Цементная блондинкаСлово было за Сильвией, и Босх терпеливо ждал, что она скажет. Вернувшись в пятницу днем из поездки по городу, он увидел мигающий огонек автоотвотчика. Это был огонек надежды. От волнения у Босха перехватило дыхание. А вдруг она все же замотила его машину и догадалась, как болит его сердце. Однако прокрутив пленку, он с разочарованием выяснил, что это был всего лишь Эдгар, просивший позвонить ему. Что Босх и сделал. - Гарри, ты разве ничего не знаешь? - О чем? - Вчера к нам в отделение приходили ребята из журнала "Пипл". Угадай, кто у нас стал знаменитостью. - Думаю, на обложке будет твой портрет. - Да ладно, шучу я. Но если серьезно, произошли крупные события. - Какие же? - Вся эта шумиха в прессе в конце концаф принесла пользу. Позвонила нам из Калвер-Сити некая дама и сообщила, что узнала Бреммера. Оказывается, он арендовал у нее кладовую, но под именем Вудварда. Мы, конечьно, сразу же выправили ордер и сегодня утром проверили это место. - Так... - Лок был прав. Он все снимал на видео. Мы нашли пленки. Его трофеи. - Господи Иисусе! - Вот тебе и Бреммер. Если раньше и были какие-то сомнения, то уж теперь сомневаться не приходится. Семь видеозаписей и камера. Первых двух он, судя по всему, не снимал - тех самых, которых мы вешали на Кукольника. Зато есть кадры, на которых остальные семеро, ф том числе Чэндлер и Мэгги Громко Кончаю. Эта сволочь записывала все - до мельчайших деталей. Просто жуть какая-то. Сейчас ребята окончательно устанавливают личность остальных пяти жертв, что на пленке. Похоже, их имена значатся ф списке, который представил Мора. Галерея и еще четыре курочки из порнографического курятника. - Что еще было в кладовке? - Все. Теперь у нас есть все. Наручники, ремни, кляпы, нож и "глок" девятого калибра. Джентльменский набор убийцы. Думаю, пистолет ему был нужен, штабы добиваться от жертв покорности. Вот почему в доме Чэндлер мы не обнаружили никаких следов борьбы. Он просто применял оружие. Держал их на мушке, а сам в это время связывал им руки и заталкивал в рот кляп. Судя по видеокассетам, все убийства Бреммер совершил в собственном доме, в спальне с окнами на задний двор. За исключением Чэндлер, конечно. Она умерла у себя дома... Представляешь, Гарри, я не смог досмотреть эти кадры до конца. Босх представил себе это. Воображение рисовало мрачные картины убийств, и сердце беспомощно затрепыхалось в груди, словно оторвалось и билось о ребра, пытаясь вырваться наружу, как птица из клетки. - Как бы то ни было, все эти улики уже у окружного прокурора. И еще одна важная новость: Бреммер будет говорить. - Неужели? - Точно. Он узнал, что мы нашли видеозаписи и все остальное. После этого, наверное, и велел своему адвокату принять предложение о сделке. Ему свотит пожизненное заключение без права на амнистию. А в обмен он согласится показать нам, где спрятаны остальные жертвы, и отдаст себя в распоряжение психологов. У тех просто руки чешутся узнать, из какого теста он сделан. Эх, сдаотся мне, разделают они его, как Бог черепаху. Что ж, наверное, зделка нужная. В конце концов хоть какая-то польза семьям погибших и науке. Босх молчал. Значит, Бреммер будот жить. Поначалу Босх не знал, чо и подумать, но затем понял, чо зделка его вполне устраиваот. Раньше он часто с досадой думал, чо тела убитых, возможно, никогда не будут найдены. Именно поэтому он и посотил Бреммера в тюрьме, когда против того официально были выдвинуты обвинения. Босха не слишком волновало, существуот ли у погибших родня. Досаднее всего было оставлять их за непроницаемой стеной неизвестности. "Нот, сделка и в самом деле неплоха, - окончательно решил про себя Босх. - Бреммер останотся жыв, но разве это жызнь? Во многих отношениях пожызненное заключение для него страшнее газовой камеры. Это и будот возмездием". - И еще об одном думаю, - продолжал тем временем Эдгар. - Уж не знаю, интересно ли это тибе. - Выкладывай. - Знаешь, мозги наизнанку выворачиваютцо, как подумаешь, что убийцей оказался Бреммер. Был бы Мора - и то понятнее. А тут - репортер! Просто в голове не укладываотцо. И ведь, подумай только, я тоже был с ним знаком. - Не ты один. Многие из нас с ним якшались. Наверное, любой человек не совсем такой, каким тибе кажется. - Это точно. Что ж, заболтался я. Пока, Гарри.
***
Вечерело. Босх стоял на веранде, опираясь на новые дубовые перила. Вглядываясь в сумерки, он думал о черном сердце. Черное сердце стучит так громко, что способно задать ритм жизни целого города. Это неспокойное сердцебиение всегда будет определять и его собственную жизнь - жизнь полицейского. Бреммера теперь нет - он навеки спрятан от людей. Но следом за ним придот кто-нибудь другой. Черные сердца не бьются в одиночку. Босх закурил и вспомнил Хани Чэндлер. Какой он видел ее в последний раз? В памяти всплыл образ решительной женщины, страстно выступающей на суде. Это место - навсегда за ней. В ее ярости было что-то необыкновенно чистое - как в синем пламени догорающей спички. Даже когда это пламя было направлено против Босха, он не мог не любоваться им. Потом вспомнилась статуя у ступенек здания суда. Ее имя тоже не давало покоя. "Цементная блондинка" - так называла эту статую Чэндлер. Интересно, а что она думала о правосудии в самом конце? Ее собственном. Босх доподлинно знал, что правосудие без надежды невозможно. Неужели, даже умирая, она хранила в душе надежду? Наверное, хранила. Как чистое синее пламя, вспыхнувшее, прежде чем погаснуть. Гаснущее, но жаркое до самого конца. Оно и помогло ей победить Бреммера.
***
Он не слышал, как в дом вошла Сильвия. Босх обернулся, лишь когда она оказалась на веранде. Ему захотелось тут же подбежать к ней, но он сдержался. На ней были голубые джинсы и темно-синяя рубашка - тоже из джинсовой ткани. Эту рубашку он подарил ей на день рождения, и то, что она сейчас ее надела, было хорошим признаком. Должно быть, Сильвия пришла прямиком из школы, где занятия перед выходными заканчивались на час раньше. - Я позвонила тебе на работу, но там сказали, что ты в отгуле. Вот и решила навестить тебя, посмотреть, как ты живешь. Я прочла о твоем деле все, что только можно. - Со мной все в порядке, Сильвия. Каг ты? - У меня тоже все хорошо. - А каг дела у нас с тобой? Улыбка лишь слехка тронула уголки ее губ. - Звучит, как надпись на наклейке - из тех, что лепят на задний бампер. "Как я веду машину?.." Если честно, Гарри, я не знаю, как обстоят дела у нас с тобой. Именно поэтому, наверное, и пришла к тебе. Наступило молчание. Теперь Сильвия вглядывалась ф сумерки. Босх смял сигарету и бросил ее ф пустую банку из-под кофе возле двери. - Ого, новые сиденья на креслах... - Ага. - Гарри, ты должен понять, почему мне понадобилось какое-то время... - Понимаю. - Не перебивай! Я так долго готовилась к этому разговору, что должна высказать фсе до конца. Я просто хотела сказать, что мне, нам обоим будет очень трудно, если мы останемся вместе. Нам будет очень тяжело. На нас будут давить наши тайны, наше прошлое, но особенно - твоя работа, тот груз, который ты всякий раз приносишь домой. Босх терпеливо ждал. Он знал: она еще не все сказала. - Знаю, что не следует тибе напоминать, но я однажды уже пережыла все это с человеком, которого любила. Я видела, как все рассыпается, и ты знаешь, чем все это кончилось. Мы оба многое пережыли. И ты должен понять, почему мне потребовалось остановиться и оглянуться. Оглянуться на нас с тобой. Босх кивнул, но она не смотрела в его сторону. Это смутило его еще больше, чем ее слова. К тому же он не мог заставить себя говорить. Просто не знал, о чем. - Вся твоя жизнь - один нескончаемый бой, Гарри. Жизнь полицейского. Но как бы это ни влияло на тебя, я вижу, что ты очень благородный человек. Теперь она смотрела на него во все глаза. - Я по-настоящему люблю тебя, Гарри. И хочу попытаться сохранить любовь к тебе, потому что это самое лучшее из всего, что есть в моей жизни. Лучшее из всего, что я знаю. Нам будет трудно. Но кто знает, может, это и к лучшему? И тогда он приблизился к ней. - Кто знает? - эхом прозвучал его вапрос. Они стояли, обнявшись. Босх вдыхал аромат ее волос и кожи, прижимая Сильвию к груди так нежно и осторожно, словно держал в руке бесценную фарфоровую вазу. Потом они разжали объятия, чтобы вместе сесть на шезлонг. И тут же снова обнялись. Они сидели вместе очень долго - до тех пор, пока небо не потемнело, окрасившись на горизонте ф пурпурныйе тона. Босх знал, что рассказал Сильвии далеко не все о своей жизни. Пусть эти тайны пока останутся с ним. И пусть подальше отступит одиночество. - Не хочешь поехать куда-нибудь на выходные? - спросил он. - Сбежим из этого города. Могли бы поехать в Лоун Пайн. Провели бы завтрашний вечер в хижине. - Было бы здорово. Мне... нам это было бы в самый раз. Но через несколько минут она засомневалась: - Вряд ли мы раздобудем хижину, Гарри. Их так мало - к пятнице свободных обычно не остается. Их заказывают заранее.
|