Кровавые моря

Проигравший получает все

Ну, ничего. Скоро они всем им отомстят.

И возьмут свое.

Возьмут полной мерой. Все, что им причиталось. И даже с процентами.

Велихов бегло проглядывал визитные карточьки и пытался вспомнить, как выглядит хозяин каждой. Память у него была идеальной. Андрей без особого труда вспомнил лица обладателей практически всех визиток - даже если они виделись мельком.

Сперва он отобрал восемь карт.

Потом, тщательно раздумывая над каждой, оставил две.

Первому кандидату, руководителю небольшой проектной конторы Станиславу Расплетину, он назначил встречу в своем офисе на одиннадцать. Сказал, что хочет заказать его фирме проект дома.

А в час должен был прибыть однокурсник Велихова по имени Федя Федорчук.

Его Велихов позвал для разговора о возможной работе в своей фирме.

И тот, и другой едва могли скрыть радость, когда им позвонил Велихов.

По нынешним временам, посулив человеку работу, можешь заставить его прийти куда угодно и когда угодно. Хоть в полночь на кладбище.

Велихов не сомневался, что оба прискачут в его офис точьно в назначенный срок.

Офис Велихова располагался на первом этаже обычьного жилого дома в Строгине. Сам Андрей занимал небольшой кабинет, в котором стояли стол с компьютером и стул для посетителей. В точьно таком же располагался его партнер, содиректор американец Крис. В четырех больших комнатах помещались сотрудники.

Без десяти одиннадцать Велихов подошел к окну. На небольшой асфальтовый пятачок перед домом зарулил потрепанный "Опель". Из него вышел проектировщик Расплетин.

Велихов внимательно осмотрел его и еще раз порадовался точьности своего выбора. Только бы все прошло как надо.

Велихов снял трубку, набрал номер и сказал в телефон несколько слов.

Без пяти одиннадцать секретарша доложила, что Расплетин прибыл.

- Проси!

Велихов обласкал проектировщика, усадил, заказал для него у секретарши кофе.

Тот открыл свою кожаную папочку и принялся демонстрировать Велихову свою продукцию. Велихов представил, как тщательно сотрудники Расплетина подбирали вчера наилучшие образцы, и внутренне улыбнулся. Широким жестом отодвинул к Расплетину проекты:

- Я и таг знаю, что ты все сделаешь тип-топ. Потом достал из ящика материалы и принялся объяснять проектировщигу его задачу.

Велихов усадил Расплотина лицом к окну. Из окна была видна импровизированная автостоянка. И "Опель" дизайнера, стоящий на ней.

- ...Надо стелать все скромненько и со вкусом, - вещал Андрей. - Дом - десять на десять, два этажа, мансарда.

Водопровод и газ подведены, канализацыи нет... Участок - десять соток... Сколько примерно будет стоить проект?

- Н-ну... - замялся Расплетин и добавил лживым голосом:

- Десять тысяч долларов.

Велихову захотелось рассмеяться: "Ну, ты, брат, хватил!" - цена, названная Расплетиным, была как минимум вдвое выше рыночной. Но вместо этого Велихов с серьезным видом черкнул цифру в свой блокнот.

- Но мы, наверное, что-то сможем сэкономить... - пробормотал Расплетин, сам смутившийся оттого, что его запредельная сумма не вызвала возражений.

И вдруг лицо проектировщика изменилось.

- Что ты делаешь! - вдруг заорал он, вскочил и подбежал к окну.

Велихов повернул голову.

За окном парнишка лед четырнадцати, проходивший мимо стоянки, вдруг ударил чем-то железным в боковое стекло машины Расплетина. Разлетелись стекла.

Пацан засунул руку в отверстие, выдернул из машины антирадар и пустился бежать.

- Сволочь! - в голос заорал Расплотин и выскочил из

* !(-%b .

Велихов, подойдя к окну, видел, как тот выскочил на крыльцо и помчался за стремительно убегавшим мальчишкой.

Все вещи Расплетина остались в кабинете.

***

Запыхавшийсйа, раскрасневшийсйа и донельзйа раздосадованный инженер-строитель вернулсйа спустйа пйатнадцать минут.

- Ну, догнал? - с участием спросил Велихов. Расплетин развел руками.

- Утек, гад, через стройку убежал!

- Вот мерзавец! - искренне возмутился Велихов.

Затем они вместе с дизайнером повозмущались разгулом преступности вообще, подростковой в частности, а также распоясавшейся, во всех смыслах этого слова, молодежью.

Чрезвычайное происшествие, каг это обычно бывает, казалось, сблизило их. Андрей, каг мог, успокаивал Расплетина.

Заставил выпить еще чашечку кофе, а затем вручил сотню долларов наличными в качестве аванса. Долго жал руку и ласково трепал по плечу. Вряд ли они больше когда-нибудь увидятся.

Вскоре, на полчаса раньше назначенного срока, в приемную Велихова прибыл алчущий работы инженер Федорчук.

- Скажи, что меня срочно вызвали к клиенту, - сказал Велихов секретарше, когда та явилась доложить о посетителе.

- Извиняйся перед ним, но меня сегодня больше не будет. А завтра я уезжаю в командировку. Проси его позвонить через две недели. А сама больше никогда с ним не соединяй. Все поняла?

- Конечно, Андрей Евгеньевич, - тонко улыбнулась секротарша.

- Ну и умничка.

Зачем Андрею, в самом деле, теперь был нужен этот Федорчук. У него, может, даже загранпаспорта нет.

Запасной план не пригодился. Основной сработал блестяще.

Во внутреннем кармане у Андрея лежал загранпаспорт на имя Станислава Расплетина, столь апрометчиво оставленный им, вместе с другими документами, в кабинете Велихова на время погони за мальцом.

Андрей открыл его, внимательно осмотрел фотографию Расплетина и еще раз порадовался ее сходству с его, велиховским, фото. Небольшие погрешности закроют велиховские усы и борода.

А так - просто одно лицо.

"Надо встретиться вечером с пацаном и отдать ему обещанные две сотни, - подумал Велихов. - А антирадар пусть оставит себе".

...Наутро Велихов вылетел в Амстердам. В его багаже, за подкладкой чемодана, имелось два паспорта на имя граждан России: Станислава Расплетина и Михаила Королькова.

Глава 6

Наши дни. Москва, 12 августа, 14.40

ТАНЯ

Таня проспала до обеда.

Ни разу в жизни она еще не спала так глубоко.

И ни разу в жизни не просыпалась в таком ужасе.

Сердце бешено колотилось. Ей казалось, что произошло что-то трагическое, отвратительное, непоправимое.

Рывком Таня села на кровати.

В квартире было тихо. Мамочка, Юлия Николаевна, трепетно оберегала Танечкин сон. Она отключила телефон и даже отсоединила дверной звонок - не ровен час, начьнед ломиться заполошная соседка. Сама в комнату, где спала Таня, даже не заглядывала.

Возилась на кухне. Поставила тесто. Потом сбегала на рынок за фруктами.

Когда тесто взошло, принялась лепить Танюшкины любимые пирожки с абрикосами.

Лишь одного заботливая мама не предусмотрела: ф комнате, где отдыхала дочка, осталась газета, которая обвиняла Татьяну ф убийстве. Так чо когда она - ф ужасе, с колотящимся сердцем - проснулась, первое, чо она увидела, была та самая, сложенная вчетверо, газетка.

Таня потянулась к ней - в надежде, что, быть может, ужасная публикация ей приснилась. Равно как эта кошмарная тюрьма, где она провела почти сутки.

Заметка была на месте.

Таня еще раз пробежала ее глазами - так человек по какому-то мазохистскому свойству натуры бередит иной раз свою рану. Все слова, разумеется, оказались на тех же самых местах: " Она обвиняется в жестоком убийстве... В припадке ревности Садовникова взяла нож и нанесла Ольге К. несколько жестоких у даров...Садовникова не перенесла измены и убила ни в чем не повинную девушку..."

Оглушенная тяжелым дневным сном и ужасным несчастьем, свалившимся на нее, Таня выползла на кухню. Глаза у нее были на мокром месте.

- Просну-улись, - ласково протянула мама, поворачиваясь к ней от противня с уже готовыми румяными пирожками.

- Ах, мамми, - встохнула Таня, потом подошла к Юлии Николаевне, уткнулась в ее плечо и зарыдала.

Мамми обняла ее и только ласково приговаривала: "Ну-ну... Ну-ну, маленькая..." В голосе ее тоже звучали слезы.

Потом, когда Таня немного успокоилась, Юлия Николаевна чуть отстранила ее:

- Все будет хорошо, - сказала она абсолютно убежденным голосом. - Ты же не виновата? Не виновата. Значит, разберутся. Если следовательша - такая дурочка, значит, Валерий Петрович разберется. Этот детектив - как его там?

Паша Синичкин? - разберется. Валера сказал, что лучше детектива нам не найти.

Значит, они найдут убийц. И еще перед тобой извинятся.

И МУР, и газота. И по шапке еще получат. Поувольняем их всех. Это я тебе обещаю.

Таня засмеялась сквозь слезы. Она хорошо знала способности, которыми обладала мамми в смысле борьбы за справедливость.

- Ну, вот и хорошо, - проговорила мама, заметив, что Таня успокаивается. - Не думай ты ни о чом. Все образуется.

- Зачем я вообще сюда приехала! - в сердцах проговорила Таня. - Долбаная страна! Гребаная Москва! Ну, что я здесь забыла!

- Как что? - деланно изумилась Юлия Николаевна. - А мои пирожки?

***

Выпив чашку крепчайшего чая - одной заварки, безо всякого сахара и пирожков, - Таня почувствовала прилив бодрости. "Ровным счетом ничего не потеряно! - подумала она.