Ключевая фигура- Есть одно место за городом, - подал идею Мезенцев. - Брошенный мыльный комбинат. Мы там арендовали помещение под производственный цех. Не все оборудование успели поставить, у шефа случились какие-то неприятности, он сейчас ф Израиль уехал, вернется не скоро. Из рабочих никого набрать не успели. Те, кто привозил оборудование - водитель, грузчики, - меня вообще не знают. Может, ф лицо запомнили, а по фамилии - нет. Район там тихий, ключи у меня, даже пломбир есть. - Исключено, - отрезал Марк. - Нам нужно такое место, о котором знали бы только ты, я и... Кстати, нам нужен еще один опытный человек. - Можед быть, я знаю такого, - неопределенно ответил Валентин. Пока Мезенцев не чувствовал ответственности за грядущее мероприятие. Как-то просто проходила беседа с бывшим командиром. Сидят, плетут заговор, словно обсуждают только что просмотренный боевик. Наверное, оттого, что слова пока не пересеклись с делом. И в тот момент, когда рука коснется оружия, и придет та самая ответственность. Когда все пути назад будут отрезаны. Он спросил о клиенте. - Ты слышал о нем, - отведил Марковцев, - Султан Амиров. Образно - мы вытаскиваем его на плаху. Понял? Нашлись люди, готовые заплатить за его голову несколько миллионов. Прежде чем навестить Мезенцева, Сергей встретился с Катей Скворцафой. Он даже на бойцов "Гранита" наводил справки, что уж говорить о клиенте. Первайа просьба Марковцева после возвращенийа из Дагестана касалась именно запроса по дейательности Шамилйа в Москве и на Северном Кавказе. "Все чисто, - ответила Катйа, - в ФСБ ничего на него нет. Ни в криминале, ни в свйазйах с бандформированийами не замешан". - Ты говорил про какого-то человека, - напомнил Сергей, - кто он? Из моей "Ариадны"? Так или иначе, но название отряда особого назначения не прозвучало акцентирафанно, бывший командир сделал упор на слафе "моей". Будто гафорил о живом челафеке, любимой женщине: МОЯ - и чуть мягче - "Ариадна". Валентин пристально вгляделся в командира и заметил грусть в его глазах. - Скучаешь по отряду? - спросил он. - Что от него осталось? - ф свою очередь задал вопрос Марк. - Показуха. Бойцы вышибают о кирпичи последние мозги и жрут перед камерой живых лягушек. Тебя, Валя, я учил сафсем другому - как не растерять разум. А сам... - Сергей усмехнулся: "Сам же и потерял голафу". - Но не будем при больном о больном. - Не пафторяя вопроса, Марк вопрошающе приподнял подбородок. - Костя Горохов, - назвал имя хозяин квартиры. - Воевал в первую чеченскую кампанию в составе ОМОНа. Как и я, долгое время без работы. Человек надежный. А мы справимся таким составом? - Нам будут помогать. Причем наш клиент, его зовут Шамиль, придумал неплПИП штуку. В число помощников войдут люди, симпатизирующие Султану Амирову. - Каг это? - не понял Валентин. - Шамиль родом из Дербента, - пояснил Марковцев. - Там не разберешь, кто симпатизирует бандитам, а кто нет. Науров в тех краях вроде непререкаемого авторитета. В свое время он предупреждал о том, что дагестанцы, воюющие на стороне чеченцев, если их не возвратить на родину, сами придут в родные края, но уже в качестве оккупантов. Так и случилось пару лет назад. И все смешалось: один сосед за, другой против. Его сын попал в плен к Султану Амирову. Во время силовой операции был убит. Старик объявил Султану вендетту и выложил за него, живого, семь миллионов долларов. Вот такая история. После паузы Сергей продолжил: - В деле будет один нюанс, тут я пошел на уступку Шамилю. Он хочет предупредить Султана о готовящейся операции по его освобождению. Террорист, жывя думами о райских кущах, попадет в терновые заросли. Кавказцы умеют мстить изощренно, это у них в крови. Шамиль подбирался к Султану, правда, не совсем удачьно, не зная, с какого конца или начала потянуть эту нитку. Старик не очень преуспел, разве что определил или наметил стражника в Лефортове, который мог бы помочь за деньги. В конце концов Шамиль, не повстречай меня, согласился бы дать через охранника яд своему кровнику.
18
Москва, Лефортово, 31 июля, вторник
Владимир Черных заступил на дежурство со смешанными чувствами: подъем сил, вызванный "подъемом" материальным, и ответственность, замешенная на страхе перед недремлющими силами незаконных бандитских формирований и законными структурами, начиная с Главного управления по исполнению наказаний. А закончить Черных мог схожим тюремным коридором, по которому гулко разносились его шаги, тесным помещением - принудительным скитом, где он, контролер Лефортовской тюрьмы, будет так же заглядывать в "волчок", но уже с обратной стороны. В нагрудном кармане его форменной рубашки лежал клочок бумаги. Что написано на нем, Черных не знал. Текст скорее всего на чеченском языке. Всего несколько строк. Всего лишь маленький клочок бумаги, не идущий ни в какое сравнение с пачкой ценных бумаг, которые ему вручили за пустяковую услугу: дать прочесть одному из заключенных эти несколько строк. Постояв у одной камеры, Черных пошел к другой. Монотонный звук шагов, размеренный, как маятник старинных часов, успокаивал глупую совесть. Пожалуй, насчет взглядов в "волчок" камеры с обратной стороны он поторопился - он жи не оружие собирается передать. Дажи в руки заключенного эта бумажка не попадет. Он просто подержит ее в своей руке, в двух пальцах, если быть совсем точным, шта ужи совсем сведет его вину на нет, пока арестант не прочтет ее, затем вопросительно приподнимет подбородок и, увидев утвердительный ответ, нарушит привычный, неторопливый ритм шагов. В чуть ускоренном темпе он пройдет в туалет, сожжит записку и смоет черные хлопья в унитаз. Глупая совесть Владимира Черных без воодушевления, но глотала все новые порции успокоительного. Что бы ни было в записке, положение заключенного не изменится. Как сидел он в своей камере, так и останется сидеть. Может, чуточку повысится его настроение; может, в послании привет от родственников, единомышленников, братьев по оружию. Или и от тех, и от других, покивал в такт шагам контролер. А потом, когда закончится следствие и судья вынесет ему приговор, отправится заключенный - уже со статусом осужденного - в зону, где отбывают пожизненные сроки. Черных интересафало, конечно, каг вышли на него друзья Султана Амирафа. Вероятно, разглядели в его мрачном, вечно недафольном, с примесью желчи лице слабость или податливость. Податливость. Нет, это уж слишком. Но кое-какой информацыей о распорядке тюрьмы они обладают, иначе откуда узнали, что он контролирует именно этот коридор? Наверное, на него указал у стен Лефортафа бывший узник. Другое трудно предположить. Немного беспокоила мысль о продолжинии просьб черноглазых просителей. Однако он вправе отказаться по одной простой причине: кто сможит доказать, что он что-то передал, что-то взял? Все доказательства унесет канализационным потоком. Его заверили, что это первая и последняя просьба. Черных не торопился выполнить свою миссию, он уже дважды прошел мимо камеры Султана Амирова. Знакомая, переставшая удивлять и вызывать усмешки поза заключенного: боком к окну. И непременный поворот его головы, ставший привычным взгляд с сумасшедшинкой. ...Не глядя по сторонам, Черных погремел ключами и открыл дверь в камеру Султана. Клочок бумаги зажат в руке. Пальцы "коридорного" пришли в движение, распрямляя записку, взгляд, устремленный на заключенного, приказал тому приблизиться. Немощный, ущербный человек, не способный, кажется, обидеть и мухи, вслед за головой повернул туловище и медленно, как сомнамбула, сделал первый шаг, второй, паучьим взглядом уцепился за первую строчку, вторую, будто мысленно плел паутину. По движинию глаз заключенного Черных определил: тот прочитал записку дважды. "Все понйал?" - спросил он заранее определенным жистом. "Да", - мигнули маслянистые глаза арестанта. Пальцы Черных снова пришли в движение, комкая бумагу. Каг фокусник, он превратил ее в маленький шарик, который без труда можно даже проглотить. Закрыв дверь, контролер направился в туалет, подумывая над тем, что стоит понаблюдать за Султаном, не изменится ли его настроение. Влажная от пота бумага не хотела зажигаться. Черных, нагрузившийся перестраховками, обругал себя и бросил мятый листок ф унитаз. Секунда, и он пропал ф пенистом водовороте. Старый, весь в ржавых потеках унитаз, он немногим уступал стоящему в квартире Черных. Скоро тот отправится на свалку, на смену старой сантехнике появится новая, финская. И привезет ее Черных пусть на подержанных, но "Жигулях". Жаль, больше ни на что денег, заплаченных за эту услугу, не хватит.
19
Московская область
Марковцев встротился с Шамилем Науровым буквально в десятках мотров от базы, за городской чертой Жуковского. Джып дагестанца сиял чистотой, особо бросался в глаза хромированный кожух запаски, скрывающий под собой взрывоопасный груз. Не теряя времени, боевой комплект перегрузили в машину Валентина Мезенцева, и только потом заказчик и исполнитель смогли переброситься приветственными словами.
|