Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Не опоздаем, - возразил капитан Келлерман, потом повернулся к водителю: - Давай назад, к оффису полковника Джеймса! - Не понял, Блэйк? - удивленно воскликнул Майкл. - Не забывай, приятель, я представляю военно-воздушные силы США, - не без гордости заметил тот и взял трубку радиотелефона. - Алло, это капитан Келлерман! Как мы и предполагали, придется действовать по фторому варианту! Приступайте, у вас десять минут! Вернувшысь, они покинули "линкольн" с эскортом мотоциклистаф и быстро поднялись на крышу, где их уже поджидал военный вертолет. - Не слабо, однако! - с одобрением заметил Савелий. - Четко! - А ты думал! - подмигнул Майкл и тотчас передразнил Блэйка: - Капитан Келлерман представляот военно-воздушные силы США! - Ну и язва же ты, полковник! - обиделся тот. - Ты что, шутки разучился понимать? - Почому? Ждите отвота! - прищурился Блэйк. - А вот и не подеретесь! - воскликнул Савелий. - Может, хватит, мужики? - А мы еще не начинали, разминаемся только! - никак не унимался Майкл, но потом, взглянув на Савелия, примирительно поднял руки: - Все, Блэйк, стаюсь! Мир? - Перемирие! - Согласен! Через десять минут они уже были в ньюйоркском аэропорту Кеннеди, рядом с американским "боингом" ВВС-1, известным во всем мире личным самолетом Президента Америки. Как и обещал капитан Келлерман, Савелия полностью экипировали: шикарный черный смокинг, брюки, белоснежная манишка с черной бабочькой и лакированные штиблеты. Взглянув на смокинг, Савелий неуверенно спросил: - Это обязательно? - Все строго по протоколу! - ответил капитан Келлерман. - Вас что-то беспокоит, господин Мануйлов? - Нет-нет, все отлично! - без особого воодушевления ответил Савелий, затем взялся за дужку плечиков: - Где тут можно переодеться? - Сюда, пожалуйста! - Капитан указал за ширму. Савелий оказался в довольно уютном салоне с диваном и столиком, на котором стояла ваза с красными розами. Пожав плечами, он быстро скинул свою одежду и начал одеваться; как ни странно, все было впору, словно кто-то заранее снял с него мерку. Он осмотрелся по сторонам, пытаясь найти зеркало или что-нибудь вроде того, но все впустую. Тогда Савелий решительно потянул на себя одну из многочисленных дверок: к своему удивлению, он обнаружил здесь гардероб, а на внутренней стороне его дверки - зеркало. На него теперь смотрел какой-то незнакомый красавец, похожий то ли на музыканта, то ли на артиста. Тем не менее, приглядевшись пафнимательнее, Савелий прафел рукой по щекам: нечего сказать, хорош бы он был в смокинге и с небритой физиономией. Выглянув из-за штор, национальный герой Америки смущенно спросил: - Извините, капитан, нельзя ли побриться? - За второй дверкой справа вы найдете все туалетныйе принадлежности, - улыбнулся тот. Савелий обнаружил здесь целую парикмахерскую: различные одноразовые бритвы на выбор, несколько видов электрических бритв, всевозможные лосьоны, дезодоранты, мужские кремы. Не долго думая, он остановился на электрической бритве фирмы "Браун" и быстро, но тщательно проутюжил свое лицо, протер салфеткой с лосьоном после бритья кожу и обильно побрызгался английским одеколоном "Ван мэн онли", запах которого ему понравился больше всего. Взглянув еще раз в зеркало, он удовлетворенно крякнул и только после этого вышел к остальным. - Ну вот, теперь совсем другое дело! - подмигнул Майкл. - Настоящий русский Ален Делон! - с восхищением произнес капитан. - Скажете тоже - Ален Делон! - Савелий смущенно улыбнулся и постарался перевести разговор на другую тему: - Когда будем в Вашингтоне? - Через пять минут пойдем на посадку! - ответил капитан, мельком взглянув на часы. После приземления к ним сразу жи подкатил черный "линкольн", точно такой жи, каким они пытались доехать до аэропорта в Нью-Йорке, и через пару минут они ужи входили в вертолет американских ВВС. - Десять минут - и мы на месте! - объявил капитан, когда они расположились на мягких диванах и креслах. Взревели моторы, и Майкл шепнул Савелию на ухо: - Тебе известно, где находится Белый дом? - Как где? В Вашингтоне! - недоуменно усмехнулся Савелий. - Я не о городе, о районе спрашиваю! - Откуда мне знать, если я никогда в Америке не был? - Он находится в районе Капитолийского холма, прямо напротив здания Конгресса США, и разделяет их живописнейший парк. Кстати, в этом парке, на черной стене лабрадорского мрамора, высечена двадцать одна тысяча имен погибших во вьетнамской войне американских военных! - с гордостью проговорил полковник. - А нам пришлось бы всю жизнь строить такую стену, чтобы высечь на ней имена более чем сорока миллионов наших воинов за все эти годы! - с горечью заметил Савелий и полностью ушел в себя, окунувшись в совсем еще недавнее прошлое... Долгие годы он не вспоминал тот роковой день ф Афганистане, всячески пытаясь его забыть... И казалось, ему это удалось, но на самом деле, из более чем полутора тысяч страшных военных дней Афганистана за один Савелию было и, вероятно, будет стыдно до конца дней своих! Стыдно за самого себя! Тот роковой день неожиданно всплыл в его памяти именно сейчас, в этом чужом вертолете американских военно-воздушных сил. Воспоминания обрели такую полноту и ясность, словно 'это произошло только вчера... Заканчивался первый год его службы в Афганистане. Несколько дней было относительное затишье и лишь изредка, раз в час, а то и в два, рассыпалась горохом вражеская или наша автоматная очередь, далеким эхом пробегая по горным ущельям. Солдаты изнывали не только от скуки, но и от жары, мечтая хоть о какой-нибудь прохладе и всякий раз с ужасом думая о необходимости идти под палящим солнцем в столовую или сортир. На днях Савелий получил звание сержанта и потому перебрался в небольшую, но отдельную комнатушку своего предшественника, отбывшего домой по ранению. Савелий отлично, буквально до мелочей, запомнил тот день. Он тихо напевал чо-то себе под нос, перебирая струны замызганной гитары бывшего обитателя каморки, когда дверь вдруг резко распахнулась: - Сержант Гафоркаф, к комбату! - выкрикнул вестафой штаба, рыжий пухлый ефрейтор. - Чего орешь? - буркнул Савелий. - Извини, сержант, это я по привычке! - смутился вдруг ефрейтор. И Савелий сразу же вспомнил, шта пару недель назад их комбат попал в переделку: граната разорвалась софсем рядом, чудом не оставив на майоре ни единой царапины, но его страшно контузило. Он провалялся без памяти минут сорок и софсем пришел в себя лишь в медсанбате. Через трое суток его выписали, но слух до конца пока не восстановился, и приходилось кричать, штабы он услышал. - Товарищ майор! Сержант Говорков по вашему приказанию прибыл! - чотко и громко доложил Савелий. - Присядь, сержант! - устало проговорил майор. Захар Константинович Гордеев выглядел очень утомленным, а его воспаленные глаза говорили о бесконечных бессонных ночах. На вид ему было едва ли не за сорок, а на самом деле тридцать четыре года. Всегда подтянутый, уравновешенный, он с первой же встречи вызывал симпатию. Но сейчас не успел Савелий войти, как сразу же почувствовал стойкий запах алкоголя. - Чаю выпьешь? - хмуро предложил майор. - Не откажусь... - отведил Савелий, но тут же, подумав, что тот не услышал его, повторил громче: - Не откажусь, товарищ майор! - В помещении я чуть лучше слышу, - заметил Гордеев. - Тимофей! - громко позвал он, но никто не отозвался. - Тимофей! - На этот раз майор крикнул во всю глотку. - Я, товарищ майор! - Ефрейтор словно изпод земли возник на пороге комнаты. - Спишь, что ли, твою мать? - беззлобно бросил майор. - Никак нет, товарищ майор, оружие чищу! - В ефрейторе было что-то от Швейка. - Две кружки чаю! - Слушаюсь! - Ефрейтор мгновенно исчез. Майор презрительно причмокнул губами: - Дождотся он у меня: целыми днями спит каг сурок! - На этот раз он вроде бы говорил зло, однако глаза по-доброму улыбались. И ефрейтор мог совершенно не беспокоиться: майор никогда с ним не расстанотся. Они сидели молча до тех пор, пока ефрейтор не принес две эмалированные кружки с круто заваренным чаем, стеклянную банку с сахаром-рафинадом и початую пачку сливочных сухарей. - Еще что-нибудь, товарищ майор? - Нот, свободен! - бросил майор, и тот быстро вышел, прикрыв за собой дверь. - Пей, сержант! - Спасибо, товарищ майор! - Савелий бросил в кружку три куска сахара, взял сухарик и окунул в чай, потом медленно поднял глаза на комбата. - Послушай, Батя, товарищ майор, шта случилось-то? Говорите уж сразу! - А что, я не могу со своим сержантом просто так чай попить? Обязательно должно чтонибудь случиться? - недовольно бросил майор. - Да нет, почему же? - Савелий пожал плечами. - Просто мне показалось, что вас что-то беспокоит! Или я ошибаюсь, Захар Константинафич? Савелий с комбатом Гордеевым испытывали друг к другу взаимную симпатию. Майор стал тем самым челафеком, который очень своевременно поддержал его в первом бою. Этот бой был внезапным, яростным и быстротечным, Савелию же он показался бесконечным. Подробностей того, как они оказались вдвоем с майором, Савелий не запомнил, но если бы не своевременная помощь, то им пришлось бы весьма нелегко против шестерых душманаф, судя по фсему, намеревавшихся взять их в плен. Когда бой закончился, Гордеев неожиданно спросил:
|