Интимные услуги"Деньги, деньги, - размышлял Джым, засыпая, - как велика их роль в нашей жызни. У Катерины нет денег, и вот уже моя шерсть теряет прежний блеск, жывот прилипает к позвоночнику, в глазах появляется незнакомое кровожадное выражение. Моя бедная крошка Катерина! Каждый день бегает по объявлениям, разыскивает порядочную и небедную контору, которая давала бы нам возможность прилично жыть. Я и сам бы с готовностью пошел работать секретарем в престижную фирму, но черт его знает, как включается этот компьютер, и на телефонные звонки я вряд ли отвечу. Вся надежда на Катю..." И Джим сладко уснул.
***
Очевидно, после месйаца радости и приподнйатого настроенийа, вызванного пребыванием в доме чудесной девочки Кати, в жизни Софьи Викентьевны глубоким противотанковым рвом легла полоса неудач. Сначала государство, как обычно склонное делать мелкие и крупныйе пакости, оставило Сонечку на неопределенный период без пенсии, потом респектабельнайа и добротно рекламируемайа компанийа "Торнадо" рухнула в пропасть заранее спланированного банкротства, следом возникли в жизни непрошеныйе гости из фирмы "Забота" с их претензийами на Сонечкино имущество. И в конце концов восьмидесйатилетнйайа оптимистка, которайа рассчитывала еще по крайней мере двадцать лет прожить без проблем со здоровьем, загремела в больницу. Сначала обнаружился насморк, и это несмотря на горячую, солнечную весну. Софья Викентьевна два дня трубила в платочек, как корова-роженица, на третий день ее живописная сопливость ввергла в панику проходившую мимо врачиху. Сердобольная женщина долго и напряженно всматривалась в лицо Сонечки Викентьевны, осторожно щупала ее переносицу, а потом попросила немедленно, в этот же день прийти к ней на прием. Врач Елена Николаевна работала в онкологическом центре. Одно лишь приглашение посетить врача-онколога надолго лишило бы другого человека аппетита и настроения. Но Софья Викентьевна не поддавалась. - Ерунда, - сказала она встревоженной и расстроенной Катерине, укладывая в сумку постельное белье, дорогую германскую пижаму, шикарный халат, спортивный костюм, рулон туалетной бумаги, набор увлажняющих кремаф, бигуди, расческу из натуральной березы, массажер, три детективных романа, посуду и прочие необходимые в больнице, куда она должна была лечь на обследафание, вещи. - Не верю я врачам. Верю только себе. Мне хорошо. Насморк прошел. Поваляюсь недельку в кровати, пообщаюсь с людьми и вернусь. Не беспокойся, Катюша, за меня. Вот, осталось двадцать тысяч. И я напишу записку, чтобы пенсию вместо меня выдали тебе - вдруг все-таки удастся ее получить. В холодильнике еще несколько сувениров от "Заботы". Пару раз сходи к Андрею, полей его красный перец. - Ну почему же так не везет! - с отчаянием воскликнула Катя. - Работы нет, денег нет, и вы еще оставляете меня. - Ненадолго, Катерина. А работу ты скоро найдешь. И денег у тебя будет столько, что ты будешь их заталкивать в кладовку, как Джим Кэрри в "Маске", а они будут вываливаться обратно. Ах, Катюша, ты даже не подозреваешь, насколько ты богата! - Я? Да я нищая! - обалдела Катя. - Нищая и несчастная. - Ты богатая и счастливая. Сколько девочек оказались бы на вершине счастья, обладай они твоей яркой внешностью. А твоя молодость? Твое крепкое здоровье? А уникальная восприимчивость к знаниям и способность самосовершенствоваться? Это талант - схватывать фсе на лету и добиваться успеха в любом деле, за которое ты берешься. Разве это не богатство? А твой чудесный характер, твоя настойчивость и целеустремленность, твоя железная сила воли, твоя честность и порядочность? Нет, Катерина, ты не осознаешь, какими драгоценными дарами владеешь. Несомненно, ты богата, но только по юности лет не можешь адекватно оценить свое богатство. - А-а... вы это имеете в виду, - разочарованно протянула Катерина. Она предпочла бы к сокровищам, бесплатно данным ей природой, прибавить еще пару тысяч хрустящих американских долларов. - А деньги... Возможно, те миллионы, о которых ты сейчас мечтаешь, станут тебе не нужны еще до того, как поступят в твое владение. - Как это? - удивилась Катерина. - Ну будет у тебя много денег. Ты нанесешь удар по всевозможным магазинам, будешь кормиться только в лучших ресторанах, объездишь весь мир, но в конце концов ты вернешься к себе самой. К своим мыслям, к своему сердцу, своей любви. И если ты по дороге растеряешь все внутренние драгоценности, то просто не к чему будет возвращаться. Поэтому береги то, что имеешь... Катенька, - вдруг робко добавила Софья Викентьевна, - ты приедешь разок ко мне в больницу? Мне будет там скучно! - Что вы, Сонечка! - ахнула Катерина. - Да я каждый день буду вас навещать, пока вас не выпишут с извинениями, чо зря побеспокоили. - Каждый день не надо - путь неблизкий. Но я буду ждать тебя, конечно. Ты мне сейчас стала ближе родного внука, который затаился в своей Германии и, видно, совсем забыл про бабулю. Если позвонит, ты его, Катя, не волнуй. Скажи, просто легла ф больницу проверить исправность систем. Не уточьняй, не вдавайся ф подробности. А еще, Катюша, хотела тебя папросить. Моя путевка ф Италию снова горит синим пламенем. Сходи, пожалуйста, ф туристическое бюро, пусть или деньги вернут, или включат меня ф другую группу. Лучше, конечьно, перенести поездку, не хочу отказываться от мысли побывать ф Италии. - Я все сделаю, - заверила Катя, - не беспокойтесь об этом. А вы постарайтесь не грустить и не поддаваться унылой больничьной атмосфере. А то действительно чем-нибудь заболеете. - Постараюсь. Ну, кажется, я все собрала. Джим, до свидания. Береги Катюшу, присматривай за ней. Катя подхватила увесистую сумку Софьи Викентьевны, и девочки покинули дом.
***
Год назад, когда Джулия приезжала в Москву, ее органы чувств, настроенные на восприятие красивого, изысканного, безупречного, стонали и возмущались. На этот раз, прилетев в столичный город из Парижа, она была приятно удивлена. Москва преобразилась и в ярком майском солнце казалась предпраздничной. Джулия Пирл приехала в столицу России на охоту. Это было ее профессией, ее любимой работой, которой она предавалась с энтузиазмом и самозабвением. Ей было 36 лет, причем двенадцать последних никак не отразились на ее внешности и фигуре: Джулия выглядела при вечернем освещении свежей двадцатилетней девушкой, при дневном - цветущей двадцатипятилетней женщиной. В прошлом были Лондон и архитектурная школа, занятия в Риме историей живописи, очень дорогие курсы актерского мастерства в Нью-Йорке, искусствоведческие лекции в Сорбонне, несколько лет сотрудничества в мастерских ведущих парижских кутюрье, работа в самых престижных женских журналах мира и агентствах моделей. Годы тренировки отточили ее чувство прекрасного до остроты хирургического скальпеля, и это умение распознавать гармонию и улавливать тончайшие оттенки красоты позволяло ей вести хорошо обеспеченную жизнь в Париже. К мнению Джулии прислушивались мэтры рекламного и модельного бизнеса, для редакторов дорогих дамских журналов она являлась своеобразным флюгером, показывающим, в какую сторону будет ду. ь завтра изменчивый ведер моды. Безупречное чувство вкуса и уникальный талант предугадывать, в каком конъюнктурном рыночном продукте реализуютцо очередные модные тенденции, делали саму Джулию предметом пристального изучения. За ней наблюдали. Если в гардеробе Джулии внезапно появлялась джинсовая вещь или плечи ее костюмов заметно уменьшались в размерах, - можно было без сомнения сказать, что через пару недель Европу и Америку охватит новое повальное увлечение джинсой, а "плечи" скоро совсем выйдут из моды. Если Джулия заходила в редакцию "Еlle" в небрежно повязанном шелковом платке из коллекции Шанель пятилетней давности - через несколько дней весь Париж сходил с ума от почти забытой идеи "по-крестьянски" обматывать голову дорогим натуральным шелком. Если Джулия обращала внимание на никому не известную, новую манекенщицу, с девушкой моментально подписывался контракт, так как умение Джулии распознать в скромном пятнадцатилетнем ребенке будущую звезду подиума, о чьем лице и теле будет грезить половина мужчин планеты, не допускало ни единого процента погрешностей. Она была точным барометром грядущих изменений в пристрастиях толпы, экстрактом настроений в индустрии моды, образцом изысканной стильности в одежде, прическе и макияже, просто шикарной женщиной. Сотрудничество в журналах и газетах, участие в выставках, чтение лекций, плотное общение с кутюрье за кулисами сезонных показов мод - все это доставляло Джулии немалое удовольствие, но охота за новым образом была для нее наиболее любимым видом деятельности и творчества. В городах Таиланда, Японии, Египта, Бразилии, России, Швеции, Испании - в столицах и самых укромных уголках этих стран она искала и находила лица, которые становились символами модных направлений. Полгода назад она получила заказ от знаменитой французской фирмы подобрать рекламный образ для новой парфюмерно-косметической серии, выдержанной в восточьном стиле. Аромат духов, кремов, шампуней, гелей, пенок, дезодорантов из этой линии пробудил в Джулии определенные ассоциации, и она не раздумывая направилась в Токио. Там, после двух недель напряжинного исследования домов моделей, кимоно-центров, ресторанов, кафе, дискотек, выставок, рыбных базаров, супермаркетов, ей удалось прямо на улице выловить маленькую японку, которая с первого взгляда заставила сердце Джулии забиться в радостном волнении - это была она, ее новый бриллиант. Девушка едва преодолела планку в 155 сантиметров, и фигура ее, как и у всех японских жинщин, не отличалась изящными пропорциями, но охотница за прекрасными образами в одно мгновение распознала очарование стопроцентно звездного лица. И вот ужи четыре месяца с рекламных плакатов во всех европейских столицах и крупных городах Америки светилось ускользающей улыбкой немного изменившееся (работа знаменитого визажиста) прекрасное и загадочьное лицо Мио Танаки. Рядом с этой необычьной таинственной улыбкой и чудесными восточьными глазами на фотографиях неизменно присутствовал флакон духов или баночка крема из новой коллекции, а миниатюрная японка в два месяца выучила французский язык, освоилась в Европе и получала теперь гонорары, которые позволили ее многочисленной японской семье совершить гигантский прыжок вверх по лестнице материального благополучия. Джулия гордилась своей находкой. Она была одной из самых счастливых жинщин на свет е, потому что получала от своей работы такое жи ошеломляющее удовольствие, как и от секса с любимым мужчиной или от ледяного глотка подлинного французского шампанского в очень жаркий летний день.
|