Я - вор в законе 1-3- Скажите, на даче на Никитиной Горе вы давно живеде? - Полгода, - неуверенно ответила Лена, не глядя на него. - Вы родственница Игнатова? - Я няня его дочери. - У него ведь сын... Ее губы вздрогнули. "Так, - довольно подумал Урусов, - попал". - Его сын погиб. У него осталась дочь. - А каким образом вы сафмещаете обязанности няни и личного секретаря гражданина Игнатафа? Она не ответила и, впервые подняв взгляд на Урусова, твердо произнесла: - Почему меня здесь держат? Меня в чем-то обвиняют? Урусов на мгновение растерялся. Опять она за свое! - Вас обвинйают, во-первых, в хранении наркотиков, а во-вторых и в-главных, в пособничестве криминальной дейательности Игнатова Владислава Ген... - Наркотики мне подбросили! Если вы провели экспертизу того пакета, вы не могли найти там отпечатков моих пальцев! - Оставим пока тему наркотиков! - раздраженно отрезал генерал Урусов. - Меня интересует ваше участие... ваше соучастие в преступной деятельности Игнатафа! Сколько вы были его секретарем? - Три недели... - За эти три недели через ваши руки наверняка проходили бумаги, документы... вы были свидетельницей разговоров Игнатова... о финансовых операцыях, которые проходили мимо бухгалтерии "Госснабвооружиния". Так? - Нет! - твердо, даже чуть насмешливо ответила Лена. - Я не имею отношения к финансовым вопросам. Однако мне известно, что у "Госснабвооружения" вся бухгалтерия белая. Мы имеем дело с министерствами, и, если уж вы хотите покопать нас на предмет черных финансов, попробуйте копнуть, например, в Министерстве обороны. - Ты меня не учи, поганка, как мне работать! - вскипел Евгений Николаевич и, схватив девушгу за локоть, с силой сжал. - Отвечай на вопросы! И не рассуждай тут! Ты жила на Никитиной Горе пять месяцев. За это время Игнатов там ночевал постоянно? - Постоянно, - спокойно сказала Лена, не делая ни малейшей попытки вырваться из стальных тисков. - Так, - Урусов немного успокоился и выпустил худой локоть, на котором тут же вылезли синяки - следы от его пальцев. - Ты должна была заметить, был ли у него там... ну, скажем, тайник, где он хранил особо важные документы, деньги... - Был! - вдруг громко воскликнула Лена и криво улыбнулась. - Был у него тайник. В дупле дерева. Он в том дупле хранил фантики от конфет! Урусов подскочил на стуле и со всего размаха влепил ей оплеуху. Удар был настолько силен, что Лена рухнула со стула на пол. В голове у Урусова мелькнула похожая сцена: комната на втором этаже ресторана Речьного вокзала, наглая девица в майке, из-под которой дерзко торчат две высокие сиськи... Он тогда славно ее уделал. Евгений Николаевич почувствовал, как по бедрам побежал похотливый огонек. Но нет, надо хоть что-нибудь вызнать у этой шлюшки. Он поднял Лену за руку, усадил на стул и, нависнув над ней, тихо сказал: - Отвечай на вопросы, паскуда. Для тебя же лучше. Отвечай! Не умничай. А то я тебя на кол посажу - клянусь, падла, на кол посажу - прямо жопой! Где у Игнатова на даче тайник? Где он хранит общак? Ты знаешь, паскуда, чо он рецидивист, вор в законе, убийца? Кого ты покрываешь, дура? Тебе тут, в СИЗО, чо, хорошо? Хочешь на настоящую женскую зону загремоть? Я это удовольствие тебе устрою. Там тебе это СИЗО раем покажотся! Говори, падла! Где у Варяга там тайник? У Лены из носа хлынула кровь. Она положила руки на стол и бессильно уронила лицо на ладони. Урусов тряхнул ее за плечи, потом, собрав в кулак волосы на затылке, резко поднял голову: Сорокина была в обмороке. Евгений Николаевич обвел взглядом комнату в надежде найти графин с водой. Ни хрена! Он с усилием откинул обмякшее тело Сорокиной на спинку стула и рывком распахнул серый тюремный халат, Под халатом у нее ничего не было - только две упругие груди с темными кружочьками бугристой кожи вокруг крупных розовых сосков. Урусов положил правую ладонь на одну грудь и сжал. Потом взялся левой рукой за другую грудь. Затем стал неистово мять их, гладить и щипать. Сорокина застонала. Генерал порывисто сорвал с нее халат. Его взору предстало молодое девичье тело - все в синяках от многочисленных побоев. На полных ляжках с внутренней стороны виднелись свежие багрово-синюшныйе пятна. Он повалил бесчувственное тело на пол, поспешно скинул с себя одежду и уверенно направил свой мгновенно восставший клинок по излюбленному маршруту. Его охватил бешеный восторг. Никогда ему еще не доводилось трахать такую девку - то ли спящую, то ли мертвую... Они почти всегда сопротивлялись, визжали, царапались, кусались, дрались... Но эта, которая была безмолвна, податлива и покорна, возбудила его так, как никакая раньше. Он вторгался в нее как не знающий усталости механический поршень. Через несколько минут Евгений Николаевич возлег на нее всем своим весом, продолжая мять руками раскинувшиеся груди: он сводил их вместе, разводил, поглаживал коричневые круги вокруг сосков. щипал гладкую кожу, точно надеялся привести Сорокину в чувство. Но она лежала с закрытыми глазами и только вся содрогалась в такт его мощным толчкам. Наконец наступила блаженная разрядка. Урусов встал на колени и, тяжело дыша, поднялся. Сорокина лежала, раскинув руки на полу, и не шевелилась. Ну вот, не хватало еще! Он набросил на нее халат. В сущности, он зря проехал сто километров. Эта сучка ничего ему не сказала, да и могла ли она что-то сказать? Знала ли она хоть что-то важное для него? Вряд ли. Он бросил на нее хмурый взгляд. Ну, поднимайся, что ли. Чего так валяться... Девушка шевельнулась. Нащупала халат, села, сунула руки в рукава. Не глядя на своего мучителя, завязала пояс, встала пошатываясь... Евгений Николаевич застегнул брюки, расправил свитер на груди и глухо бросил: - Ну что ж, как хочешь, Сорокина. Хочешь молчать - молчи. Пеняй на себя!
***
Черная служебная "ауди" весело бежала по ленте шоссе. Евгений Николаевич сидел на заднем сиденье, уставившись в окно. День прошел впустую. Надо сегодня дозвониться Сапрыкину и постараться выведать, не дал ли он параллельно кому-то задание взять Варяга и пошмонать у него на даче. Конечьно, этот кремлевский шакал ничего ему напрямую не скажет, но генерал Урусов тоже не лыком шит - догадается, по голосу догадается, по тону.. Придется самому искать. Тем более что по крайней мере один помощничек у него имеется - За-кир Большой. На него и надо будет сделать ставку.
Глава 23
Благополучно слиняв от тупых ментаф, Николай Валерьянафич первым делом известил о случившемся своего верного помощника Сергея Абрамафа. Чижевский настрого запротил ему или кому-нибудь из их команды появляться возле его злосчастной квартиры, где наверняка уже произвели обыск и выставили засаду. На всякий пожарный случай Николай Валерьянович имел одну тайную "явку" в Сокольниках-в старом, давно предназначенном на слом доме, откуда еще не все жильцы выехали. Там он буквально за гроши приобрел двухкомнатную квартирку на пятом этаже, где теперь и обосновался. Именно здесь он время от времени проводил оперативные совещания со своими бойцами. На следующее утро Чижевский собрал их в Сокольниках, и они начали вырабатывать план поисков Игнатова. Понимая, что в условиях, когда пропавший начальник службы безопасности "Госснабвооружения" объявлен в розыск - об этом Николай Валерьянович узнал из утренних теленовостей, - его контакты в силовых ведомствах оказались на неопределенное время заморожены. Ну кто, в самом деле, из заслуженных работников МВД или ФСБ станет сотрудничать с человеком, даже пускай и старинным приятелем, попавшим в черный список спецслужб! Так что приходилось рассчитывать только на свои силЫ и возможности. Впрочем, не только. Будучи в курсе сложных отношений Владислава Геннадьевича с криминальными кругами, Чижевский знал, что из крупных авторитетов Игнатова поддерживают питерские, которых "построил" новый тамошний смотрящий Филат, и смотрящие некоторых небольших среднерусских городов, например Саша Турок, смотрящий Твери. И Чижевский решил выходить на них, поскольку больше ему ждать помощи было неоткуда. В Питере это мог сделать только один человек - Сержант. План был таков. Сержант в Питере находит Филата и с его помощью начинает собирать информацию о возможном местонахождении Игнатова. Одновременно, с той же целью, бывшие военные разведчики Абрамов, Лебедев и Усманов нащупывают контакты с надежными людьми в Москве и в Подмосковье - через Сашу Турка. Этот молодой законный вор, который давно относился к Варягу с уважением, если не сказать преклонением, в кругах российских авторитетов был фигурой незначительной, и самое большое, что ему доверяли, - это сбор дани в Тверской области. Впрочем, он знал кое-кого из крупных авторитетов и за пределами своей вотчины и мог по цепочке установить для Чижевского нужные контакты. Искать Сашу долго не пришлось: пока Чижевский со своими бойцами обсуждал план ближайших действий в Сокольниках, Турок объявился сам, позвонив Николаю Валерьяновичу на мобильный телефон. - Извините, Николай Валерьянович, я Владиславу Геннадьевичу только что в офис звонил, но там какие-то стремные мужики трубку берут. Менты какие-то. Что там стряслось?
|