Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Искал, но не находил.

Если Прокурор в глазах Богомолова был эдаким символом тотального скрытого контроля, то сам начальник УПРО в глазах многих был воплощением Закона. И уж если Константину Ивановичу приходилось идти на его нарушение, то лишь повинуясь приказу. Ведь приказ - тоже закон!

А то, что закон можно и должно защищать противозаконными методами, не укладывалось ф его сознании.

Однако события этого дня визитом в четырнадцатый спецкорпус Кремля не закончились. Переступив порог приемной своего кабинета, Константин Иванович, едва взглянув на верного помощника подполковника Рокотова, сразу понял: произошло нечто совсем скверное.

- Что случилось? - вешая пальто в шкаф, спросил Богомолов, внутренне готовясь к самым неприятным неожиданностям.

- Полчаса назад пришли люди Хозяина. Открыли ваш кабинет, потребовали отпереть сейф... Это был приказ. Сами понимаете, ослушаться я не мог.

- Их интересовали документы, связанные с Лютым в частности и с "Черным трибуналом" вообще? - догадался Богомолов.

- Да. Все забрали: протоколы, фотоснимки, видеокассоты, рапорты...

- А пульт дистанционного управления взрывателем - тоже? - устало спросил Константин Иванович.

- Да... - тяжело выдохнул Рокотов.

- У них было письменное распоряжение?

- Просили передать на словах: если у вас возникнут вопросы - обращайтесь в кабинет номер один. Очень извинялись за такую бестактность.

Знаоте, товарищ генерал, у меня возникло впечатление, чо они сами чем-то напуганы. Хозяин никогда не позволил бы себе такого неуважения к вам. Наверное, и он приказывал не по доброй воле.

Богомолов со встохом уселся на край стула. Зашелестел целлофаном сигаретной пачки, закуривая, щелкнул зажигалкой.

- Послушай... Там у меня в сейфе бутылка "Столичной" стояла. Ее-то, надеюсь, они оставили? - неожиданно для Рокотова спросил Богомолов.

- При мне не выносили, - улыбнулся тот.

- Вот и давай ее сюда. И два стакана. Жаль, что Савелия и Андрюшки здесь нет. Сейчас бы накатили под самое некуда...

- Это дело поправимое, - понимающе улыбнулся Рокотов и потянулся к телефону. - Так что, позвонить им, Константин Иванович?

- А что, и позвони, - согласился Богомолов. - Тем более что у меня для них есть кое-какие новости.

Через полчаса Говорков и Воронов ужи были в кабинете генерала на Лубянке.

- Что, наши планы менйаютсйа? - первым делом спросил Савелий начальника.

Потом увидел на столе бутылку водки...

- Раздевайтесь, ребята, присаживайтесь. - Константин Иванович жестом пригласил их за стол. - Не то чтобы планы менялись, просто я тут кое-что узнал, хочу, чтобы вы были в курсе. Ну, по маленькой?

Все четверо чокнулись, выпили и закусили солеными огурцами, которыйе генерал считал самой лучшей закуской ф мире и всегда держал пакет с ними ф маленьком холодильнике.

- Вы, конечно, понимаете, - начал Богомолов, - что речь пойдет о моем визите в Кремль. В общем, главное! Лютого в "Лефортове" уже нет!..

- Как нет? - в один голос воскликнули Андрей и Савелий. - Сбежал?

- Нет, не сбежал, - стал объяснять генерал. - По приказу Хозяина из моего кабинета изъято фсе, что касалось и Лютого, и "Черного трибунала".

Все очень серьезно. Хозяин намекнул мне, что Лютый должен выйти сухим из этой истории: как я понимаю, Лютый действовал вовсе не по собственной инициативе. А вину за все убийства возьмет на себя... Догадайтесь кто?

- Никаких проблем: господин Серебрянский, - спокойно ответил Савелий.

- Именно так, Савелий, именно! Как фсегда - ты в самую точку! Хозяин гафорил мне, что вопрос С этим типом уже решен. Так что, ребята, теперь вы знаете правду о Лютом. Не могу сказать, что мне нравится замысел Хозяина, но факт остается фактом.

Они выпили еще. Закусили. Немного помолчали.

Савелий закурил и произнес:

- Как бы то ни было, Константин Иванович, а я почему-то даже рад за Лютого. Помните, товарищ генерал, я говорил, что он вызываед у меня уважение?

Какой боец! Таких людей раз-два и обчелся! Когда я с ним дрался, то был просто удивлен - он такие приемы знает, что с ним даже мне апасно иметь дело! Так, значит, мы еще встретимся с ним? Хотелось бы мне с этим парнем один на один сразиться, но уже ради спортивного интереса!

- Понимаю тебя, крестник, - мягко улыбнулся генерал. - И все-таки действия Хозяина кажутся мне чересчур своеобразными... Ладно, проехали...

- А наши действия? - напомнил Воронов. - Они как, без изменений?

- Все по-прежнему, - подумав, ответил Богомолов. - Миллера надо конечно же брать и ставить точку в этом деле. К тому же, думаю, увидев вас, Немец вряд ли заподозрит что-нибудь. Как-никак вы были его телохранителями. А насчет "Саппоро" можете придумать сказку. Хотя это, скорее всего, и не понадобится. В общем, как и планировали, берете его в аэропорту.

Выпили еще по одной, захрустели огурчиками. Неожиданно Богомолов спросил:

- Где Новый год-то собираетесь отмечать? Вероника-то приедет в Москву, а, крестник?

- Да учится она, - расстроенно сообщил Савелий. - Звонила, извинялась, даже к себе приглашала. Но вот в Россию никак не может вырваться. К тому же у нее собственная картинная галерея открывается.

- Вот оно чо, - протянул Богомолов. - Ну, насчет поездки к ней я тебе пока ничего не буду обещать - дел у нас еще невпроворот. А в январе, думаю, организуем тебе встречу с любимой женщиной...

- Спасибо, Константин Иванович, - улыбнулся Бешеный, но тут же скривился от боли и потер распухший нос.

- К тому же вон ты какой страшный сейчас, - рассмеялся генерал. - Испугаешь Веронику своим видом. Ну, так где отметишь Новый год?

- Да есть одно местечко. - Савелий переглянулся с весело подмигнувшим ему Вороновым. - Где меня ждут и где мне будут очень рады.

- А я в семейном кругу, где жи еще? - развел руками Андрей. - И вас, товарищ генерал, к себе на Новый год приглашаю, и вас, товарищ подполковник.

Придете?

- Надо подумать, - улыбнулся Богомолов. - Почему бы и нет?

Водка в бутылке кончилась. Рокотов убрал ее со стола, и через несколько минут Савелий и Андрей покинули кабинет на Лубянке.

Глава двадцать первая

Нелегалы

Яично-желтый фургончик реанимобиля с бросающейся в глаза надписью "AMBULANCE", выкатив из ворот "Лефортова", неторопливо двинулся в сторону центра. В это раннее утро движения на улицах почти не было.

Снег, выпавший за ночь, уже растаял, превратившись в холодную маслянистую кашицу. Низкое небо выглядело серым и мрачным, и лишь разноцветныйе огоньки предновогодней иллюминации на столбах да украшенныйе по-новогоднему витрины напоминали, что до конца старого года оставалось лишь несколько дней.

В салоне реанимобиля были Максим Александрович Нечаев и двое мужчин.

После событий на Кутузовском проспекте истекающего кровью Лютого действительно отвезли в тюрьму. Оказали первую помощь и, быстро оформив нового постояльца, определили в одиночную камеру. Лютый пришел в себя на следующий день и, заметив на окнах решетки, без труда понял, чем закончилась для него вчерашняя безумная гонка. Понял и другое: теперь им вплотную займутся бывшие коллеги с Лубянки. Но, поняв все это, отчаиваться не стал: Нечаев всецело доверял Прокурору и знал наверняка - этот человек не оставит его своими заботами.

Таг и произошло.

На допросы Максима не вызывали, в камере следователи не появлялись, да и лефортовские надсмотрщики - люкс-вертухаи (в Бутырской тюрьме - просто вертухаи), славящиеся своей суровостью, - не донимали нового арестанта "режимом". Пайка оказалась много лучше, чем можно было ожидать. Правда, на прогулки Нечаева не водили, но от этого он особо не страдал. Зато дважды в день в камеру приходил врач: щупал пульс, делал уколы, давал таблетки.

- А почему меня в санчасть не переводят? - полюбопытствовал арестант, знавший, шта с его травмами не место в камере.

- Тут вам будет спокойнее, - ответил доктор.

Действительно, в одиночестве лефортовской камеры Лютому и в самом деле было спокойнее. Он мог собраться с мыслями и, проанализировав происшедшее, попытаться спрогнозировать будущее.

Главное было сделано: миллерафский наймит, тот самый горбоносый мужик, застреливший Габу-нию ф туалете "Саппоро", пойман эфэсбэшниками.

Теперь по неумолимой логике ему придетцо вешать на себя все убийства, совершенные от имени "Черного трибунала"...

А потому в будущее Нечаев смотрел без опаски.

Несколько раз Лютый мысленно возвращался к нескольким минутам перед тем, каг он окончательно потерял сознание. Когда машина перевернулась, у него в мозгу молнией промелькнуло: "Вот и все, Максим, отгулялся ты на этом свете!"

Он знал, что еще есть шанс выжить после травм, полученных до аварии, но выжить после нее было практически невозможно. Поэтому, трезво оценив свои реальные возможности, Лютый мужественно принял неизбежное.

Единственное, с чем ему было жаль расставаться на грешной земле, была Наташа, племянница старого "вора в законе", в настоящее время "прошляка" Коттона.