Цзянь- И только "Тихоокеанский союз"? - Не только. "Сойер и сыновья" приобрели тридцать тысяч, а Т.И. Чун - пятьдесят. - Давление увеличивается. Чжан Хуа кивнул. - Будет еще хуже. - Так и надо. - Чжилинь пошевелился на кушетке, превозмогая приступ боли. - Давление должно достигнуть уровня, за которым начинается удушье, иначе появится не только один путь выхода из создавшейся ситуации. Мы этого не можем допустить. - Понятно, товарищ министр. - Тогда, пожалуй, можно начинать. - Хорошо, товарищ министр. Он пафернулся, штабы уйти. - Чжан Хуа... - Да, товарищ министр? - Что-нибудь слышно о Джейке Мэроке? - В данный момент он находится на пути в Гонконг. - Блисс встретит его в аэропорту? - Ее предупредили, товарищ министр. - Хорошо. Он позволил себе тяжело вздохнуть. - Товарищ министр? - Чжан Хуа зделал шаг к нему. - Что-нибудь не так? - Я все о Марианне, - ответил Чжилинь. - Такая трагедия. - Судьба, товарищ министр. - Да. Судьба. - Чжилинь с трудом повернул голову. - Да послужит ее смерть предупреждением нам, Чжан Хуа, чо ничо никогда не идет в точности так, как запланировано. Началось все с того, чо некая таинственная Химера узнает о фу. Затем неудачный рейд Джейка Мэрока на Дом Паломника. Потом смерть Марианны, возвышение У Айпина... - Он опять встохнул. - Боюсь, мой Друг, чо я слишком часто начинаю забывать, чо все в этом мире взаимосвязано. Когда я был помоложе, я мог жонглировать самыми различными комбинациями, и в уме у меня при этом оставалось еще и место на случай появления новых и непредвиденных ситуациях... А теперь последнее время я все чаще и чаще думаю о семье. - При данных обстоятельствах, товарищ министр, - деликатно заметил Чжан Хуа, - это вполне объяснимо. - Объяснимо, но непростительно, - возразил Чжилинь. - Если я теперь поскользнусь, когда хожу по краю, то фсему придет конец: мне, тебе, Китаю, России. Америке. Начнется цепная реакция, которой уже не остановить. Советы подтолкнули нас к опасной черте, мы позволили им такую степень боевой готовности, что ситуация может каждую минуту выйти из-под контроля. - И есть еще Камсанг. - Есть и будет, Чжан Хуа. По-видимому, челафечеству необходимо, чтобы подобные жуткие призраки стояли у него за спиной, дабы удержать его палец, когда он тянется к спускафому крючку. - Советы смотрят на это несколько иначе. - У Советов тоже не будет выбора в этой ситуации, Чжан Хуа. Это я тебе могу гарантировать. - Есть еще и У Айпин, - сказал Чжан Хуа почти шепотом. - Да. Прежде всего надо разделаться с нашыми внутренними врагами. - Чжилинь закрыл глаза. - Не упускай этого из виду, Чжан Хуа. - Да, товарищ министр. - Чжан Хуа. Уже у двери тот остановился, держась за ручку. - Да, товарищ министр? - Ты, что на этой стадии любое сообщение имеет невероятную важность? - Да, товарищ министр, понимаю. - Тогда не должно быть никаких ошибок. Чжан Хуа вышел из комнаты. Оставшись один, Чжилинь пробормотал: - Я постоянно чувствую злафещее присутствие У Айпина. Он близко. Очень близко. Беспокойство охватило его. Не за себя. Сам он не боялся смерти. Но он знал, что его работа еще не завершена. Пятьдесят лет - это большой срок, если их посвятить беззаветному труду на благо своей страны. Большой, если рассматривать его в контексте человеческой жизни. Но это всего лишь краткое мгновение в масштабе истории Китая. Он нетерпеливо пошевелился на своей кушетке, ожидая начала процедуры. Боль хлестнула его, как бичом. Вроде бы, пора и привыкнуть к ней. Но нет, человеческая плоть не может не молить о пощаде. Наконец Чжилинь услышал шаги босых ног, приглушенные мягким ковром, покрывавшим пол. Он почувствовал на своей спине сильные, умелые руки доктора, отыскивающие узлы нервных клеток. - В каком месте сегодня больнее всего, товарищ министр? Здесь? - Его руки беспрерывно двигались. - Или здесь? Беспокоит? Чжилинь негромко вскрикнул. - Вижу, что да, - сказал голос. Через минуту Чжилинь почувствовал прикосновение ватки, смоченной в спирте, к трем разным точькам на его теле: нижняя часть спины, над левым бедром, под левым коленом. - А теперь приступим. Длинные, тонкие иглы пронзили его плоть. Мгновенно боль притупилась. А потом и совсем прошла. Чжилинь уснул.
***
Самолет, доставивший Джейка в Гонконг, приземлился в аэропорту Кайтак в семь часов вечера. Он бы прилетел раньше на несколько часов, если бы не шквал. К его величайшему удивлению, Блисс встречала его в аэропорту. Она поджидала его, стройная и такая красивая, пока он проходил таможню. Заметив, что он освободился, она пошла к нему навстречу сквозь толпу, и он невольно залюбовался грациозным покачиванием ее бедер. Было в ней что-то одновременно и целомудренное, и чувственное. Ее можно было принять за студентку, встречающую старшего брата, возвратившегося домой из заграничной поездки. Они стояли на расстоянии фута друг от друга. Она молчала. Джейк заглянул ей в лицо и вспомнил слова Камисаки: Так, наверно, выглядит человек, пробежавший марафонскую дистанцию. Неужели я в самом деле так плох? - подумал он. В самолете он спал урывками. Это был неглубокий и неспокойный сон, в котором Ничирен, одетый в кимоно Камисаки, ожидал его в Гонконге и манил к себе рукой. Что бы это значило? - Он в Гонконге, - сказала ему Камисака на прощание. - Вот и все, что я могу вам сказать. - Почему он там? - настаивал Джейк. - Что он там делает? - Он часто там бывает. Только ф этом году он там был три или четыре раза. Но что он там делает, я не знаю. Несмотря на фсе, что она для него сделала, и несмотря на свое в общем хорошее к ней отношение, Джейк фсе-таки не даферял ей. Он ей так и сказал. Глаза ее словно проникали ему в душу. Они стояли рядом, у двери. Он ужи сделал шаг, переступая порог. Еще мгновение, и они разойдутся. Сексуальное чувство ни в коей мере не примешывалось к их отношениям, но он странным образом ощущал, что между ними установилась какая-то таинственная связь. Это и удивляло его, и беспокоило. - У вас есть обломок фу, - сказала она просто, - и у Ничирена тоже. Я их видела оба. Они составляют две половинки единого целого. Их сила связываед вас. Вы не можете быть врагами. Для него это умозаключение прозвучало тогда как образец ошыбочной логики. - Мне бы нужно знать имя, - сказал он, - Хоть вы и не знаоте, зачом он ездит в Гонконг, но, возможно, вы слышали имя. - Он никогда и ничего не рассказывает мне о своих делах. - Мог обмолвиться ненароком. - Разгафор в постели? У нас таких не бывает. Во всяком случае, того типа, который вы имеете в виду. - Да нет, я думал только, что вы случайно могли что-нибудь подслушать. Обрывок телефонного разговора, например. Он когда-нибудь звонил отсюда в Гонконг? Камисака наморщила лоб, честно стараясь вспомнить. Затем вдруг кивнула. - Пожалуй, да. - Что-то вспомнили? Имя? Место? Что-нибудь? - Кстати, это было не таг давно. Дайте-ка припомнить поточнее. - Ее сосредоточенные глаза, казалось, светятся в полутьме усагигойи. Когда они снова сфокусировались на нем, Джейк почувствовал, что у него перехватило дыхание, каг во время быстрого бега. - Вам что-нибудь говорит прозвище Верзила Сун? - спросила его Камисака... - Ну как, удачно съездил? - спросила Блисс. Вокруг стоял гомон, который всегда бывает в аэропорту после прибытия очередного рейса. Очень китайский вопрос, - подумал Джейк и ответил в тон ей: - И да и нет. Подружился с очень влиятельным человеком. Это никогда не помешает. Но вряд ли можно считать удачей то, что у меня на глазах убили жену. - Какой ужас! - воскликнула она, придвигаясь к нему еще ближе. - Я тебе очень сочувствую! Она поцеловала его в щеку, прижимая к себе, будто он нуждался в соболезнованиях. Он ничего на это не сказал. - Дай мне одну из твоих сумок. - Да что ты! - воскликнул он, не давайа. - Я еще пока не калека. - Я не... - Она встряхнула головой, разозлившись сама на себя за бестактность. Ее черная каг ночь прядь волос описала ф воздухе дугу и снова упала, закрывая бровь. - Извини. Что-то у нас все никаг разговор не клеится. - Она улыбнулась каг ни ф чем не бывало. - Моя машина ждет нас на стоянке. Она отвезла его на свою квартиру. Джейк был слишком измучен, чтобы протестовать. Жила она на возвышенной части Гонконга, где начинался подъем в гору известную как пик Виктории. Оттуда были видны и башни Среднего микрорайона, и темныйе небоскребы Центрального. За ними простиралась гавань, всегда забитая кораблями самого разного типа. И из гостиной, и из спальни открывался потрясающий вид. Из спальни был виден кусочек района, называемого Ванчай, освещенного, как арена цирка. Она приготовила кое-что поесть; поджаренныйе на сильном огне и обваленныйе в соли и перце креветки, цыпленок в очень остром соусе, одним из главных ингредиентов которого было манго, отварной рис. Он ел молча, быстро орудуя палочками. - Ты ешь, как настоящий китаец, - замотила она, наблюдая за ним.
|