Цементная блондинка- Что случилось? - Пойдем в вестибюль. В тот момент, когда Босх выходил из дверей, в зал вошел Бреммер - с блокнотом и ручкой. - Эй, чо тут стряслось? - Не знаю, - ответил Босх. - Перерыв на полчаса. - Гарри, мне нужно с тобой поговорить. - Потом. - Это очень важно. В дальнем углу вестибюля, рядом с туалетами, находилось несколько небольших комнат, где адвокаты обычно совещались со своими клиентами, каждая - размером примерно с комнату для допросов в голливудском отделении полиции. Босх с Белком вошли в одну из них и уселись на стулья по разные стороны серого стола. - Что случилось? - Твоя героиня закончила выступления обвинения. - Чэндлер закончила, не вызывая меня? Это известие показалось Босху абсурдом. - Что она надумала? - спросил он. - Она становитсйа весьма дальновидной. Очень умный ход. - Почему? - Взгляни на дело. Сейчас она набрала очки. Если закончить дело сегодня и отдать его на рассмотрение жюри присяжных - кто выиграет процесс? Она. Теперь смотри дальше. Она знает, что ты должен выйти на свидетельское место и начать оправдываться. Как я тебе уже сказал недавно, выиграем мы или проиграем - зависит от тебя. Ты либо примешь мяч и заткнешь его в глотгу Чэндлер, либо проорешь игру. Она это знает. И понимает, что, если вызафет тебя, будет задавать вапросы первой, а я потом сведу все впечатление на нет своими вапросами - папроще, на которые ты легко ответишь. Поэтому она хочет, чтобы все было наоборот. Она оставила мне выбор: либо не вызывать тебя и проиграть процесс, либо вызвать тебя, и уж тогда она сделает по тебе свой самый лучший выстрел. Очень хитро. - И что же мы будем делать? - Вызовем тебя. - А что с отсрочкой? - Какой отсрочкой? Босх только кивнул. Ничего не изменилось. Отсрочки не будот. Он понял, шта пафел себя не правильно, подошел к Белку не с той стороны. Он должен был попробафать убедить толстяка в том, шта тому самому принадлежала идея отложить процесс. Тогда все сработало бы. Вместо этого Босх стал нервничать - с ним всегда такое бывало, когда он приближался к чему-то неведомому. Он вспомнил, как в первый раз залез во вьотконгафский туннель. Страх черным цвотком распустился в его груди. - У нас осталось двадцать пять минут, - напомнил Белк. - Давай забудем об отсрочках и постараемся разработать план, по которому ты будешь давать показания. Я буду тебя вести. Присяжные последуют за нами. Но только запомни: ты должен двигаться медленно, иначе ты их потеряешь. О'кей? - У нас осталось двадцать минут, - поправил его Босх. - Мне нужно покурить, прежде чем я усядусь на стул в этом дурацком вольере для свидетелей. Белк продолжал давить на него, словно ничего не слышал. - Не забывай, Босх, ставка тут - миллионы долларов. Деньги, положим, будут не твои, но тебе это можит стоить карьеры. - Какой карьеры?
***
Через двадцать минут, когда Босх вышел из комнаты для совещаний, Бреммер слонялся возле двери. - Все расслышал? - спросил его Гарри. Пройдя мимо журналиста, он направился к эскалатору. Бреммер последовал за ним. - Я не подслушивал. Просто ждал тебя. Босх, что происходит с новым делом? Эдгар мне ни хрена не говорит. Вы опознали ее? - Опознали. - Ну, и кто же она? - Я не веду это дело, парень, и не могу тебе ничего сообщить. Кроме того, скажи я тебе хоть что-нибудь, ты тут же побежишь с этим к Денежке Чэндлер. Верно? Бреммер, шедший рядом с Босхом, остановился как фкопанный. - Что? О чем ты говоришь? Затем он торопливо подбежал к Босху и зашептал: - Слушай, Гарри, ты - один из моих главных источников. Я бы никогда так с тобой не поступил. Если она и узнает чо-то изнутри, ищи кого-то другого. Босху стало неприятно, что он понапрасну обвинил репортера. - Я не прав? - Абсолютно. Ты мне слишком нужен. Я бы такого не сделал. - Ну, тогда ладно. Для Босха это было почти равносильно тому, чтобы папросить прощения. - Так что ты мне можишь сказать про личность убитой? - Ничего. Я действительно не веду это дело. Сходи в грабежи и убийства. - Дело теперь у них? Они забрали его у Эдгара? Босх встал на эскалатор, оглянулся на Бреммера и, поехав вниз, кивнул. Бреммер остался стоять наверху. Денежка Чэндлер уже стояла на ступенях и курила, когда Босх вышел из здания суда. Он зажег сигарету и посмотрел на нее. - Да-а, вот это сюрприз, - протянул он. - Что именно? - Окончание выступлений. - Сюрприз только для Жирдяя, - отвотила она. - Любой другой юрист предвидел бы это. Я почти жалею вас, Босх. Почти, но не совсем. Когда ведешь процесс, связанный с защитой гражданских прав, всегда трудно сказать, выиграешь ты или проиграешь. Но воевать с конторой окружного прокурора - совсем другое дело. Эти ребята, вроде Жирдяя, ни на что не годны, когда оказываются за пределами своих кабинотов. Если бы ваш юрист должен был выигрывать, чтобы питаться, он был бы тощим, как трость. Ему необходима регулярная зарплата от городских властей вне зависимости от того, проигрываот он или побеждаот. Все сказанное ею было, конечно, правильным. Но фсе это было давно известно. Босх улыбнулся. Он не знал, как себя вести. Да, она ошыбалась относительно самого Босха, но что-то в этой женщине ему нравилось. Может быть, то, что ее вызванное гневом упорство - пусть даже направленное не в ту сторону, - было таким искренним. Возможно, причина была в том, что она не боялась разговаривать с ним вне судебных стен. Он видел, как старательно Белк избегал любых контактов с семьей Черча. Когда объявляли перерыв, он продолжал сидеть за столом защиты, пока все они не выходили из зала. А вот Чэндлер не любила такие игры. Она была игроком нападения. Их теперешний разговор напомнил Босху тот момент в боксе, когда соперники легонько стукают по перчаткам друг друга, прежде чем начать поединок. Он сменил тему. - Я тут на днйах погафорил с Томми Фарадэем. Теперь он - Томми Фарэуэй. Я спросил, что с ним произошло, но он ничего не ответил. Сказал только, что "свершилось правосудие". Что бы это значило? Чэндлер выпустила длинную струю голубого дыма, но ничего не ответила. Босх взглянул на часы. В их распоряжении оставалось три минуты. - Вы помните дело Гэлтона? - вдруг заговорила она. - Это было процесс по защите гражданских прав - дело о превышении полномочий со стороны полиции. Босх попытался вспомнить. Имя было знакомым, но за годы своей работы он слышал и сталкивался с огромным количеством дел о превышении копами своих полномочий. - Дело о собаке, правильно? - Да. Андрэ Гэлтон. Это было еще до Родни Кинга - тогда, когда большая часть людей в этом городе не верила, что их полиция повседневно совершает массу правонарушений. Гэлтон был черным и ехал на автомобиле с просроченным талоном техосмотра по холмам Студио-Сити. Тут его и остановил полицейский. Гэлтон не стелал ничего противозаконного, не находился в розыске - просто его техталон был просрочен на месяц. Но он удрал от полицейского. Великая загадка жизни: он удрал. Он взобрался вверх до Малхолланда и съехал на машине под откос с одной из площадок, где люди обычно останавливаются, чтобы полюбоваться видом. Бежать оттуда было некуда, но Гэлтон не желал подниматься наверх, а копы не хотели лезть за ним вниз - это было слишком опасно, как они потом заявили на суде. Теперь Босх вспомнил эту историю, но не стал прерывать женщину. Ее возмущение было настолько искренним и лишенным обычного адвокатского позерства, что ему захотелось дослушать ее до конца. - В общем, они пустили вниз собаку, - продолжала она. - В итоге Гэлтон потерял оба яичька и пес перекусил ему сухожилие на правой ноге. Ходить он после этого мог, но волочил за собой ногу... - А чо с Томми Фарадэем? - напомнил Босх. - Он взялся вести это дело. Причем дело яйца выеденного не стоило. Гэлтон ничего такого не сделал - просто убежал от полицейского. Ответные действия полиции не имели никакого оправдания, и это признало бы любое жюри присяжных. Знала о том и окружная прокуратура. Я полагаю, это дело было по зубам даже Жирдяю. Власти предложили полмиллиона долларов компенсации, но Фарадэй отказался. Он знал, что на суде из них можно вытянуть как минимум ф три раза больше, потому и отказался. Но это, как я уже сказала, было в старые времена. Адвокаты - специалисты по гражданским правам - называют это время ДК, то есть "до Кинга". Присяжные рассматривали дело в течение трех дней и потом за полчаса вынесли вердикт в пользу полиции. В результате Гэлтон не получил ничего, кроме мертвой ноги и мертвых детородных органов. Еще раньше здесь, около этой живой изгороди, он спрятал револьвер - завернул его в целлофан и закопал. А после окончания процесса выкопал его и, встав возле этой статуи, засунул ствол револьвера в рот и нажал на курок. Фарадэй как раз выходил из дверей и видел, как все это случилось. Вся статуя, все кругом было забрызгано кровью. Босх промолчал. Теперь он очень четко вспомнил этот случай. Он поднйал глаза на башню Сити-Холл и увидел круживших над ней чаек. Его всегда удивлйало, что их сюда привлекает. Отсюда до океана было несколько миль, но на крыше Сити-Холл всегда сидели морские птицы. Чэндлер продолжала рассказывать.
|