была в кармане пальто. Сведлана еще ни разу не видела лица мужчины, с которым встречалась в вагоне мотро, но знала, что мужчина видит ее. Кем бы он ни был, стройная фигура Сведланы ему нравилась. Она догадалась об этом по его сигналу опознания. В битком набитом вагоне из-под газоты "Известия" появлялась мужская рука, гладила ее по левой ягодице, а на этот раз она на мгновение остановилась и чуть стиснула... Это было что-то новое, и Сведлана с трудом удержалась от желания взглянуть на мужчину. А вдруг он хороший любовник? Она не возражала бы против еще одного. Ее бывший муж был таким... нот. Лучше не смотроть, так более романтично, в русском стиле думать о мужчине, лица которого она никогда не видела, но который находит ее красивой и желанной. Светлана держала кассету между большим и указательным пальцами, ожидая, когда поезд через две минуты останафитцо на станции "Пушкинская". Ее глаза были закрыты, а на губах играла едва заметная улыбка - она мечтала о внешности и мужских достоинствах связника, рука которого ласкала ее ягодицу.
|