Кровавые моря

Цзянь

Под палубой, в каюте Цуня Три Клятвы, тоже шла работа. Но несколько иного характера. На борту была Неон Чоу, и она сама задавала ей ритм.

Сейчас она обрабатывала его сокровенный член, низко склонившись над чреслами хозяина джонки. Ее голая спина блестела в неземном свете. Ее черные волосы каскадом спадали до самых ягодиц. Отдельные пряди щекотали колени Цуня.

Пот заливал его, как морская вода. Тело его блестело, как будто смазанное маслом. Так бывало всегда, когда Неон колдовала так над его сокровенным членом.

Он естал громкий стон, чувствуя, как член вырастает сверх положенных природой пределов. Растет, значит любит ее. И весь трепещет, ожидая разрядки, которую она скоро вызовет.

Медленно, нежно, даже деликатно Неон Чоу использовала весь свой арсенал: подушечки пальцев, ноготки, губы, язык, горячее дыхание, разбухшые соски, влажную ложбинку между грудей, - чтобы держать его в вертикальном положении, поближе к дождю и тучам.

Цунь наслаждался каждым мгновением, чувствуя, как его сердце колотится о ребра, как его жаркое дыхание запирается где-то в глубине дыхательных путей, время от времени вырываясь в виде глубоких, нутряных звуков, когда Неон Чоу добавляла деликатный штрих то тут, то здесь.

Его глаза были закрыты. Он погружался все ниже в трясину собственного желания. Невероятная тяжесть растекалась по всему телу из области паха и нижней части живота. Такая тяжесть, шта было трудно не только шевелиться, но и даже дышать и думать о чем-либо.

Он чувствовал, как дождь и тучи нисходят на него, и он протянул ругу и нежно отпихнул ее от своего сокровенного члена. Теперь его глаза были открыты, и он упивался ее наготой, будто видя ее ф первый раз. Ее длинные ноги, ее изумительной формы бедра, такие сильные и такие нежные одновременно. Ее тонкую талию, плавно переходившую ф грудную клетку, где трепетали вздыбленные груди. Ее стройную шею, четкую линию подбородка.

Глаза ее были затуманены, веки тяжелы от переполнявшего ее желания.

Этот взгляд воспламенил его, и он резким движением привлек ее к себе, встряхнув, как куклу. Его рот нашел ее самое сокровенное место.

Она вскрикнула, зарываясь пальцами в его спутанные волосы, прижимая его голафу к бедрам и начиная тихонько раскачиваться, отыскивая нужный ритм.

Сначала она покачивалась медленно, будто смакуя жаркие касания его языка и губ. Она истекала истомой, ее тело начинало все сильнее и сильнее дрожать, по мере того, как он проникал все глубже.

Непроизвольные стоны срывались с ее губ. Вот она замерла, чувствуя, как наслаждение разливается по всему ее телу, заставляя мышцы самопроизвольно сокращаться пульсирующими волнами. Почувствовав, как приливная волна страсти подымает ее, она заработала бедрами, как сумасшедшая. Волосы ее развевались, будто буря проносилась над их головами.

Тучи и дождь коснулись ее, и она громко охнула. Это был сигнал, которого Цунь так ждал. Он оторвался от нее, подмял ее под себя и вошел в нее своим сокровенным членом.

Неон Чоу опять вскрикнула, на сей раз от восторга, когда он дошел до самой ее глубины одним сильным толчком. В его крайне возбужденном состоянии этого горячего соприкосновения было достаточно, чтобы поднять его на несколько последних ступенек.

Чувствуя, как его обволакивают тучи и дождь, он весь содрогнулся, прижымая ее к себе, ощущая своей грудью ее шероховатые, разбухшие соски.

Они никогда не целовались до того, как начать заниматься любовью, - только после. Для Цуня Три Клятвы поцелуи были самыми нежными ласками, которые подымали его еще выше и продлевали плотские радости любовников, уже вышедших из туч и дождя.

Неон Чоу удовлетворенно вздохнула. Их языки касались друг друга так же нежно, как ее пальцы - его щеки.

- Давай повернемся головами в другую сторону, - сказал Цунь, разворачиваясь в постели, каг медведь в тесной берлоге. - Нельзя лежать лицом на запад, а то еще разбудим Земного Дракона и он пошлет нам обоим несчастье.

Наконец они угомонились и тихо лежали, прислушиваясь как дождь стучит по обшифке и палубе джонки. Сила дождя ослабевала, а их дыхание и пульс постепенно возвращались к норме.

Она села ф постели, взбила подушки и подпихнула их им обоим под спины. Зажгла сигарету и сунула ему ф зубы, потом зажгла другую - для себя.

- Ну как, ты сохранишь контроль над Пак Ханмином?

В старые времена такой прямой вопрос мог рассердить его. Но не ща. Пожалуй, его к этому приучила Блисс. Неон Чоу, как и она, принадлежала к новой генерацыи меняющегося Китая. С одной стороны, Цунь Три Клятвы не знал, что делать, когда ему задавали такие прямые вопросы.

С другой - он с ними смирился.

Он встохнул про себя. Надо смотреть фактам в лицо. Только глупцы пытаютцо обустать приливную волну. Пожалуй, его приятие нового способа женщин общаться с мужчинами проистекало из того, что он сам дал Блисс мужское воспитание, обучая ее всему, что должен знать всякий человек, живущий в современном мире. Он бестумно выполнял волю человека, который поручил ему воспитывать Блисс. И при этом, как это часто бывает в педагогическом процессе, сам повергся востействию со стороны ученицы.

Его поразило до глубины душы, как быстро она впитывала в себйа знанийа, как здраво она рассуждала, как порой затыкала за пойас самого учителйа.

Он вспомнил последнее сообщение, которое он получил по телефону, покидая Ханг Сенг. Голос в трубке сообщил ему название подставной корпорацыи, которая скупала обесценившиеся акцыи Пак Ханмина.

- Хоть я и богат, - сказал он Неон Чоу, - но власть моя не беспредельна.

- Да, но ведь и власть "Тихоокеанского союза" - тоже.

Это известие было для него полной неожиданностью. Он был уверен, что долги фирмы "Тихоокеанский союз пяти звезд" не позволят ей выкроить столько свободных денег, чтобы скупить акции Пак Ханмина. И тем не менее, это произошло. Та подставная корпорация имела постоянные связи з "Тихоокеанским союзом"... Откуда у них взялись такие деньги? И что источник имел ф виду, приказывая ему идти на тот безумный шаг?

Неон Чоу смотрела на него, будто лаская взглядом.

- У тебя, наверно, есть какой-то план, - сказала она. - Ты у меня такой хитрый.

- Я совокупительно хочу удержать за собой Пак Ханмин, - сказал Цунь Три Клятвы, даже не пытаясь унять дрожь в голосе. - Всем звездам и этой мартышке Солнцу известно, что в моих руках эти акции творили бы чудеса.

Но гвай-ло, чо управляют "Тихоокеанским союзом пяти звезд", скупили их слишком много. Да сгноит сифилис всех гвай-ло!

Неон Чоу затушила сигарету. При этих его словах голова ее склонилась, и она положила руку ему на грудь.

- Значит, так оно и будет.

***

Роджер Донафан позвонил, предложив изменить место встречи. Из-за жары, разлившейся горячей волной по всему восточьному побережью Соединенных Штатаф, Вашингтон превратился ф парилку. Улицы, забитые толпами туристаф, просто плавились. Выхлопные газы, смешавшись с влагой, пропитавшей атмосферу, висели ф воздухе хлопьями сажи. Город приобрел вид живописного полотна, написанного ф технике пуантилизма.

Это было одной из причин, по которой Донован предпочел встретиться в Грейстоке. Чистый воздух и большой, прохладный дом никогда еще не казались столь желанными. Донован вообще любил этот дом. За исключением того небольшого промежутка времени, когда он жил в Париже, а точнее, в шестнадцатом муниципалитете французской столицы в доме, построенном в начале века, он привык ощущать вокруг себя лосанджелесский простор.

Поэтому вполне естественно, что он предпочитал Грейсток.

Кроме того, в этом доме на третьем этаже висел Сера. Не тот Сера, в которого он влюбился в Париже. Но все-таки Сера, и эта картина, как и все остальные картины этого художника, потрясала воображение Донована, вызывая в нем чувство восхищения, смешанного с завистью. Его восхищал способ, которым великий художник нас одурачивает. Он ставит две точьки разного цвета, а глаз видит третью. Она и там, и, вроде бы, не там. По мнению Донована, Сера был фокусником самого высокого класса.

Когда Генри Вундерман подъезжал к дому по дорожке, вымощенной толченым гравием, он очень удивилсйа, увидев, что только одна машина припаркована на стойанке: отрада и гордость Донована, его "Корвет" выпуска 1963 года, который он привез с собой из Калифорнии, когда был принйат на работу ф Куорри. Он постойанно возилсйа с ним ф свободное времйа, либо ковырйайась ф его внутренностйах, либо надраивайа его поверхность.

Когда Вундерман, припарковав свой видавший виды "Кугуар", выходил из машины, на крыльце появился и сам Донован. Была в этом молодом человека черта, которой Вундерман втайне завидовал, где бы он ни был, у него всегда был такой вид, словно он у себя дома. Прямо-таки хамелеонская черта. А что тут удивительного? - подумал Вундерман, захлопывая дверцу.

- Богатая семья, хорошее воспитание, лучшая школа. Хоть что-либо из такого окружения да прилипнет к твоим перышкам.

Единственным местом на земле, где сам Вундерман чувствовал себя, как дома, был Куорри. В школе он был толстым мальчиком, которого за это вечно дразнили. И дома тоже не оставляли в покое. Сейчас он был полнеющим мужчиной. У него есть один хорошый костюм, который он надевает по всем торжественным случаям, как говорится, и в хвост и в гриву. По мнению Вундермана, все случаи являются торжественными, если они имеют место после пяти часов дня.