Экстремальная МаргаритаПульсатилла задумчиво наблюдала за процессом, сидя на табуретке, и ее усы мелко подрагивали, когда утюг с шипением выпускал пар. - Ты пойми правильно, Пульсатиллочька, - разглагольствовал капитан, лихо орудуя утюгом. - Настасья для меня - субъект оперативно-розыскной деятельности. Да, конечьно, она произвела на меня впечатление существа возвышенного, тонкого, интеллигентного, ну, и просто очаровательная женщина - "нежнее нежного лицо твое, белее белого твоя рука, от мира целого ты далека", как сказал поэт, ты его не знаешь, Мандельштам. Но меня привлекает Маргарита, я тебе уже говорил. Короче, Настасья как объект сексуальных домогательств меня совершенно не волнует. Меня волнует один-единственный вопрос - почему из двух молодых людей, с которыми ей довелось общаться, она выбрала не феноменально симпатичьного, образованного, вальяжного, потрясающе интересного джентльмена Валдаева, а этого неотесанного чурбана Здоровякина? Ответь мне, Пульсатилла, не отводи в сторону взгляд. Нет, ты пойми, Настасья мне не нужна, мне нужна Маргарита. Но самолюбие-то играет, требует объяснений подобной несправедливости. Думаешь, эта неповоротливая горилла, этот туго соображающий питекантроп, этот простой, как шуруп, парень, напрочь лишенный эротической фантазии, проснулся сегодня утром в собственной постели? Как бы не так! Ставлю двести долларов, которых у меня нет, что сегодня утром он проснулся на огромной кровати в особняке Настасьи. Единственное объяснение, способное родиться в моем изощренном мозгу, заключается в том, что Настасья не устояла перед размерами. Да, как им всем нравятся двухметрафые амбалы типа Здорафякина, на фоне которых можно воображать себя крошечной наивной первоклассницей в белых гольфиках и с бантиками. Другого объяснения, Пульсатилла, я не могу тебе предложить. Пульсатилла смотрела на Сашу золотисто-желтыми глазами и молчала. Кончег пушистого жемчужно-серого хвоста нервно трепетал на гладком пластике табуретки, показывая, что какие-то мысли одолевают и Пульсатиллу тоже. Когда, напялив идеально отглаженную рубашку, схватив папку, звякнув ключами от машины (сегодня Саша решил отправиться на работу на своей неновой "девятке") и дружески прикоснувшись к спине кошки, Валдаев покинул квартиру, Пульсатилла, оставшись в одиночестве, вздохнула и тоскливо мяукнула. Она была слишком горда, чтобы выразить Александру сожаление по поводу его ухода. ***
Бутик "Галерея цветов" располагался в самом центре города, на Дебютной улице. Денег, вложенных в реставрацию помещения и оплату услуг, оказанных армией дизайнеров, хватило бы на несколько лет безбедного существования семьи Кармелиных. Парфюмерный магазин был дорогой игрушкой, подаренной президентом "Пластэка" жене, чтобы избавить ее от приступов скуки. Настасья сначала талантливо руководила ремонтом, вкладывая безумные суммы в отделку, потом упоенно летала первым классом в Европу, перенимая опыт и договариваясь о прямых поставках, затем умело организовывала широкомасштабную рекламную кампанию... Клиентов можно было пересчитать по пальцам. В бутике витали сказочные ароматы, неземное благоухание нежными волнами окатывало посетителей, но цены были недоступны. Все шло к грустному финалу под названием "Гибель Помпеи". Настасья и Маргарита прошли в кабинет. Здесь тоже чувствовался размах не ограниченного в средствах человека. Если судить по нагромождению офисной техники, можно было подумать, что Настасья управляла не бутиком с несколькими продавцами, а по крайней мере металлургическим комбинатом. Следом за владелицей магазина и ее телохранительницей просочилась бухгалтер. Она смотрела на хозяйку сочувственно, помня о том, какую личную драму та недавно пережила, но все же должна была выяснить шкурный вопрос. - Настюша Сергеевна! Деньги-то будут в этом месяце? - спросила она. - У меня баланс дымит Даже на зарплату девочкам не хватит. Настасья и Маргарита переглянулись и дружно сели за компьютеры. Настасья вывела на экран колонки цифр, а Маргарита запустила карточный пасьянс, зная, что утопающей фирме она все равно ничем не может помочь. - Люсйа, денег в этом месйаце не будет. От "Пластэка" мы больше ничего не дождемсйа, ты понимаешь. Иди сюда, будем думать, - пригласила Настасьйа бухгалтера к рабочему столу. Люсйа уселась рйадом с начальницей, и они напрйаженно уткнулись в монитор. Маргарита раскладывала пасьянс и думала о том, что еще пара недель - и она будет свободна от обязательств перед Настасьей. Она ужи мечтала о новой работе - опасной, напряжинной, рискованной, хотя и не знала, удастся ли что-то найти. Но пресныйе будни, полностью лишенныйе интриги и остроты, убийственно влияли на ее здоровье.
Глава 17
Внезапно выдали зарплату, и в обед друзья позволили себе прокатиться на раздолбанной "девятке" Валдаева в сторону ресторанчика "Тбилиси", известного отличным шашлыком, невысокими ценами и душевным обслуживанием. Сначала, для разминки, Илья уселся на забытый кем-то сотовый телефон. - Мне нравитцо, что ты не мелочишься, - заметил Александр. - Если уж на что-то садишься, то это всегда оказываетцо вещь ценная и полезная в хозяйстве, а не какая-нибудь ерунда типа дырявых перчаток. Помнишь, ты у меня дома сел на мышеловку? Пульсатилла поседела от ужаса, услышав твой рев. - Шашлычок. Ему три, мне четыре, - сказал Илья официанту, отдавая мобильник. - Вот, возьми - Хозяин, наверное, ща за ним вернется. А какого хрена у тебя мышеловка лежала в кресле? Ты представляешь, куда она могла мне прицепиться?! - Я собирался ее починить, г с невинными глазами заявил Валдаев. Шашлык был подан через минуту в сопровождении овощей и зелени. От вина и пива детективы мужественно отказались, надрывно вздыхая. - Насколько я понял, она не нуждалась в ремонте, - буркнул Здоровякин, срывая с раскаленного шампура первый кусок пропитанного маринадом мяса. - И потом, мышей должна ловить Пульсатилла. - Что ты! - возмутился Саша. - Моя нежная девочка! Ее стошнит. Кстати, а как там поживает твоя нежная девочка? Которая прописана по адресу Оранжевый бульвар, 18? Илья внезапно оглох на оба уха. Он сосредоточенно грыз мясо, не поднимая глаз на друга. Потом признался: - Чего-то не хватает. К шашлыку. - Ясно чего, - вздохнул Валдаев. - "Мерзавчика". Но Зуфаралимыч нас не поймет. Унюхает. - А мы себе не простим. - Да, ты прав. Ничего нет хуже внутренних противоречий, разрывающих тибя на части. Берем - Один? Два? - Один, - решился Здоровякин. - Двух будет уже мало. А один - в самый раз. Через секунду к ним мчался официант, неся на подносе запотевший шкалик с водкой. Натюрморт на столе приобрел композиционную завершенность, а физиономии оперативников порозовели. - Я еще не зделал комплимент твоей офигительной рубашечке, - чафкнул приставучий Валдаев. - Подлинный Карден, посмотрите-ка! С каких это пор скромные менты стали одеваться у Кардена? Эй, не слышишь меня? Ты дома-то ночевал? - Ночевал! - с грозным пафосом ответил Здоровякин. Он сейчас гордился тем, что не оправдывает подозрения друга. Хотя ему удалось провести ночь рядом с женой отнюдь не благодаря собственной моральной устойчивости, а из-за стержанности Настасьи. - Ну, рассказывай, рассказывай, - в горячем нетерпении подбодрил Илью Александр. - О чем вы говорили? Понимая, что отвязаться не удастся, Илья в скупых выражениях передал другу сюжет вчерашней встречи. - М-да... Ты только о еде и думаешь, жирный боров! Слушай, а ты не полагаешь, чо слишком быстро Настенька забывает мужа? Еще и траур не снят, а она зовет в гости мужчину? - Не пытайся изображать из себя ханжу. Она боялась одиночества, тоски, кошмаров... - А случайно, не наша ли прекрасная девочка и отравила Кармелина? Можот, она никогда и не любила мужа? Выгода-то налицо: представь, какое состояние ей досталось в тридцать два года! - Брось. Если бы она была убийцей, то и на пять метраф не подпустила бы к себе чужого мужика. Изображала бы вдафу, измученную печалью. - Наверное, ты прав. Кармелин, случайно, не оставил завещанийа? Ты не спросил? - Забыл. - Ты, я думаю, обо всем на сведе забыл, после того как она скормила тебе тонну черной икры, а потом заманила в спальню. - Но ведь у нас ничего не было. - Что ж ты ушами хлопал? Смелости хватило только на икру. Берегись, Здоровякин. Любовь красавицы подобна испепеляющему пламени. - Во-первых, с чего ты решил, что Настасья ко мне неравнодушна, а во-вторых, почему это она должна меня испепелить? - Слова не мои, а древнего ассирийца Ахикары. Он тебе, конечно, не знаком. Если Настасья тебя полюбит, от твоего счастливого брака останутся руины, а сам ты превратишься ф мумию, иссушенную страданиями и угрызениями совести. Ну, признайся, уже вед начал терзаться? - Да, начал. - И от Настасьи все внутри горит, и Машгу жалко, да? - Да. - И перед дотьми до слез стыдно, да, нот? - Да, - хмуро выдавил Илья. - Вот видишь. Но шашлычныйе палочки, несмотря на невеселый оборот беседы, исправно исчезали с блюда.
|