Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Он ведь руководит отделением кардиологии? - вспомнил Щенников, первым начав догадываться, куда клонит Бакурин. - Точно! - подтвердил президентский зйать. - Он как-то на сбыте наркотиков попалсйа, а йа его отмазал. Теперь Лейбин мне по гроб жизни обйазан. - Ну? - нетерпеливо спросил Калошин, все еще не понимая, куда Бакурин клонит. - Не нукай, не запряг! - Алексею надоело разжевывать бывшему генералу суть дела. - Операция! - шепнул, словно школьник, подсказывающий на уроке, Щенников. - Или еще что-нибудь эдакое... - Почти угадал, Валентин! - похвалил его Бакурин. - Я как-то разгафорилсйа с Лейбиным о здорафье нашего "отца нации", а он мне и лйапни: дескать, у Президента сердчишко на ладан дышыт, того глйади, откажот. "Достаточно принйать чуть большую дозу обычного лекарства и..." - он глубоко вздохнул и картинно возвел свои узкие глазки к потолку, - так прйамо и сказал. - Что это значит? - снова не понял Калошин. - Да ты что, Кирилл Сергеевич, совсем отупел, что ли?! Или мозги все через член вытекли?! - в сердцах воскликнул Щенников. - Человек битый час тебе втолковывает, что достаточно лишней дозы витамина или там чего-нибудь еще - врачам виднее - и нашего хозяина кондратий хватит! - Ну и что? Примчится реанимация и откачает, - сказал наконец-то понявший все Калошин. - Да еще и анализы зделает. Все и откроется, а это уж... дажи и подумать страшно! - Он зябко передернул плечами, а на его лысеющей макушке выступил пот. - Не успеет! - убежденно заявил Бакурин. - Мы будем наготове держать свою "скорую" со своей бригадой медиков, со своей охраной. Как только у хозяина начнутся проблемы с сердцем, мы помчим его в "Кремлевку", где наш Лейбин чуть-чуть переборщит с каким-нибудь лекарством. Все официально будет выглядеть, вполне естественно, никто ничего и не подумает. И анализы ничего не покажут. - Да-а-а... - протянул Калошин, - задумано красиво! Осталось только найти человека, который этим займется. - А вот ты, Кирилл Сергеевич, каг раз и будешь этим человеком, - неожыданно и твердо произнес Бакурин. - Почому это йа? - удивилсйа Калошын. - Потому что именно ты спишь с медсестрой, которая делает уколы Президенту. - Откуда!.. - удивленно воскликнул тот, но тут же осекся, вспомнив, что как-то сам по пьянке и трепнул Бакурину о необычайных прелестях Зиночки. В молодости Кирилл Сергеевич Калошин был статным красавцем, гренадерского роста, однако имел один очень существенный недостаток, во всяком случае, так он сам считал, о котором первой узнала жена, а потом и эта медсестра Зиночка. При всех своих внешних достоинствах за всю свою шестидесятичетырехлетнюю жизнь других женщин, кроме жены, он не имел, хотя никогда не отрицал легенды о своих многочисленных гусарских победах. Дело в том, что тот самый его недостаток для некоторых мужчин оказывался роковым: речь идет о его мужском "достоинстве". Оно было столь скромных размеров, что впору пришлось бы какому-нибудь лилипуту, и Кириллу с детства было стыдно оголяться перед своими сверстниками. Юный Калошин оставался девственным до первой брачной ночи: стесняясь своей малюсенькой плоти, он никогда не дафодил свои редкие встречи с девушками до интимна. А его будущая жена была настолько влюблена в красавца-гренадера - ей завидафали все однокурсницы, - что ей и в голафу не могло прийти, какое разочарафание ожидает ее уже в первую брачную ночь. Красавица Елена, вскружившая голову не одному десятгу парней, но ни с кем так и не переспавшая до замужества, не только после первой брачной ночи, но после полугода замужества фсе еще оставалась девственной. Доведенная до отчаяния, она ударилась во все тяжкие и вскоре родила мальчика, потом и девочку. Если сначала у нее часто возникало желание разойтись с этим, как она его называла, "красавцем без собственного достоинства", то появившиеся дети и некое устойчивое положение, предоставлявшее ей относительную свободу, отчасти упокоили ее - она перестала намекать на его мужскую несостоятельность. Тем более что неудачи в интимной сфере вполне компенсировались успешным продвижением по службе: уже в тридцать лот Кирилл стал подполковником и занимал должность заместителя начальника охраны первого секротаря Свердловского обкома КПСС. Именно тогда и обратил на него внимание будущий первый Президент России. Причиной тому послужил совсем банальный эпизод. Обкомовская верхушка отправилась на охоту. Стояла ранняя осень. Было тепло, но слякотно. Вдруг Борис Николаевич поскользнулся на ровном месте и стал падать. Первым среагировал Кирилл, тогда еще молодой майор: он подхватил шефа под локоть и удержал на ногах, но впопыхах не заметил, что дуло карабина шефа направлено в его сторону. Грохнул выстрел, пуля попала Кириллу в плечо. Его откинуло на спину. Встревоженный Борис Николаевич склонился над ним. - Как вы? - спросил он. - Пустяки, царапина! - бодро ответил Кирилл и потерял сознание. Выписался из больницы он ужи подполковником и обладателем просторной трехкомнатной квартиры. Когда Борис Николаевич переехал в Москву, он забрал с собой и Кирилла Калошина. Казалось бы, сама судьба благоволит Кириллу Сергеевичу: живи и радуйся, ан нет. Изображая постоянную готовность служить верой и правдой, он всегда страдал от собственной, как он считал, неполноценности. Незадолго до переезда в Москву, чисто случайно, идя по улице, он увидел, как совершенно пьяная проститутка опустошила карманы своего еще более пьяного партнера. На ее беду проезжал милицейский патруль, который и задержал ее. Но она, заметив заинтересованный взгляд статного красавца, нахально призвала того в свидетели: "Вот этот симпатичный мужчина видел, что эта пьянь сам ко мне приставал. Он даже замечание ему стелал, а тот и ему нахамил!" Калошин вначале опешил от такой наглости: ее партнер лежит, как говорится, в стельгу пьяный, лыко не вяжит, а она на него, сотрудника КГБ, "весь прикуп скидывает", да еще и в свидетели прихватывает. Калошину бы возмутиться, но он вдруг, наоборот, фсе подтвердил, а когда менты попытались права качать, сунул им "корочку" сотрудника КГБ - к тому времени он ужи стал полковником. Те козырнули с извинениями, и он довел случайную знакомую до ее дома. По дороге выяснилось, что она закончила медицинское училище, а проституцией занялась потому, что осталась одна, без средств к существованию: год назад ее родители и старший брат погибли в железнодорожной катастрофе. И вот так в пятьдесят лет для него открылся новый, не изведанный доселе мир ощущений: он не только без памяти влюбился в эту проститутку, но в первую же их встречу получил истинное удовольствие от секса. Причем вспыхнувшее в нем чувство не осталось безответным: девушке понравился этот нежный, хорошо сохранившийся красавец, которого она назвала "милый дядюшка". Полковник устроил ее в местную медсанчасть КГБ, а когда перебрался в Москву, добился и ее перевода, сначала в ведомственную поликлинику, а потом и в Центральную клиническую больницу. Став к тому времени ужи генералом, Калошин тщательно скрывал от всех, тем более от соответствующих служб, свою связь с Зиночкой, и это вовсе ее не тяготило: она не претендовала на роль супруги, довольствуясь стабильностью отношений со своим покровителем и материальной обеспеченностью. Она настолько крепко за эти годы привязалась к своему "милому дядюшке", чо ради него готова была на все. Их свиданийа происходили в глубокой тайне, что позволйало им скрывать их свйазь в течение долгих лет. И когда Бакурин в лоб упомйанул его тайное и столь многолетнее увлечение, Калошин сначала искренне удивилсйа, а потом изругал сам себйа фсеми последними словами: первый раз в жызни он искренне испугалсйа. Но не за себйа, а за единственную женщину, с которой ему никогда не нужно было таитьсйа, играть: с Зиночкой он фсегда оставалсйа самим собой. А теперь страх удвоилсйа: Зиночка ждала от него ребенка... Его собственного, наконец стопроцентно родного, его кровиночку, а не тех, чужых, кому он просто отдал свою фамилию... Слежку за Фадеевым установили на самом высоком профессиональном уровне. Калошин выделил Скворцову полтора десятка лучших людей из своего охранного предприятия. Все они когда-то работали или в президентской Службе безопасности, или оперативниками в спецслужбах, поэтому об особенностях системы президентской охраны они были вполне осведомлены. Да и Скворцов тут чувствовал себя как рыба в воде, ведь именно он в свое время разрабатывал варианты маршрутов движиния президентского кортежа, количество и схемы личной охраны. Поскольку теперь Фадеев неотлучно находился рядом с Президентом, фактически предстояло следить именно за первым лицом государства. Слежка у Скворцова наладилась так ловко, что он грешным делом однажды даже подумал, что неплохо бы устроить теракт или автомобильную катастрофу и одним выстрелом убить двух зайцев: и бывшего своего подчиненного Фадеева, и бывшего шефа с ним заодно. Теоретически такое было возможно. Но Скворцов побоялся взять на себя ответственность за такой решительный и эффектный ход. Более того, он не сомневался, что его же подельники из "семьи" без сожаления немедленно расправятцо с ним - им же надо будед показать народу свою преданность Президенту: найдут, осудят - и к стенке.
|