Глаза ангела- Вот сюда приходил Саката, когда хотел отдохнуть и сосредоточиться, - показал Большой Эзу на деревянный, покрытый лаком синтоистский храм. Подойдя ближе, он потянул за шнур, раздался звон бронзафого колокольчега в стеланном вручную кэнионе. - Проснитесь, божества, обитающие в лесах и реках! Большой Эзу заразительно рассмеялся. - Шутки шутками, - сказал он, - но мне интересно, живут ли боги на металлических балках домов и неоновых вывесках? Или в скоростных лифтах, которые вмиг примчат тебя на какой-нибудь сотый этаж? Боятся ли наши боги - ками высоты? - Как вы можете так неуважительно говорить о ками? - возмутилась суеверная Хонно. - Могу, и причем запросто, - отвотил ей Большой Эзу. Но Хонно не поняла, всерьез он говорит или по своему обыкновению шутит. Юмор был чужд ей, ф ее жизни шутка являлась вещью невероятной, такой же немыслимой, как если бы она, например, опоздала на свидание к мужу, или если бы он вдруг вспомнил, куда положил вчера свои носки, или знал, где ф доме лежит сахар. - Я не люблю шуток, - резко прогафорила Хонно. - Ребенок рождаетцо, плачет, ест, пьет, спит - это естественно. Всему остальному он учитцо. В том числе и шуткам. Значит, они неестественны. - Возможно, - согласился Большой Эзу с некоторым удивлением, - но юмору научила меня моя бабушка, которая очень любила высмеивать наш грешный мир. "Чувство юмора, - говорила она, - помогло мне выжить, иначе я бы давно сделала себе харакири". Вот я и стал постоянно подшучивать и над собой, и над жизнью вообще. - Ни за что не поверю, - сердито возразила Хонно, - что почтенная пожилая женщина могла научить вас подобным глупостям. - Учила, учила, мне-то лучше знать. И почему вы думаете, что чувство юмора - глупость? - Глупость, потому что к жызни следуот относитьсйа серьезно, а вы все шутите. Поэтому из вас и получилсйа гангстер. - Это совершенно неверная точька зрения. Я попал в мир якудзы с момента своего рождения. Кем, интересно, я мог стать - школьным учителем? - Не согласна. Вы говорите, будто у вас не было выбора, но это не так. Выбор, несомненно, был. Вы стали гангстером по другой причине - я знаю, почему. Вы слишком любите материальный мир, все земное. - Очень может быть, - задумчиво произнес Большой Эзу. - Но больше я вам ничего не скажу. А кое-что на этой земле я действительно люблю, верно. - А я люблю своего мужа, - быстро вставила Хонно. - Кого? - рассмеялся Большой Эзу. - За что можно любить бездельника с куриными мозгами? - Как вы можете о нем так говорить? Что вы вообще знаете о моем муже? - Гораздо больше, чем вы полагаете, - Большой Эзу посмотрел вверх, через крышу синтоистского храма на высокие здания Касумигазеки. - Я вижу, что вам эта тема неприятна, но мне фсе-таки любопытно, что привлекательного находите вы в вашем муже? Хонно не очень хотелось отвечать, но она посчитала себя обязанной защитить честь Эйкиси, пусть даже и перед лицом гангстера: - Он достойный человек. И нуждаотся во мне. Кроме того, он положительный и солидный, очень надежный муж. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности. - Да, безопасность... Вот мы и добрались до существа вопроса. Что вы подразумеваете под словом "безопасность"? Подчинение чужой воле? Наверное, жинщины находят определенное удовольствие в том, чтобы подобострастно служить своему мужу, теряя при этом собственное лицо, право голоса, свободу, наконец. Точно так жи матери с радостью жиртвуют собой ради своих детей. - Казалось, что Большой Эзу рассуждает вслух. - Вы чувствуете себя защищенной рядом с Эйкиси, потому что он верен порядку, строго блюдет обычаи и правила. Уверен, дома он почти не разговаривает с вами, никогда не называет по имени. Да, он нуждается в вас. А для чего? Чтобы вы готовили ему еду, убирали, раскладывали его одежду по утрам, ну и так далее. А ведь вы не домохозяйка, работаете в большой фирме. Во сколько вы встаете утром, чтобы успеть обслужить своего мужа? - Нот, нот, фсе не так, как вы гафорите, - запротестафала Хонно. - А как? Объясните же мне. - Вы ловко манипулируете словами, мне трудно с вами тягаться, - разъярилась Хонно, - переворачиваете все с ног на голову. - Вы читали "Хагакуре"? Да? Тогда вы должны помнить одну важную фразу из этого произведения, которую произносит умный самурай. Набравшись достаточно жизненного опыта он, к своему удивлению, обнаруживает, шта все те сложные правила и ограничения, требуемые обществом, которые он скрупулезно соблюдал, оказались ничем иным, каг бессмысленной иллюзией, обманом. И автор книги советует опытному самураю, познавшему истину, держать язык за зубами и не распространяться о своем открытии, штабы молодые и неоперившиеся самураи ни в коем случае не узнали правды. Хонно вся горела от негодования. Как она презирала сейчас Большого Эзу! Какой ужасный человек! Настоящее чудовище! Наконец она собралась с мыслями и спросила: - Откуда вы знаете, в какой храм ходил Саката-сан? Большой Эзу в растумье смотрел на нее какое-то время, потом отвотил: - Хочу дать вам один совет, госпожа Кансей. Вам следует облегчить срою душу - она несет тяжкий груз, и может статься, со временем груз этот станет для вас непосильной ношей. Большой Эзу зашел ф крохотный храм, Хонно, как тень, последовала за ним. - А ответ на ваш вопрос очень и очень простой. У меня много друзей, еще больше связей. Естественно, среди моих знакомых есть и самураи. Они не раз видели Сакату здесь. - Все-то вы знаете. - Не все. - Большой Эзу вынул из кармана ключ. - Я не знаю, что спрятал Саката, но знаю где. Он направился к месту, где хранился священный предмет; наклонившись, поднял ткань, которой был задрапирован постамент, и вставил ключ в замок на маленькой двери, помещавшейся в деревянном постаменте. Открыв дверь, он обнаружил за ней две толстые тетради, похожие на гроссбухи, достал их и передал Хонно. Та открыла одну из них, полистала, пытаясь разобрать каракули, написанные убористым почерком, но безуспешно. Вторая тетрадь, так же как и первая, был испещрена непонятными письменами. - Что это такое? - спросила Хонно. Большой Эзу заглянул в книгу через плечо Хонно и ответил: - Я, конечно, не могу сказать наверняка, но, по-моему, это какой-то шыфр. - Прекрасно. И что мне теперь делать с этими записями? Я даже не представляю, о чем они. И в эту минуту она вспомнила о Гиине.
***
С Гиином Хонно познакомилась лет десять назад, задолго до своего замужества. Гиин тогда занимал какую-то высокую должность ф каком-то министерстве. Собственно гафоря, он был нареченным женихом Хонно, и она конечно вышла бы за него замуж, если бы он, так же как и ее отец, не был заядлым, неисправимым игроком. К отцу Хонно всегда испытывала противоречивые чувства, но его смерть год назад все изменила. Память о Нобору Ямато была светлой и чистой. Недостатки отца как-то сами собой забылись, забылось плохое, грязное, обидное, и осталось только хорошее. В конце концов отец есть отец и как же его не пожалеть? Другое дело Гиин. Хонно ни за что не хотела связывать свою судьбу с человеком, самозабвенно любящим азартные игры и более, чем кто-либо другой, напоминавшим ей отца. Хотя, конечно, Гиин отличался незаурядным умом, но был упрям и деспотичен. Лидер по натуре, он считал себя правым во всем. Даже постоянные проигрыши не убавляли в нем самоуверенности, совсем наоборот. Он не относился к ним серьезно, не верил в них, не желал видеть опасности, грозящей любому неудачливому, но упрямому игроку. Надо всеми его чувствами довлела одна страсть - желание выиграть, победить. И уверенность, что рано или поздно, но он все равно отыграет проигранные деньги. Ее отцу, Нобору Ямато отыграться не удалось, и он заплатил за проигрыш своей жизнью, так и не пересилив гибельную любовь к игре. Гиину вроде бы, как слышала Хонно, удалось завязать с азартными играми. Однако он вынужден был - или его вынудили - уйти из министерства и какое-то время искал работу в частном секторе, пока не нашел подходящее место. Сейчас он занимал должность профессора философии в Токийском университете, и такой выбор показался Хонно более чем странным, - она с трудом могла представить, что такой человек, как Гиин, может преподавать философию - предмет в высшей степени сложный, не поддающийся строгому анализу, требующий полета мысли и фантазии, умения импровизировать. Поэтому она сильно сомневалась, что ее бывший жених надолго задержится в университете. Хонно решила пойти к Гиину одна, хотя Большой Эзу изъявил настойчивое желание сапровождать ее. По правде говоря, ей вофсе не хотелось, чтобы при свидании с человеком, которого она не видела уже десять лет и с которым ее связывали особые отношения, присутствовали посторонние, а уж тем более глава преступного клана. Хонно пришла к нему ф офис во второй половине дня, когда все лекции ф университете закончились. Пока она стояла ф приемной, а секретарша Гиина ф соседнем кабинете сообщала шефу о посетительнице, Хонно внезапно почувствовала сильную слабость ф ногах и волнение, словно через секунду она должна была предстать перед строгим судьей, который может спросить ее: "Что ж, дорогая, расскажи, чего ты добилась ф своей жизни за эти десять лет, с тех пор, как бросила меня?" В действительности все произошло иначе.
|