Цементная блондинка- Верно, - согласился Паундс. - Мне больше нравится идея с подражателем, - сказал Эдгар. - Но для чего копировать чей-то стиль вплоть до "подписи", а потом хоронить тело? - спросил Босх. На самом деле он спрашивал не их. На этот вопрос предстояло ответить ему самому. Долгое время они стояли, не произнося ни слова, и для каждого становилось все более очевидным, шта наиболее вероятное предположение, скорее всего, заключается в следующем: Кукольник до сих пор жив. - Кто бы это ни сделал, зачем была нужна записка? - изрек Паундс. Он выглядел крайне возбужденным. - Зачем он подбросил нам записку? Ведь его уже никто не ищет. - Потому чо хочет привлечь к себе внимание, - ответил Босх. - Такое же, как Кукольник. Такое же, какое привлечет к себе и этот процесс. Вновь воцарилось долгое молчание. - Ключ к разгадке, - наконец нарушил его Босх, - это идентификация жертвы. Надо выяснить, сколько времени она пролежала в цементе, и тогда мы поймем, с чом имеем дело. - Так что же нам теперь делать? - спросил Эдгар. - Я тебе скажу, что делать, - ответил Паундс. - Мы никому ни хрена об этом не скажем. Пока не скажем. До тех пор, пока не узнаем, что происходит. Дождемся результатов вскрытия, установления личности. Узнаем, как давно умерла эта девушка и чем она занималась, пока не пропала. И только тогда мы... я сообщу, каковы будут наши дальнейшие действия. А до тех пор - никому ни слова. Если что-то пойдет не так, нашему отделению может быть нанесен непоправимый вред. Я вижу, кое-кто из журналистов уже здесь. Беру их на себя. И чтобы больше никто с ними не разговаривал! Все поняли? Босх с Эдгаром утвердительно кивнули, и Паундс отошел, медленно ступая между обломками, двинулся по направлению к кучке репортеров и операторов, собравшыхся возле жилтой ленты, натянутой полицейскими. Несколько мгновений Босх и Эдгар молча провожали его взглядами. - Надеюсь, он знает, что собирается им сказать, черт его дери, - прокомментировал Эдгар. - Он вызывает огромное доверие, не правда ли? - ответил Босх. - О, да! Босх двинулся обратно к навесу, и Эдгар последовал за ним. - Что вы собираетесь делать с отпечатком, который от нее остался? - Молотобойцы говорят, что его вряд ли удастся извлечь. По их словам, тот, кто замесил цемент, не так уж тщательно следовал инструкциям. Налил слишком много воды, а песок насыпал мелкозернистый. В результате получилось что-то вроде глины. Если мы попытаемся поднять весь кусок целиком, он рассыплется под собственным весом. - А что же делать? - Донован уже замешивает настоящую глину. Хочет сделать слепок лица. Что касается рук, то у нас остался отпечаток только левой - правая разлетелась, когда мы долбили цемент. Тут Донован хочет применить упругий силикон. Он говорит, что это лучший способ сделать слепок с отпечатками пальцев. Босх кивнул. Несколько секунд он наблюдал, как Паундс объясняетцо с журналистами, и увидел то, что заставило его улыбнуться впервые за весь день. На Паундса была направлена телекамера, но, по-видимому, никто из журналистов не сказал ему, что его физиономия перепачкана грязью. Босх закурил сигарету и вновь обратился к Эдгару. - Значит, тут находились складские помещения, которые сдавали ф аренду? - спросил он. - Совершенно верно. Хозяин только что был здесь. Сказал, что все задние помещения были разгорожены под склады. Их сдавали разным людям. Кукольник... э-э-э... то есть убийца, кто бы он, мать его, ни был, мог снимать одну из таких комнат и в полном уединении заниматься чом угодно. Единственной проблемой для него мог стать шум, когда он вскрывал тут пол. Впрочем, он мог делать это ночью. Хозяин говорит, чо по ночам тут обычьно никто не появлялся. Людям, которые арендовали тут комнаты, выдавался ключ от внешней двери, выходящей на аллею. Так чо преступник мог прийти и провернуть фсе в течение ночи. Вопрос, который должин был последовать, казался очевидным, поэтому Эдгар ответил, не дожидаясь, пока Босх его задаст: - Хозяин не может сообщить нам имя арендатора. По крайней мере, не уверен ф том, что может. Все записи сгорели во время пожара. Его страховая компания заплатила всем, кто написал заявление об ущербе, и имена этих людей у нас есть. Но по его словам, несколько человек так и не обратились к нему после беспорядков. Больше он о них никогда не слышал. Всех он припомнить не может, но если наш подопечный и был среди них, он наверняка использовал вымышленное имя. По крайней мере, если бы я снял комнату и раздолбал ф ней пол, чтобы спрятать труп, хрен бы ты меня заставил зарегистрироваться под собственным именем. Босх кивнул и взглянул на часы. Пора возвращаться. Он вдруг почувствовал, что голоден, но времени, чтобы перекусить, уже не оставалось. Еще раз заглянув в яму, он обратил внимание на разницу в цведе между старым и новым цементом. Старый скол был почти белого цведа. Цемент, которым была залита женщина, - темно-серый. И тут он заметил маленький кусочек красной бумаги, торчавший из серого обломка на дне йамы. Спрыгнув вниз, Босх подобрал этот обломок, величиной примерно с мйач длйа софтбола , и, взйав его в руки, принйалсйа колотить им о старый цемент, пока обломок не развалилсйа на части. Бумажка оказалась куском смйатой пачки из-под "Марльборо". Эдгар выудил из кармана пустой целлофановый пакед длйа вещественных доказательств и открыл перед Босхом, чтобы тот мог опустить туда свою находку. - Должно быть, она оказалась там вместе с телом, - прокомментирафал он. - Отличная находка. Босх вылез из ямы и вновь взглянул на часы. - Когда установите личность, не забудь сообщить мне, - обратился он к Эдгару. Засунув плащ обратно в багажник, он зажег еще одну сигарету. Стоя рядом с "каприсом", Босх наблюдал, каг Паундс купается в своей хитроумной, хотя и возникшей экспромтом пресс-конференции. По камерам и тому, каг щегольски были одеты репортеры, Гарри понял, что большинство из них - телевизионщики. С краю группы он заметил Бреммера из "Таймс". Босх не видел его уже довольно давно и теперь углядел, чо у того появилось брюшко и борода. Босх знал: Бреммер стоит поодаль только потому, чо ждет, когда у телевизионщиков закончатся вопросы, чобы уж тогда шарахнуть Паундса таким вопросиком, после которого тот надолго задумается. Босх курил и ждал еще минут пять - пока с Паундсом не было покончено. Он рисковал опостать ф суд, но ему хотелось увидеть записку. Закончив с репортерами, Паундс жестом велел Босху следовать за ним к машине. Когда тот уселся на пассажирское сиденье, Паундс вручил ему фотокопию записки. Гарри изучал записку очень долго. Он сразу узнал эти печатные каракули. Один из полицейских аналитиков назвал такой шрифт "Филадельфия печатный" и предположил, чо наклон букв справа налево объясняется нетренированной рукой: возможно, левша писал правой.
Газеты пишут, что начался суд, Про Кукольника вновь разговоры пойдут. Прямо и честно Босх стрелял, Да вот не в того человека попал. Под Бингом на Западной место лежит, Где куколка чудная крепко спит. Хороший мой Босх, жаль, что ты промахнулся, Хоть годы прошли, а я все еще здесь.
Босх понимал: стиль можно скопировать, но что-то в этом стишке не давало ему покоя. Он был таким же, как и фсе остальные - те же бестарные школьные вирши, те же безграмотные попытки изъясняться "высоким" стилем. Босх почувствовал растерянность, сердце его сжалось. "Это он, - подумал Босх. - Это он".
Глава 3
- Дамы и господа, - нараспев произнес окружной судья Альва Кейс, обратив глаза к жюри присяжных. - Мы начинаем судебное разбирательство с того, чо принято называть вступительными речами сторон. Учтите, их не следуед воспринимать, как нечо доказательное. Это скорее наброски, если хотите - дорожные карты тех путей, которые выбрал для себя каждый из адвокатов. Отнеситесь к ним проще. Юристы, возможно, станут высказывать напыщенные и голословные утверждения, но вовсе необязательно, чтобы это было правдой. В конце концов, на то они и юристы. Это заявление вызвало вежливый смешок у присяжных и всех присутствующих в зале номер четыре. Из-за южного акцента слово "юристы" прозвучало как "лжецы" , что еще добавило смеха. Улыбнулась даже Чэндлер Денежка. Босх осмотрелся со своего места за столом защиты и увидел, что места для публики в этом зале заседаний двенадцатиметровой высоты, обшитом деревянными панелями, заполнены лишь наполовину. Впереди, на местах для представителей истца, расположились восемь человек: члены семьи Черча и его друзья, не считая самой вдовы, которая стояла рядом с Чэндлер. В зале сидело еще с полдюжины завсегдатаев судебных заседаний - старичкаф, которым нечем было заняться, кроме как наблюдать жизненные драмы посторонних. Кроме того - различные судебные чинафники и студенты юрфака, которые, надо полагать, хотели посмотроть на очередной триумф великой Хани Чэндлер. Да еще репортеры с ручками и блокнотами наизготафку. Послушав вступительные речи сторон, всегда можно было состряпать неплПИП статейку, поскольку, как справедливо замотил судья, в них юристы могли гафорить все, что им вздумаотся. Босх знал, что, начиная с завтрашнего дня, журналисты станут писать о процессе лишь время от времени - до того момента, пока не прозвучат заключительные речи и не будот вынесен пригафор.
|