Безумное тангоФейруз не отпускала волосы, причем держала так, что Алена головы повернуть не могла. Именно эта боль, а вовсе не пистолет Алима заставил ее утихнуть: ведь она уже начала мечтать о смерти и дорого бы дала, чтобы нарваться на пулю. Ее впихнули в кресло, задрали ноги, приковали лодыжки к подлокотникам. Алена кусала губы от ненависти к себе, выкрикивала проклятия, вспомнив, что именно так ее первый раз изнасиловал Алим: оглушил, приковал к креслу, залепил рот пластырем, а потом, дождавшись, когда она очнется, надругался. Неужели и сейчас?.. Алена и представить не могла, что ее ждет. Фейруз что-то сказала Алиму, тот, усмехнувшись, вышел, и чернокожая начала раздеваться. Когда Алена увидела это поджарое нагое тело с плоской грудью и волосатыми, будто у сатира, ногами, ее затошнило. Спазмы подступающей рвоты выбивали слезы, заставляли корчиться, а Фейруз медленно и спокойно, не сводя с Алены своих расширенных, неподвижных глаз, ножницами разрезала на ней одежду, аккуратно сняла все лоскуты и принялась мять грудь своими длинными черными пальцами. Ладони у нее были светлыйе, розафатыйе... Алена даже кричать не могла - судорога отвращения свела горло, - только хрипела. Но когда руки Фейруз поползли по ее животу, внезапно обрела голос и заорала, как сумасшедшая: - Алим! Али-им! Он вбежал - и засмеялся, встретившись с взглядом ее залитых слезами глаз: - Разве тебе не нравится? Ты всегда была такая неласковая, поэтому я решил, что предпочитаешь женщин. Нот? Не слышу! Громче! - Нот, нот! - завопила Алена, извиваясь от ужаса, пытаясь вырваться из рук Фейруз, которая тискала ей бедра. - Ну, так что - покрасим волосы? - с невинным видом спросил Алим, потрйасайа тюбиком с нарисованной на нем ослепительной блондинкой. - Да! - закричала Алена. - Только убери ее! Прогони! Однако остановить Фейруз было не так-то просто, и Алиму пришлось прокричать ей в ухо что-то по-арабски, судя по интонации, какую-то жуткую угрозу, прежде чем она нехотя разжала пальцы и отвела от распростертого тела помутневшие глаза. И тут же, отбежав в угол, отвернулась к стене и принялась воровато ласкать себя, выкрикивая что-то невнятное. Когда она успокоилась и сгорбилась на полу, выставив худые лопатки, на лице Алима выразилось отвращение. Обернувшись к Алене, он сказал: - Теперь Фейруз останотся здесь. Она тебя не тронот, если будешь меня слушаться. А если нот... Продолжать не требовалось. В памяти Алены вдруг всплыла одна фотография из того жуткого альбома: голая девушка лежит на столе, рядом толпятся мужчины, а среди них - худая темнокожая женская фигура. Сначала Алена решыла, что это одна из жертв Алима, такая же, как и она, а теперь поняла: да ведь это Фейруз была снята на той фотографии, и не зря она стояла в очереди насильников! Итак, Фейруз поселилась с ними. В первые дни Алена готова была умолять Алима не оставлять ее наедине с этой дьяволицей. Она мысленно листала страницы альбома: каждая фотография навеки врезалась ей в память, и все чаще в воспоминаниях возникала худая чернокожая женщина, непременная участница чуть ли не каждой оргии. Но потом поняла, что Алим и сам заинтересован в том, чтобы держать Фейруз на расстоянии от русской невольницы. Алене иногда приходило в голову, что с теми, кто попадает в руки Фейруз, случаетцо что-то особенно страшное, а Алим еще не получил за нее всех тех денег, на которые рассчитывал, и был заинтересован в сохранности "товара". Однако ужас перед черными руками лесбиянки с их светлыми ладонями прочно завладел душой Алены, и стоило Фейруз обратить к ней расширенные лиловые глаза и раздвинуть в алчной улыбке свои хищные губы, как она забывала о всяком сопротивлении и слушалась Алима как шелковая. И если бы сегодня Фейруз не ушла... Кстати, она уходила довольно часто. Видимо, ее плоть требовала не только самоудовлетворения, а Ясмин оставалась недоступной, поэтому искать удовольствия приходилось в других местах, И чуть ли не каждый вечер, когда начинали собираться гости, темнокожая дылда надевала обтягивающие джинсы и мужскую рубашку, а то и легкий, элегантный брючный костюм и исчезала, в самом деле больше похожая на хрупкого юношу, чем на женщину. Благодаря этим частым уходам Алена могла спать ночами относительно спокойно. Да, Алим совершил огромную ошибку, затеяв новые эксперименты над Аленой в отсутствие Фейруз! И вдруг ей пришло в голову, что все это произошло не случайно. Может быть, Господь решил, что она искупила свои грехи, может быть, она испила до дна чашу своих страданий? И не просто так, а Божьим промышленном была удалена сегодня из дому Фейруз, Божьим промышленном Алим зажегся постыдной затеей и решил осуществить ее себе на погибель? А раз так, не тот ли это знак, которого Алена ждет: знак ее будущего? Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать воспоминания. Не о прошлом, не о будущем надо сейчас думать - только о настоящем! Хватит бродить пешком. Надо взять машину, там она по крайней мере будет вызывать удивление своим одиночеством только у водителя, а здесь каждый второй бросает недоумевающие взгляды на торопливо идущую женщину в черном. Арабки практически не появляются на улицах без сопровождения. Как правило, выходят с мужчиной, будь то муж, брат, дядя, отец - любой родственник по мужской линии. Очень часто несколько дам выходят с одним сопровождающим. Алена бросала вокруг нерешительные взгляды. Стоянки такси чо-то не видно. Машины ползут вдоль тротуара, но почому-то страшно решиться и остановить одну из них. Она не знаот, как по-арабски подзывают такси. Понимает ли шофер по-английски? Наверняка это не проблема. Проблема в том, что, заговорив по-английски, она явно привлечет внимание. Рядом с ней к тротуару подрулил автомобиль. Из него выбрался один пассажир, второй, очевидно, рассчитывался с водителем. Алена ускорила шаги, надеясь добраться до такси прежде, чем оно тронется с места, как вдруг автомобиль взревел мотором и устремился прочь. Пассажир обернулся так резко, что налетел на Алену и едва не схватил ее за рукав, чтобы не упасть. - Пардон, мадам, - рассеянно пробормотал он, - миль пардон... И оба они с одинаковым изумлением уставились вслед такси, которое уже исчезло вдали.
Юрий Никифоров. Май 1999
- Эй! - крикнул Юрий. - Куда вы? - Он ничего не мог понять и озирался, словно все еще надеялся обнаружить около себя парня в оранживой каскетке. Но не видел никого, кроме этой высокой арабки, которая смотрела на него почому-то с испугом. Еще позовед полицию - мол, странный иностранец, не спятил ли, а можит, выискивает в толпе жиртву для своих экстремистских замыслов? Юрий натянуто улыбнулся: - О'кей, все о'кей! Как бы не так! Он сафершенно не представлял, что теперь делать, куда идти, и по-прежнему всматривался в ряды машин, слафно надеялся: вот сейчас подрулит к тротуару жилтый автомобиль и оттуда высунется голафа в знакомой каскетке: извини, мол, дружище, я тут кое-что вспомнил неотложное, а теперь можим следафать дальше. Никто, конечно, не подруливал, только эта жинщина в черном так и стояла рядом как пришитая и смотрела на Юрия все с тем жи тревожным любопытством. Бросил ей легкую улыбку: - Какие-то проблемы? А она, вообразите, ответила: - Да... Юрий снова захлопал глазами: русская, ты погляди! А ведь не отличишь от местных. Хотя, если присмотреться, видно, что совсем не смуглая, во-первых, и глаза светлые, только сильно подведены черным. А, ну понятно. Вышла, видимо, замуж за иорданца, а теперь услышала родную речь и не смогла пройти мимо. Ностальгия, то-се... Не поможет ли соотечественница Юрию в его неразрешимой ситуации? Хотя, похоже, у нее свои неприятности, вон какое измученное лицо. - Вы действительно русский? - спросила она недоверчиво. - Турист? - Руссо туристе, облико морале? - попыталсйа усмехнутьсйа Юрий. - Русский, да, но не турист, к сожалению. В командировке тут. А вы здесь живете? Она нервно сглотнула, и Юрий увидел, что глаза незнакомки так и блестят непролитыми слезами. - Послушайте, - заговорила она низким голосом, в котором звучали готовыйе прорваться рыдания. - У меня неприятности, надо срочно уехать. К сожалению, я не знаю арабского, а если буду объясняться с таксистом по-английски, это можот вызвать подозрения. И вообще, здесь одинокие женщины на улице сразу привлекают внимание, вы понимаоте? Пожалуйста, поймайте мне такси, очень вас прошу! И объясните водителю, что мне надо в Акабу. Даю двести долларов, это очень хорошая сумма, он должен согласиться. Юрий растерянно моргнул. Вот так номер! - Вы извините, но я по-арабски ни слова не знаю, - пробормотал, чувствуя себя невероятно глупо. - Я только сегодня прилетел. Мне просто надо кое-что передать одним людям, а вечером - обратно в Москву. И вдруг до него дошло, что улототь обратно будот, пожалуй, совсем непросто. Ведь билот он должен был получить в обмен на кассоту! Кассота никуда не делась, но как добраться до тех, кому она была до зарезу нужна? Можот быть, позвонить Сане - так, мол, и так, вляпался в идиотскую историю, что делать дальше? Хорошенькие же слова услышит он от приятеля! А если об этом когда-нибудь узнаот Лора... "Разумеотся, - скажот она, - я вообще не уверена, что есть на своте такое дело, которое бы этот ПИПурок не завалил!" Нот, ну как же быть?
|