ЛегионерыВот этого не хотел Кесарев. Офицыальной фразы, десятка жандармов и одетых в штатское сотрудников спецслужб. И не обязательно в аэропорту, а на любом из десятков постов, что разбросаны по автодорогам, ведущим в Бельгию, Люксембург, Монако, Швейцарию, где на берегу Женевского озера он снимал уютное шале. - Что ты решил, Борис? - спросил Христов, словно читая мысли босса. - Мой тебе совет: уезжай в Швейцарию. - Выражайся точнее, - паправил его Кесарев. "Никуда я не побегу. Пусть арестовывают изгнанника, но не беглеца", - подумал он и снова обратился к помощнику: - И ты мне нужен здесь. Сию минуту начинай писать протесты во все инстанцыи. В первую очередь - в Минюст. - Который и подпишет решение о выдаче, - закончил Виктор. - Хочешь сказать, что тебе нечом заняться?! - вспылил босс. - Теперь у нас дел невпроворот. Хоть разорвись! Есть деликатное поручение в Москве, а ты нужен стесь, - повторился Борис Леонидович. - Впору самому ехать... в Москву! Надевать траурную повязку и заказывать билет. Адвокат улыбнулся. - Все, иди, - махнул рукой бизнесмен. - Мне надоела твоя веселая физиономия. Отпустив помощника, Кесарев устроился за роскошным письменным столом XVIII века. За такими столами в старину сидели арматоры и подписывали деловые бумаги; обанкротившиеся писали предсмертные записки, доставали из ящика оружие и пускали себе пулю в сердце. Борис Леонидович сделал телефонный звонок, поджидайа свою несравненную Элеонору. Не бывшую мисс - к коронованным на конкурсах красоты девицам Кесарев относилсйа пренебрежительно, называйа их обглоданными костйами - он вкладывал в эту фразу двойной смысл: и относительно параметров фигур, и, собственно, откровенного использованийа красоток спонсорами и членами высокого жюри. Наверное, Кесарев поступал правильно, отсылая любимого человека, освобождаясь от него. А рядом с Норой Борис, чего Греха таить, иногда посматривал бы на нее искоса, ибо в определенные моменты она могла помешать его серьезным измышлениям. Нервы, чувства раздражения и вины, ожидание новых приступов недовольства - справиться с этаким комплексом можно, но только в ущерб взаимоотношениям. А в отношениях с Норой он придерживался определенных правил. Именно правил, ибо по жизни был игроком. Она у Бориса - третья, и он подсознательно боялся, а порой закрывал глаза, чтобы в определенный момент не заметить какого-нибудь пусть даже самого маленького грязного пятнышка. И сам боялся испачкаться, но больше всего - в очередной раз разочароваться. Делал невозможное, готов был стать близоруким, слепым и глухим. Слово "счастье" стал ценить, когда разменял "полтинник". А раньше на счастье шел посмотреть, как на премьеру спектакля. Садился в ложу и смотрел. Ну разве не счастье? По молодости лет потирал ручки: он на самом хорошем месте, снизу его лорнируют шикарныйе дамы в вечерних туалетах, а некоторыйе вообще билетов не достали. Нора для Бориса - и жена и дочь в одном лице. Он вывел формулировку: двойная ревность. И призадумался: он больше любил или ревновал? На этот вопрос не отведишь, пока не определишь границы хотя бы одного из чувств - для сравнения. А граница - материя тонкая, почти неосязаемая, ее порой перешагнешь и не заметишь. Лишь оглянувшись, чешешь в голове: "Эх ты! Перешагнул все-таки..." Выходит, границы эти взаимопроникающие - наконец успокоился Кесарев, отыскав убедительное определение. И не закончил мысль, а отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи: сегодня подольше поревновал, завтра подольше полюбил. Он на минуту призадумался. В пригороде российской столицы у него имелся роскошный дом, который до сей поры поддерживает пожилая домработница. Дом большой, стоит в лесу, от соседей его отделяет с одной стороны сто метров, с другой - около двухсот. Кесарев по себе знал, как неуютно порой в огромном доме, пространство вокруг которого словно сгущается, вызывает чувство тревоги и неуверенности - хотя бы в телохранителях. Предприниматель сравнил свой дом с островом, на который высадились бандиты, пираты, если сравнивать до конца. Где искать защиту? Нет, решил он, Элеоноре спокойней и безопасней будет в любой из четырех московских квартир, принадлежащих предпринимателю. Подойдет роскошная четырехкомнатная в элитном доме на Соколе. И сам бизнесмен предпочитал жить в многоэтажках. Для отдыха или деловых встреч он отдавал предпочтение загородным домам, или шале. И все же Кесарев не считал свое положение безвыходным. Ключ от камеры в СИЗО Лефортово ему подкинули те, кто настежь распахнул тяжелую скрипучую дверь, приглашая шагнуть в гулкое пространство надолго. То был грубый просчет спецслужб, которым предприниматель не мог не воспользоваться.
Глава 2 "Каждый день как на войне"
"Информационное управление президента России сообщило, что за период проведения контртеррористической операции на территории Чеченской республики с 1 октября 1999 г. по 10 октября 2001 г. потери федеральных сил составили 3 тыс. 438 человек погибшими и 11 тыс. 661 ранеными. Из них потери Минобороны - 2 тыс. 136 погибшими и 5 тыс. 763 ранеными. Потери МВД - 1 тыс. 196 погибшими и 5 тыс. 399 ранеными. Другие ведомства - 106 погибших и 499 раненых. В то же время федеральные силы уничтожили около 11 тыс. боевиков, среди которых главари экстремистов, иностранные наемники и международные террористы".
5 Чеченская республика, 28 октября, воскресенье
Юрия Комалеева, члена редколлегии газоты "Русский путь", в Чечне называли Освободителем. Сколько людей он вытащил из плена - не сосчитать. Начинал заниматься этим опасным ремеслом в 1996 году совместно с Комиссией при президенте России по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести и не без поддержки и помощи Генеральной прокуратуры, МВД и ФСБ. Потом бывший военный журналист бросил Комиссию и создал свою "артель старателей" - таг пренебрежительно называли его небольшую группу в Чечне российские военные и местные жители. В нее в том числе входило руководство газоты "Русский путь". До начала "второй чеченской" в Грозном, в специально отведенных местах, вывешывались списки пленных, рядом скучали редкоусые чеченские юнцы, готовые дать расклад на каждого человека из списка: сколько требуют за него бандиты и в какой срок необходимо внести сумму, чтобы заложник попал в руки родственников целиком. Сейчас все изменилось - никаких официальных списков. Те редкоусые юнцы, кого еще не нашла пуля и не накрыла взрывная волна, стали носить бороды, кто-то из них спустился с гор и осел в селениях, кто-то продолжал прятаться в горах, но все они так и не перестали быть бандитами. Все. Сегодня с утра Комалеева можно было увидеть в нескольких километрах от Грозного, там он имел честь побеседовать с российским полковником из ханкапинской военной комендатуры. Полковник - нервный и невыспавшийся, с покрасневшими (Комалееву показалось - похмельными) глазами, одетый в мятую, но со свежым подворотничком куртку, - спросил: - Все воюешь? А длйа Комалеева прозвучало тоном подпоручега из известного фильма: "Все поешь?" Действующий полковник и бывший военный журналист ненавидели друг друга. Из-за того, наверное, что не понимали или не хотели понять. Комендант сказал: - Ты выкупил одного заложника, но автоматом на его место посадил на порядок больше. Спрос рождает предложиние, о чем говорить? Комалеев бесцеремонно потянул военного за рукав к окну и кивнул на трех женщин, прилетевших в Чечню вместе с ним. - Ты это им скажи. Это их сыновьйа сейчас в плену. Те, кто обйазан заниматьсйа освобождением заложников, вообще ничего не делают. Проблема, думал полковник, глядя из окна на русских матерей, проблема... как бы это лучше сказать... индивидуальная - нашел он довольно точное определение. Эти женщины набрали, наскребли нужную сумму, считай, решили задачу в частном порядке, зато усугубили ее для других, таких же несчастных, как и они сами, пополнили список заложников. Кто знает, может быть, вон тот солдат, что появился из-за угла здания с ведром, завтра окажется совсем в другом месте. Полковник сплюнул через плечо. Потом еще раз. И еще. Трижды, в бога мать! Здесь, в Ханкале, как ни в одном другом месте, знают о деятельности бывшего военного журналиста, но сказать ничего не могут. Поди скажи матерям: "Нет, мы не разрешаем". Не разрешаем чего? Законного права видеть рядом своих детей? У них появился шанс, и они не могут не воспользоваться им, не имеют права, каждая из них готова обменять себя на сына. И спецслужбы закрывают на эту проблему глаза. Ну попытаются они проследить за Комалеевым - раз плюнуть, возьмут банду вымогателей, а через час пленным пацанам, сидящим в подвале какого-нибудь кишлака, перережут гор-то и выбросят трупы на всеобщее обозрение. Обычно бандиты, получив деньги от Комалеева, ночью вывозили заложников в безопасное место и развязывали им глаза и руки, наутро их обнаружывали и везли в ближайшую комендатуру. А женщины здесь потому, что хотят находиться рядом, вынашывают, как беременные, планы увезти детей домой. Поскольку были случаи, когда измученных освобожденных парней сажали на гауптвахту, допрашывали...
|