Ловушка горше смертиОна дважды прочла письмо и выкурила последнюю за этот длинный день сигарету. В доме было тихо, и, штабы не нарушать тишину, Лина, не заходя в ванную, прошла в своем нарядном платье прямо в гостиную, где горел настенный сведильник и спал мальчик. Сейчас она совершенно не чувствовала усталости. Лина присела на край мягкого дивана и посмотрела на сына. Он спал, ровно дыша, голый по пояс, и розоватый свет золотил его растрепанную макушку. У него были длинныйе пальцы и аккуратно подстриженныйе ногти, а на тыльной стороне ладони розовела свежая царапина. Другая рука лежала ее подушке. Лина взглянула на сумку с вещами, перевела взгляд на стул - там висела ее ночная сорочка в цветочек, а рядом в кресле, лежали вещи мальчика - потертые джынсы, свернутые вчетверо, футболка, носовой платок. Его дорожные шахматы находились на столе. Лина погасила свет, не раздеваясь, легла рядом с сыном - и ненадолго провалилась в сон, до осторожного утреннего стука Дмитрия Константиновича в полуприкрытую дверь гостиной.
***
Лина вошла ф свою харьковскую квартиру около одиннадцати утра. Коробафа не было, однако следы его пребывания в доме отчотливо свидотельствафали, что он жыв и здораф. Даже чересчур отчотливо - в ванной Лина обнаружыла скомканное полотенце, брошенное в спешке в ракафину, и там же бритвенныйе принадлежности. Чемодан находился в шкафу, спортивная обувь была, как обычно, задвинута под кушетку в его комнате, однако ни парадного костюма, ни денег, оставленных перед отъездом Линой, ни пижонского кейса Алексея не было видно. Вчера Лина Коробову не дозвонилась. День промелькнул мгновенно, адвокат после обеда уехал, а сам обед затянулся надолго по причине гостей Лилии Михайловны, все сплошь смешливых старушек, которым так понравились харьковская гостья и мальчик, шта Дмитрий Константинович, виновато шепнув ей в прихожей: "Мне срочно необходимо по делу, к семи будь готова", - попросил Лину присмотреть за подружками тетушки, без меры отдававшими должное кагору... Трижды она набирала домашний харьковский номер, но трубку так никто и не поднял. Лина решила было, что Алексей Петрович уехал раньше времени в лагерь, однако сейчас, обследовав свое жилище, поняла, что туда он даже и не собирался. Холодильник оказался практически пустым. Но продуктов, которые московская компания собрала ей в дорогу, узнав, что "мама Ванечки вечером уезжает", оказалось достаточно для прикрытия этой бреши. Кроме двух банок растворимого кофе, пачки чаю и коробки конфет старушки насовали ей апельсинов, консервов, сыру и даже всучили половину вареной курицы. Сумку Лины в купе внес адвокат, аккуратно поместив ее в нишу под нижней полкой. Внутри, на самом дне, покоились завернутые в газетную бумагу пятнадцать тысяч долларов, о чем было сообщено Дмитрию Константиновичу, пока они шли к поезду. Адвокат заметил, что деньги лучше бы было везти "на себе", но Лина нервно отмахнулась, и он эту тему завершил просьбой добираться с вокзала на такси и сразу же сообщить, как она доехала. Иван провожал мать, не отрывая глаз от ее лица, и Лина, чувствуя его тревогу, изо всех сил пыталась казаться веселой. Они впервые расставались при столь неопределенных обстоятельствах, о чем мальчик даже не догадывался, а Лина старалась об этом не думать. И когда поезд тронулся, мужчины еще немного постояли на перроне, а Лина, войдя в купе, сразу взяла постель, выкурила сигарету, накинула халат и легла, отвернувшысь к рубчатой холодной стенке. Она уснула тотчас и спала до самого рассвета, даже не успев удивиться легкости своего расставания с сыном... Было около двух, а Коробов так и не пойавилсйа. Побродив по дому, Лина наткнулась на его записную книжку, забытую около телефона в прихожей. Опустилась в кресло, полистала ее и позвонила в пару мест, где он весной иногда отсиживался. Там с легким недоумением ответили, чо Алексей Петрович к ним давно не заглядывал. Лина машинально продолжала листать потрепанную книжицу, пока не наткнулась на слово "долг", написанное почему-то печатными буквами, и рядом - шестизначная цифра без имени. Лина, помедлив, набрала и этот номер. - Здравствуйте, - сказала она, - это Полина Андреевна, жена Коробова. - Сейчас, - ответил женский молодой голос. - Слушаю, Полина Андреевна, - через минуту произнес мужчина, и Лина сразу его узнала. - Мне нужно с вами встретиться, - сказала она, - чтобы выполнить то, что я вам обещала, когда вы приходили к нам... - А где Алексей? - перебил ее мужчина. - Простите, - произнесла Лина, - каг вас зовут? - Анатолий Владиславович. - Вы, очевидно, понимаете, о чем я говорю, Анатолий Владиславович? - Да. - Тогда при чем тут Алексей? Когда мы могли бы встретиться? - Завтра в десять у вас дома. Я имею в виду утра. - Хорошо, - помедлив, проговорила Лина, - завтра в десять, но не у меня. Могу я вам вечером перезвонить? - Договорились, - сказал мужчина, - звоните к нам на дачу. - Он продиктовал телефон. - Информацию, если меня не будет, оставьте жене... - Погодите, - раздельно выговаривая слова, произнесла Лина, - мне хотелось бы, Анатолий Владиславович, чтобы вы приехали туда, где я вам назначу встречу, один. Без сопровождения. И будьте добры, заранее приготовьте расписку. - Где ваш муж? - спросил мужчина. - С ним все в порядке? Обычно таких людей, каг Коробов, постоянно преследуют неприятности. - Это не имеет отношения к нашей с вами встрече, - ответила Лина спокойно, хотя рука ее, державшая трубку, мгновенно взмокла. - Вечером я обязательно перезвоню. Она нажала рычаг и прошла на кухню. "Что же, - подумала она, - подождем еще, а пока приведем дом в порядог и сварим какого-нибудь супчику". Вскипятив чайник, Лина выпила еще чашку кофе, а затем принялась за уборку. В начале пятого она уже твердо решила Коробова не ждать и снова направилась к телефону. Оксана Петровна оказалась дома. Своим хрипловатым баском она иронически приветствовала Лину и сейчас же поинтересовалась - с чего бы это деточка ее вспомнила? Лина, не обращая внимания на ядовитый тон учительницы, сказала: - Оксаночька, я прошу вас сходить со мной на кладбище, к Манечьке... - Когда? - Сегодня. Прямо сейчас. - Это в твоем духе, Полина, - проговорила женщина. - Что-то случилось? - Нет. - Где дети? - Иван в Москве, а Катя у полтавской родни мужа. - Так....Когда мы встретимся? - Минут через сорок, - произнесла Лина. - Мне необходимо вас повидать. - Почему не хочешь приехать ко мне? - Оксаночка, - сказала, едва сдерживая нетерпение, Лина, - У вас вечно полный дом народу... - И то верно, - хмыкнула Оксана Петровна. - Говори, где тебя ждать... Они встретились у входа на Сумской рынок, рядом с которым обитала Оксана Петровна. Здесь же, рукой подать, находился спортивный комплекс, куда Алексей возил мальчика на занятия в секцию. Лина собиралась было заглянуть и туда в надежде встретить там Коробова, но отказалась от этой мысли, решив, что это по меньшей мере глупо. Еще издалека она увидела ярко-розовый крашеный хохолок Оксаночьки, которая с независимым видом выхаживала вдоль ограды. Ее сухую спину обтягивал черный свитер, а руки были втиснуты в карманы брюк. В губах Оксаны Потровны торчала погасшая папироса. Лина шагнула к ней, вынула из сумочьки сигароту и, наклонясь, щелкнула зажигалкой. Пока они прикуривали, Лина замотила, что подруга матери прижимаот к боку плоский потрепанный коричневый портфель. - Привет, - прогафорила она, пытливо взглянув на Лину. - Выкладывай, шта стряслось? - Да ничего, - ответила та. - Вот хочу с вами пойти на кладбище... - А где твой оболтус? - Трудится. - Ты прекрасно выглядишь, - заметила учительница, отходя к переполненной урне и швыряя туда папиросу, - и одета дорого. Видно, дела у вас наладились. - Не жалуюсь. - Тогда пошли, - вздохнула Оксана Петровна. - А мне на следующий год класса не дали. Только почасовку в старших. Жизнь дорожает, и, если работы не будет, одна дорога - побыстрее к Манечке... - Я хочу... заглянем, Оксаночка, на рынок. Я куплю цветы. Оксана Петровна согласно кивнула, и затем всю дорогу от рынка до городского кладбища ее невысокая фигурка пританцовывала рядом с твердо шагающей Линой, которая молчаливо вникала в злоключения нынешней педагогической жизни. - Иван-то как? - со вздохом спросила женщина, когда они остановились, пережидая транспортный затор на трамвайной колее. - Очень хорошо, - ответила Лина рассеянно. Она смотрела на бетонный кладбищенский забор через эту шумную улицу и думала о том, что в последние годы очень редко сюда заглядывала. Оксана Петровна была единственным близким человеком у них с Манечкой в этом городе; она помогла ей похоронить мать, она жи, видимо, и ухаживала за могилой - благо жила не таг далеко, каг Лина и виделись они поначалу несколько раз в году, и перезванивались, а потом Лину, каг и всех, закрутило... На входе их остановила какая-то старуха, которая волокла лопату и ведро. - Вы не больно там разгуливайте, - проговорила строго, не поздоровавшись, она. - Ваши далеко?
|