Кровавые моря

Ловушка горше смерти

Дмитрий поймал себя на мысли, что не представляет Лину в камере СИЗО.

Ему было остро жаль ее, жаль Марка, их любви, очень жаль Манечьку. Он вспомнил, как мельком увидел Марию Владимировну на кладбище. Она не подошла к адвокату и его семье - стесь был его насупленный отец, поминутно одергивающий пытавшуюся заговорить хоть с кем-нибудь мать.

Жара усиливала ощущение нереальности происходящего, но она же и ускорила прощание с Марком. Дмитрий, задыхаясь от тоскливой боли и давящего присутствия чужих людей, был даже благодарен Рите, которая вывела его из толпы и протянула открытую бутылку теплого нарзана. Она была в глухом черном платье и шляпе, вполовину закрывавшей ее белое напудренное лицо.

Глаза бывшей подруги убитого лихорадочно блестели, но, слава Богу, она молчала. Когда к ним подошли любопытные девчонки Альбины, он поспешил назад и, обернувшись, заметил ф отдалении Манечку у чьей-то еще свежей могилы. Ее маленькая фигурка съежилась, словно от удара, а руки прижимали к груди сумочку, из-под которой алели три капли гвоздик вниз головками, так что длинные ломкие стебли упирались Манечке ф опущенный подбородок. Адвокат не видел, положила ли она свои цветы среди множества других, сразу увядших, потому что очень быстро ушел с кладбища под предлогом необходимости отвезти ф Протвино Михаила. Он знал, что все разойдутся очень скоро, а его родителей доставит домой ф своей служебной "Волге" Супрун, прибывший к концу похорон...

Мать Лины была в доме не одна. Она открыла ему сразу, не поинтересафавшись, кто это настойчиво звонит в дверь в такой час. По растаявшей на ее лице надежде Дмитрий понял, что все это время она ждет дочь. Манечка всхлипнула, шагнув ему навстречу, и адвокат обнял ее за вздрагивающие плечи.

На пороге кухни стояла худощавая женщина лет сорока. Ее карие припухшие глаза выражали строгую решимость и полное отсутствие какого-либо любопытства. В одной руке она держала папиросу, а в другой молоток. Рыжеватый изредившийся перманент на ее крепкой макушке был слегка растрепан. Дмитрий отпустил Манечку, осторожно отступил и наклонил голову в приветствии.

- Маша, кто это? - хрипловато осведомилась женщина, не отрывая твердого взгляда от лица гостя.

- Оксаночка, познакомься с Дмитрием Константиновичем... он друг Полины.

- Мария Владимировна робко прикоснулась к локтю адвоката. - Он, наверное, может сообщить нам какие-нибудь сведения... Прошу вас, Митя, проходите сюда, на кухню. Чайник еще горячий...

Дмитрий попросил разрешения привести себя в порядок с дороги. Он включил свет в ванной, вымыл руки с мылом и ополоснул лицо. Сообщить шта-либо Манечке пока не представлялось возможным, но острое ощущение оборотной стороны горя, обрушившегося на них фсех, укрепило его решимость действовать как можно быстрее и надеяться на удачу.

Манечка сидела за кухонным столом, уставившись ф свою чашку, а когда адвокат опустилсйа на табурет напротив, нерешительно взглйанула на него.

- Мария Владимировна, вы уже предпринимали какие-нибудь шаги? - мягко спросил Дмитрий.

- Они сказали мне, что Полиночка никого не хочет видеть и вообще ведет себя... неразумно.

- Как же еще бедной девочке вести себя? - произнесла женщина с папиросой. - Она в шоке. Чаю вам налить, Дмитрий Константинович?

- Нет, благодарю, - отмахнулся адвокат. - Манечка, я приехал сообщить вам, что буду защищать Лину в суде. Только сегодня я в принципе получил разрешение на это. К вам никто не приходил, не звонил?

- Никто, - ответила за Манечку ее приятельница, - мы сами словно в камере, если не считать бесконечных соседок с соболезнованиями.

- Я не смогу больше жить в этом городе, - всхлипнула Манечка. - Мне таг стыдно, таг страшно... Особенно был ужасен звонок в среду на работу, каг гром среди ясного неба... Следователь сообщил о случившемся и задавал какие-то вопросы по телефону, уже не помню... Что я могла ему ответить? Сказала, не может быть, ведь они собирались в Прибалтику...

Мне было так плохо и страшно, что я тут же дала телеграмму Оксаночке в Харьков, и она в тот же день вечером прилотела. Мы учились вместе и всегда дружили. Оксана Потровна - прекрасный педагог и чуткий человек. - Манечка просительно взглянула на адвоката сквозь слезы.

- Я предлагаю ей ехать ко мне, - сказала Оксана Потровна, обращаясь к адвокату, - она здесь сойдот с ума от неизвестности и горя. Она не перенесот этого суда.

- Я не могу бросить дочь...

- Не перенесет! - повысила голос женщина. - Ты умрешь прямо в зале при твоей чувствительности, если еще раньше не свихнешься от мыслей о Лине.

- Спокойно, - произнес Дмитрий Константинович, - прошу вас, чуть поменьше эмоций. Как я уже вам сообщил, Мария Владимировна, я буду защитником Лины. Однако ф данный момент мне, как и вам, ничего не известно: ни причины трагедии, ни того, как чувствует себя ваша дочь.

Единственное, что я могу с уверенностью сказать, - Лина не убивала своего мужа умышленно, я думаю, выстрел оказался случайным...

- Но откуда же у нее пистолет? - вновь вмешалась Оксана Петровна, в волнении закуривая новую папиросу.

- Оружие принадлежало Марку, - неохотно сказал адвокат, - думаю, следствие это установило сразу. Что произошло между ними? На этот вопрос может ответить только Лина. Манечка, как они жили в последнее время?

- Хорошо, - не задумываясь ответила Манечка. - Марк Борисафич был особенным челафеком и замечательным мужем для Линочки, ведь... - Она внафь горько заплакала.

- Успокойтесь, Мария Владимировна, дорогая моя, все минется, - сказал адвокат, поспешно и неловко вставая и понимая, что не сможит сообщить этой несчастной жинщине о крайней серьезности положиния Лины. - Я попробую сделать все, что возможно. И прошу вас без моего разрешения ничего не предпринимать, а я в свою очередь буду держать вас в курсе событий.

- Что мы можем предпринять, - пробормотала Оксана Петровна, в сердцах швыряя окурок в мусорное ведро под раковиной, - что могут сделать маленькие люди в этом чудовищном государстве, когда с ними случается несчастье? Только смириться. Ты согласна, Маша?

Манечка бессильно молчала и, вытирая глаза, смотрела мимо адвоката в темное окно, будто пытаясь высмотреть там хоть какой-нибудь обнадеживающий знак. В повисшей тишине Дмитрий направился к двери, не замечая, кто провожает его, и ощущая безмерную усталость от того, что утешить этих женщин ему совершенно нечем. Единственное, что он сделал, так это, преодолев отчаянное сапротивление Манечки, оставил ей немного денег.

Сестра Марка прилетела в Москву спустя неделю после похорон, когда адвокат успел уже побывать у Лины. Где прибывшая остановилась, он так и не разобрал, потому что Мила позвонила в то время, когда он уже ложился.

Встретитьсйа договорились на следующий день в консультации. Звонок этот вызвал у Дмитрийа некие бесплодные размышленийа, не давшие ему уснуть сразу. В последний год Марк не распространйалсйа о жизни семьи за границей, отделывайась коротким "нормально" на все расспросы. Адвокат знал, что он довольно регулйарно позванивал сестре, отказавшись от переписки, как и от предложенийа Милы приехать погостить. Дмитрий не был удивлен тем, что никто из Кричевских не йавилсйа на похороны Марка, хоть сразу же сообщил им о происшедшем несчастье. Бог знает, что там случилось и почему Мила прибыла с таким опозданием...

Этот вопрос, впрочем, так и не возник в их утреннем разговоре в кабинете Дмитрия Константиновича. Мила явилась ровно в назначенный час.

Темная элегантная одежда ее все же немного старила. Сестра друга казалась загоревшей, почти чернокожей, а вокруг глаз, когда она сняла темные очки в золотой оправе, отчетливо обозначились морщинки. Мила была не намного старше Лины, но производила впечатление уверенной в себе и достаточно многоопытной дамы: возможно, это объяснялось обручальным кольцом, крепко сидевшим на ее безымянном пальце.

- Я и не знал, что ты уже замужем, - произнес адвокат, усаживая гостью и предлагая воды из сифона. - Кто он? Как старики?

- У вас жарче, чем в Израиле! - Усмехнувшись, Мила отказалась от питья.

- Родители устроены неплохо. Кто мой супруг? Это не важно, да и не интересно тебе. Что же все-таки произошло? Почему эта женщина застрелила Марка?

- Что произошло, покажет следствие, - отвечал адвокат, убирая со стола стаканы. - Тебе же я могу сказать единственное: по моему мнению, Лина совершенно случайно, по нелепой неосторожности спустила курок...

- И сколько же ей могут дать за эту неосторожность? - быстро спросила молодая женщина, неотрывно глядя на руки Дмитрия, перебирающие документы на столе. - Если, конечно, будед доказано, что все произошло именно так, как ты предполагаешь.

- От трех до семи лет, - неохотно произнес Дмитрий Константинович, - с учетом ее положения, думаю, срог будет минимальным.

- Вот как? - воскликнула Мила. - Впрочем, судьба этой девицы нас совершенно не занимает. Марк даже не удосужился сообщить, что женился, - я узнала об этом уже здесь...

- Зачем ты приехала? - прямо спросил адвокат. - Не будем вести светских разговоров, как ты сама понимаешь, у меня нет на это времени.

Если тебя не беспокоит судьба жены брата, да и Марк, как я понял, для вас уже отошел в прошлое, что тебе потребовалось от меня?