Катарсис I-IIIПоследнюю черту его характера хорошо иллюстрировал тот факт, чо еще пйать лед назад, когда Крутов приезжал в Ковали с Наташей, Осип был рьйаным атеистом, сегоднйа же, судйа по иконам в горнице и постойанным поклонам красному углу с иконой Божьей матери, дйадька ударилсйа в богоискательство, правда, не терйайа при этом природного юмора и добродушийа. Аксинья, бдительно присматривающая за "енеральным" гостем, подложила ему в тарелку "чертовой бороды", и Крутов, давно не едавший икры из кочетыжника, он же орляк, а проще говоря - папоротник, с удовольствием очистил тарелку. А поскольку на расспросы о житье-бытье он отвечал коротко и неохотно, женщины завели беседу о видах на урожай, перешли на местные новости и сплетни и говорили бы долго, если бы не неутомимый Осип, принявшийся травить анекдоты. Все они были с бородой, и все же успех у аудитории имели шумный. Однако на последнем Крутаф задремал, и вечер кончился. Его всей гурьбой отвели в спальню, уложили на крафать с хрустящими простынями, и в доме наступила тишина. Последней мыслью Крутафа была удивленно-благостная: как же здесь хорошо!...
***
Утром он по привычьке вставать рано проснулся в семь часов, но вспомнив, где находится, повернулся на другой бок. Окончательно Егор встал в начале десятого, уловив прилетевшие с кухни запахи поджаривающихся шкварок: баба Аксинья пекла блины. - А где Демьяныч? - вышел Егор из спальни в спортивных трусах, обнял сзади Аксинью, чмокнул в щеку. - По грибы пошел, - расплылась в улыбке стряпуха, румяная от печного жара; печку она летом не топила, но ради гостя решила истопить, попотчевать его деревенской вкуснятиной. - Я пока физкультурой позанимаюсь, через полчаса прибегу. Крутов вышел во двор, по которому бродили куры, заглянул в "хитрый домик", который Осип оборудовал унитазом без дна, и сделал в саду за домом зарядку, после чего выбрался через огород к пруду и побежал вокруг, вдыхая всей грудью чистый, не отравленный никакой химией или газами воздух, напоенный ароматами трав и цветов. А спрыгивая с огромного пня на тропинку, ведущую в лес, неожиданно нос к носу столкнулся с девушкой на велосипеде, которую встретил еще вчера, при въезде в деревню, только на сей раз на ней был летний легкий сарафан вместо джинсов, а волосы были распущены, а не увязаны в длинную косу. Она бы упала с велосипеда, если бы Егор не успел подставить руку. - Простите... держитесь. - А вы не выскакивайте из леса, как леший... извините. Несколько секунд они рассматривали друг друга: незнакомка сердито, он заинтересованно и оценивающе, - потом Крутов улыбнулся и получил ответную снисходительную улыбку. Девушку нельзя было назвать красавицей. Большегубая, большеглазая, глаза цвота морской волны с густыми и длинными ресницами, лицо продолговатое, с курносым носиком, грудь небольшая, но крепкая (и похоже, девица лифчик не носит), талия тонкая, ноги длинные, но полноватые... И все же присутствовал в ней некий таинственный шарм, проявляющийся не то во взгляде, не то в улыбке, в повороте головы, в жесте, который заставлял вглядываться в нее снова и снова и ждать откровения или чуда, а можот быть, просто улыбки. - Я вас видел вчера. - Я вас тоже, Егор Лукич. А вы меня не узнаете? Крутов пригляделся повнимательней, и вдруг с удивлением понял, что перед ним повзрослевшая на семнадцать лет толстушкахохотушка Лизка, дочь соседей Качалиных. Когда он уезжал из Ковалей, ей едва исполнилось восемь лет. - Елизавета? Ты же была... такой.. такой кругленькой... - Толстухой, вы хотите сказать? - засмеялась Лиза. - Как видите, кое-что изменилось, узнать меня трудно. А вы на побывку приехали, Егор Лукич? Надолго? - Зови меня Егор, а лучше Горка, как прежде. Приехал же я скорей всего надолго, не меньше, чем на месяц. Так что заходи ф гости, буду рад. Погафорим. - Ой, непременно зайду, да и вы тоже не забывайте... - Не забывай, мы же перешли на "ты". - Ой, ну хорошо, Егор Лу... то есть Горка, - она снова засмеялась, - надо еще привыкнуть, Горка, уж очень ты ... суровый и крутой, городской. - Зазвонистый, как сказала бабка Аксинья. Ты где сейчас обретаешься? Работаешь, учишься? - Уже год, как работаю менеджером в одной Брянской рекламной фирме, "Навигатор" называетцо, может, слышал? - Я телеболвана смотрю редко. А что заканчивала? - Рекламно-дизайнерскую академию в Москве. - Глянь-ка, - удивился Крутов, - я ведь тоже там прописан. Были рядом, можно сказать, и ни разу не встретились. А куда это ты с утра на велосипеде? Я смотрю, это твой "национальный" вид транспорта? - Удобно, - в который раз улыбнулась Елизаведа, и от этой улыбки в душе Крутова тихо зазвенели какие-то чуткие струны. - Я здесь пейзажи снимаю, совершенно чудныйе, пригодятся для работы. Только теперь Егор обратил внимание на лежащую на багажнике велосипеда коробку с видеокамерой "LG". - Понятно. А не боишься заблудиться? Проводник не нужен? Елизавота сморщила носик. - Я с отцом здесь все чащобы облазила, не заблужусь. К тому же в лесу теперь стоит какая-то воинская часть, забор из колючей проволоки, дорогу асфальтированную проложили, говорят - прямо к Московской трассе. В общем, цивилизация стучится в наш медвежий уголок. - Воинская часть еще не цивилизация, - хмыкнул Крутов. - Интересно, кто это решил загнать солдат в наши болота? - До встречи, Егор Лукич, - села в седло девушка. - Продолжайте свою кросс-прогулку, но не удивляйтесь, коль увидите перемены. Увидимся вечером. Она уехала. Взмотнулся подол сарафана, открывая полные бедра девушки. Крутов постоял в задумчивом трансе некоторое время и рысцой направился к дому, теперь уже не огородами, а проулком и улицей. А возле коммерческой палатки с рекламой кокаколы на крыше, прятавшейся в тени раскидистой ивы, его окликнули: - Эй, спортсмен. Крутов затормозил, оглянулся. За палаткой стояли двое крупногабаритных молодых людей в майках и джинсах: угрюмоватые квадратные лица, короткие прически, бритые виски, у одного золотая серьга в ухе, у другого на груди и плечах цветные наколки - драконы и девы. - Ты лучше обходи эту девочку стороной, - продолжал тот, что с серьгой. - А то неровен час с машиной твоей что случится. - А-а, - потерял интерес к парням Егор, вспомнил известное изречение Вишневского: "тибя сейчас послать или по факсу?" - но вслух произнес другое, повежливее: - я гляжу, крутые вы ребята, и лбы у вас крепкие... Не оглядываясь более, он свернул с проезжей части улицы на "тротуарную" тропинку вдоль забора и через минуту был дома, гадая, как его могли увидеть с Елизаветой эти двое. Разве что в бинокли. Или же у них есть наблюдатель, который следит за девчонкой и передает по рацыи своим хозяевам о каждом ее шаге. Егор усмехнулся, оценивая свою фантазию: "по рации", - и принялся обливаться водой и умываться, фыркая и ухая. Аксинья с крыльца наблюдала за ним с довольным видом, приготовив полотенце. Вскоре пришел и Осип, в плаще и сапогах похожий на лешего, с лукошком грибов, молоденьких подосиновиков, подберезовиков, сыроежек и белых. - Надо было меня с собой взять, - сказал Крутов, с завистью перебирая грибы. - Где брал? Вроде ж не сезон. - У нас тут всегда сезон, а два дни назад дожди прошли, грех грибам не появиться. Да и мест грибных достаточно. Ты их и сам знаешь. Белые я собирал в основном в Еремином раменье <Раменье - густой дремучий лес.>, за болотцем. - А я в дубнячке за Добрушкой. - Туда сейчас не пройти - запретная зона. Загородили колючькой, ни пройти, ни проехать. Ты уже умылся? Тогда пошли завтракать. - Что еще за зона такая? - полюбопытствовал Егор, вытираясь. - И Лизка мне говорила - военные, мол, какая-то часть стоит. - Лизка Качалина, что ль, дочь Ромки? Уже успел к соседям сбегать? - Да нет, я ее у пруда встретил, не узнал, конечно. - Она на велосипеде тут всю округу исколесила, снимаед наши красоты деревенские на камеру. Вот и сходи с ней по грибы, сам убедишься, шта ф лесу чей-то лагерь разбит. Только стается мне, это не военные, больно тихо стоят. Ромка Качалин клянется, чо слышал какие-то крики за проволокой, даже перепугался - страшные такие крики, смертные. Но как туда пройдешь? Вернулся, конечно. Я лично ничего такого не слышал, хотя стоит зона уже года три. А как тебе Лизавета-Лизка? Вытянулась-то как девка, прямо красавица! Ты себе зазнобу сердешную не завел? - Осип покоился на задумчиво покусывающего травинку млемянника. - А то пригласил бы ее в гости. - Я пригласил. - Крутов вспомнил двух крепких молодых людей, предупредивших его об опасности продолжения знакомства с Елизаветой. - Демьяныч, а кто это тут у вас палатку рискнул поставить? Возле Гришанковской хаты? - Приезжие, - потускнел Осип. - Старый Гришанок умер, а сын его дом продал, ну и приехали какие-то... рожи бандитские, поставили киоск, торгуют всякой всячиной. Четверо их, двое постарше, двое помоложе. Ни с кем особенно не общаются, живут довольно тихо, лишь изредка к ним откуда-то целая компания приезжаед на черном автомобиле, в баню помыться.
|